и к палатам пошел. На ту пору Василиса-краса, золотая коса, смотрит в
окошко, не летит ли Змей Лютый, и приметила издалека богатыря молодого,
знать об нем пожелала, тихонько разведать послала: из какой он земли, из
какого он рода, не от батюшки ли прислан, не от матушки ль родимой?
Услышав, что пришел Иван, брат меньшой (а царевна его и в лицо не
знавала), Василиса к нему подбежала, встретила брата со слезами.
- Беги поскорее, - закричала, - беги, братец! Скоро Змей будет, уви-
дит - погубит!
- Сестрица любезная! - ответил ей Иван. - Не ты бы говорила, не я бы
слушал. Не боюсь я Змея и всей силы его.
- Да разве ты - Горох, - спросила Василиса, коса золотая, - чтоб сла-
дить с ним мог?
- Погоди, друг-сестрица, прежде напои меня; шел я под зноем, приустал
я с дороги, так хочется пить!
- Что же ты пьешь, братец?
- По ведру меду сладкого, сестрица любезная!
Василиса, коса золотая, велела принести ведро меду сладкого, и Горох
выпил ведро за один раз, одним духом; попросил налить другое.
Царевна приказать торопилась, а сама смотрела-дивилась.
- Ну, братец, - сказала, - тебя я не знала, я теперь поверю, что ты
Иван Горох.
- Дай же присесть, немного отдохнуть с дороги. Василиса велела стул
крепкий придвинуть, но стул под Иваном ломается, в куски разлетается;
принесли другой стул, весь железом окованный, и тот затрещал и погнулся.
- Ах, братец, - вскричала царевна, - это стул Змея Лютого.
- Ну, видно, я потяжеле, - сказал Горох, усмехнувшись, встал и пошел
на улицу, из палат в кузницу. И там заказал он старому мудрецу, придвор-
ному кузнецу, сковать посох железный в пятьсот пуд. Кузнецы за работу
взялись-принялись, куют железо, день и ночь молотами гремят, только иск-
ры летят; через сорок часов был посох готов. Пятьдесят человек несут ед-
ва тащат, а Иван Горох взял одной рукой - бросил посох вверх. Посох по-
летел, как гроза, загремел, выше облака взвился, из вида скрылся. Весь
народ прочь бежит, от страха дрожит, думая: когда посох на город упадет,
стены прошибет, людей передавит, а в море упадет - море расхлестнет, го-
род затопит. Но Иван Горох спокойно в палаты пошел, да только сказать
велел, когда посох назад полетит. Побежал с площади народ, смотрят
из-под ворот, смотрят из окон: не летит ли посох? Ждут час, ждут другой,
на третий задрожали, сказать прибежали, что посох летит.
Тогда Горох выскочил на площадь, руку подставил, на лету подхватил,
сам не нагнулся, а посох на ладони согнулся. Иван посох взял, на коленке
поправил, разогнул и пошел во дворец.
Вдруг, послышался страшный свист - мчится Змей Лютый; конь его, ви-
хорь, стрелою летит, пламенем пышет; с виду Змей - богатырь, а голова
змеиная. Когда он летит, еще за десять верст весь дворец начнет поверты-
ваться, с места на место передвигаться, а тут Змей видит - дворец с мес-
та не трогается. Видно, седок есть!
Змей призадумался, присвистнул, загаркал; коньвихорь тряхнул черною
гривою, размахнул широкие крылья, взвился, зашумел; Змей подлетает ко
дворцу, а дворец с места не трогается.
- Ого! - заревел Змей Лютый. - Видно, есть супротивник. Не Горох ли в
гостях у меня? Скоро пришел богатырь. Я посажу тебя на ладонь одною ру-
кою, прихлопну другою - костей не найдут.
- Увидим, как тут, - молвил Иван Горох. А Змей с вихря кричит:
- Расходись, Горох, не катайся!
- Лютый Змей, разъезжайся! - Иван отвечал, посох поднял.
Змей разлетелся ударить Ивана, взоткнуть на копье - промахнулся; Го-
рох отскочил - не шатнулся.
- Теперь я тебя! - зашумел Горох, пустил в Змея посох и так огорошил,
что Змея в куски разорвал, разметал, а посох землю пробил, ушел через
два в третье царство.
Народ шапки вверх побросал, Ивана царем величал.
