Ночь уже отступала перед бледным рассветом и вскоре Люгер мог рассмотреть
преследователей. К его неописуемому ужасу, это оказались Ястребы,
изуродованные тела которых должны были бы находиться в Месте Пересечения.
Но, что самое странное, появившиеся всадники заставили бежать и варвара.
Тогда Люгер не придал особого значения этому обстоятельству, а позже он
так и не узнал, кто же явился Кошачьему Глазу в облике преследователей...
Кравиус не оглядывался, но и не отставал от своих спутников. Все трое
спасались, словно звери, загнанные в угол, но это не могло продолжаться
долго. У Люгера то и дело темнело в глазах. Каждый прыжок лошади отдавался
в раненом плече резкой болью. Варвару также приходилось не сладко...
Когда преследователи приблизились на расстояние двух десятков
лошадиных корпусов, Кошачий Глаз несколько раз выстрелил в них на скаку,
однако это не остановило погоню. Впереди вырос невысокий хребет,
расколовший пустыню на две части. Перед спасавшимися был выбор: объезжать
его справа или слева. Любая из дорог могла упереться в тупик. Течение
уводило Кошачьего Глаза влево. Стервятник оказался на распутье...
На скалистом уступе возникла еще одна фигура, показавшаяся Слоту
смутно знакомой. Его ожидал еще один удар: несмотря на бешеный ритм
скачки, он узнал Люрта Гагиуса, облаченного в зеленую мантию советника
валидийского двора. Слабое подозрение зашевелилось в голове Стервятника,
но не оно пока определяло его поступки. Вид человека, в гибели которого он
считал себя виновным, поразил его.
Кошачий Глаз кричал что-то, но Люгер не обратил внимания на эти
крики, как и на то, что варвар вряд ли видел какую-то фигуру на скалах.
Люрт поднял левую руку и вытянул ее, указывая Стервятнику дорогу,
огибавшую хребет справа. С этой стороны расстилалось гладкое поле,
затянутое дымкой, скрывавшей горизонт. Люгера не остановило даже то, что
по другую сторону хребта дымка отсутствовала. Он повернул направо и
направил туда же начинавшую отставать лошадь Кравиуса.
Проезжая под скальным выступом, он поднял голову и еще раз посмотрел
на Гагиуса, оказавшегося прямо над ним. И вот тогда одна маленькая деталь
изменила его намерения. Он увидел руки советника, на каждой из которых
было по пять пальцев. На правой блестело что-то - может быть, перстень с
камнем из Вормарга...
Он послал отчаянный мысленный приказ и едва не вылетел из седла, -
его лошадь остановилась в двух шагах от края глубокой пропасти, внезапно
разверзшейся перед ним. Спустя несколько мгновений рядом остановилась
взмыленная лошадь Кравиуса. Аббат посмотрел на него холодно и
отсутствующе. Люгеру стало не по себе от этого взгляда, а вернее, от
слепой настойчивости Дзурга, неотступно следовавшего за ним. Кроме всего
прочего, отверстие во лбу и развороченный затылок не украсили бы никого...
Оглянувшись, Слот увидел стремительно приближавшихся Ястребов. Те
неслись прямо на него, но страх Люгера испарился вместе с дымкой,
затягивавшей пропасть и превратившейся теперь в глубокую тень хребта,
падавшую на ее дно.
На протяжении нескольких секунд он мог в подробностях разглядеть лица
Сиулла и Сидвалла, лошадиные морды, сбрую, одежды и оружие. Все это
оказалось слишком темным, мертвым, ни один из металлических предметов не
отражал свет. У Люгера перехватило дыхание, когда всадники столкнулись с
ним, слились на мгновение с его плотью и пролетели сквозь него. Мгновение
искрящейся тьмы и ощущение ледяного дыхания ветра, уносящего душу...
Придя в себя, он обернулся и увидел удалявшихся Ястребов,
продолжавших скачку над открывшейся бездной. Люгер развернул лошадь и
после пережитого шока почти наслаждался волшебным зрелищем - двумя темными
всадниками, плывущими над пропастью на призрачных лошадях, перебирающих в
воздухе невероятно длинными ногами... Спустя некоторое время их силуэты
стали расплываться, как будто ветер размывал два рваных причудливых
облака. Еще через минуту пространство очистилось и в прояснившемся воздухе
показался противоположный край ущелья, на дне которого Люгер чуть было не
успокоился навеки...
Он вернулся к