Но Иван тут, приметя кузнеца-мудреца, в награду, что посох скоро сра-
ботал, старика подозвал и народу сказал:
- Вот вам голова! Слушайте его, на добро радея, как прежде на зло
слушали вы Лютого Змея. Иван добыл и живо-мертвой воды, спрыснул
братьев; поднялись молодцы, протирая глаза, сами думают:
- Долго спали мы; Бог весть, что сделалось!
- Без меня и век бы вы спали, братья милые, други родимые, - сказал
им Иван Горох, прижимая к ретивому сердцу.
Не забыл он взять и змеиной водицы; корабль снарядил и по реке Лебе-
диной с Василисой-красой, золотою косой, поплыл в земли свои через три
царства в четвертое; не забыл и старушки в избушке, дал ей умыться змеи-
ной водицей: обернулась она молодицей, запела-заплясала, за Горохом бе-
жала, в пути провожала. Отец и мать Ивана встречали с радостью, с
честью; гонцов разослал и во все земли с вестью, что возвратилась дочь
их родная, Василиса, коса золотая. В городе звон, по ушам трезвон, трубы
гудят, бубны стучат, самопалы гремят. Василиса жениха дождалась, а царе-
вичу невеста нашлась.
Четыре венца заказали, две свадьбы пировали, на веселье на радостях
пир горой, мед рекой!
Деды дедов там были, мед пили, и до нас дошло, по усам текло, в рот
не попало; только ведомо стало, что Иван по смерти отца принял царский
венец, правил со славой державной, и в роды родов славилось имя царя Го-
роха.
ДВА ИВАНА - СОЛДАТСКИХ СЫНА
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был мужик. Прошло
время - записали его в солдаты; оставляет он жену, стал с нею прощаться
и говорит:
- Смотри, жена, живи хорошенько, добрых людей не смеши, домишка не
разори, хозяйничай да меня жди; авось назад приду. Вот тебе пятьдесят
рублей. Дочку ли, сына ли родишь - все равно сбереги деньги до возрасту:
станешь дочь выдавать замуж - будет у нее приданое; а коли бог сына даст
да войдет он в большие года - будет и ему в тех деньгах подспорье нема-
лое.
Попрощался с женою и пошел в поход, куда было ведено. Месяца три по-
годя родила жена двух близнецов-мальчиков и назвала их Иванами - сол-
датскими сыновьями.
Пошли мальчики в рост; как пшеничное тесто на опаре, так кверху и тя-
нутся. Стукнуло ребяткам десять лет, отдала их мать в науку; скоро они
научились грамоте и боярских и купеческих детей за пояс заткнули - никто
лучше их не сумеет ни прочитать, ни написать, ни ответу дать.
Боярские и купеческие дети позавидовали и давай тех близнецов каждый
день поколачивать да пощипывать.
Говорит один брат другому:
- Долго ли нас колотить да щипать будут? Матушка и то на нас платьица
не нашьется, шапочек не накупится; что ни наденем, все товарищи в клочки
изорвут! Давай-ка расправляться с ними по-своему.
И согласились они друг за друга стоять, друг друга не выдавать. На
другой день стали боярские и купеческие дети задирать их, а они - полно
терпеть! - как пошли сдачу давать. Всем досталось! Тотчас прибежали ка-
раульные, связали их, добрых молодцов, и посадили в острог.
Дошло то дело до самого царя; он призвал тех мальчиков к себе,
расспросил про все и велел их выпустить.
- Они, - говорит, - не виноваты: не зачинщики!
Выросли два Ивана - солдатские дети и просят у матери:
- Матушка, не осталось ли от нашего родителя каких денег? Коли оста-
лись, дай нам: мы пойдем в город на ярмарку, купим себе по доброму коню.
Мать дала им пятьдесят рублей - по двадцати пяти на брата - и прика-
зывает:
- Слушайте, детушки! Как пойдете в город, отдавайте поклон всякому
встречному и поперечному.
- Хорошо, родимая!
Вот отправились братья в город, пришли на конную, смотрят - лошадей
много, а выбирать не из чего; все не под стать им, добрым молодцам!
Говорит один брат другому:
- Пойдем на другой конец площади; глядь-ка, что народу там толпится -
видимо-невидимо!
Пришли туда, протолкались вперед - у дубовых столбов стоят два жереб-
ца, на железных цепях прикованы: один на шести, другой на двенадцати;
рвутся кони с цепей, удила кусают, роют землю копытами. Никто подойти к
ним близко не смеет.
- Что твоим жеребцам цена будет? - спрашивает Иван - солдатский сын у
хозяина.
- Не с твоим, брат, носом соваться сюда! Есть товар, да не по тебе,
нечего и спрашивать.
- Почем знать, чего не ведаешь; может, и купим, надо только в зубы
посмотреть.
Хозяин усмехнулся:
- Смотри, коли головы не жаль!
Тотчас один брат подошел к тому жеребцу, что на шести цепях был при-
кован, а другой брат - к тому, что на двенадцати цепях держался. Стали
было в зубы смотреть - куда? Жеребцы поднялись на дыбы, так и храпят...
Братья ударили их коленками в грудь - цепи разлетелись, жеребцы на
пять сажен отскочили, на землю попадали.
- Вот чем хвастался? Да мы этих клячей и даром не возьмем.
Народ ахает, дивуется: что за сильные богатыри появилися? Хозяин чуть
не плачет: жеребцы его поскакали за город и давай разгуливать по всему
чистому полю; приступить к ним никто не решается, как поймать, никто не
придумает.
Сжалились "над хозяином Иваны - солдатские дети, вышли в чистое поле,
крикнули громким голосом, молодецким посвистом - жеребцы прибежали и
стали на месте словно вкопанные; тут надели на них добрые молодцы цепи
железные, привели их к столбам дубовым и приковали крепко-накрепко.
Справили это дело и пошли домой.
Идут путем-дорогою, а навстречу им седой старичок; позабыли они, что
мать наказывала, и прошли мимо, не поклонились, да уж после один спохва-
тился:
- Ах, братец, что ж это мы наделали? Старичку поклона не отдали; да-
вай нагоним его да поклонимся. Нагнали старика, сняли шапочки, кланяются
в пояс и говорят:
- Прости нас, дедушка, что прошли не поздоровались. Нам матушка стро-
го наказывала: кто б на пути ни встретился, всякому честь отдавать.
- Спасибо, добрые молодцы! Куда ходили?
- В город на ярмарку; хотели купить себе по доброму коню, да таких
нет, чтоб нам пригодились.
- Как же быть? Нешто подарить вам по лошадке?
- Ах, дедушка, если подаришь, станем тебя вечно благодарить!
- Ну пойдемте!
Привел их старик к большой горе, отворяет чугунную дверь и выводит
богатырских коней:
- Вот вам и кони, добрые молодцы! Ступайте с Богом, владейте на здо-
ровье!
Они поблагодарили, сели верхом и поскакали домой.
Приехали на двор, привязали коней к столбу и вошли в избу. Начала
мать спрашивать:
- Что, детушки, купили себе по лошадке?
- Купить не купили, даром получили.
- Куда же вы их дели?
- Возле избы поставили.
- Ах, детушки, смотрите - не увел бы кто!
- Нет, матушка, не таковские кони: не то что увести - и подойти к ним
нельзя!
Мать вышла, посмотрела на богатырских коней и залилась слезами:
- Ну, сынки, верно, вы не кормильцы мне. На другой день просятся сы-
новья у матери:
- Отпусти нас в город, купим себе по сабельке.
- Ступайте, родимые!
Они собрались, пошли на кузницу; приходят к мастеру.
- Сделай, - говорят, - нам по сабельке.
- Зачем делать! Есть готовые, сколько угодно берите!
- Нет, брат, нам такие сабли надобны, чтоб по триста пудов весили.
- Эх, что выдумали! Да кто ж этакую махину ворочать будет? Да и горна
такого во всем свете не найдешь!
Нечего делать - пошли добрые молодцы домой и головы повесили. Идут
путем-дорогою, а навстречу им опять тот же старичок попадается.
- Здравствуйте, младые юноши!
- Здравствуй, дедушка!
- Куда ходили?
- В город, на кузницу, хотели купить себе по сабельке, да таких нет,
чтоб нам по руке пришлись.
- Плохо дело! Нешто подарить вам по сабельке?
- Ах, дедушка, коли подаришь, станем тебя вечно благодарить!
Старичок привел их к большой горе, отворил чугунную дверь и вынес две
богатырские сабли. Они взяли сабли, поблагодарили старика, и радостно,
весело у них на душе стало!
Приходят домой, мать спрашивает:
- Что, детушки, купили себе по сабельке?
- Купить не купили, даром получили.
- Куда же вы их дели?
- Возле избы поставили.
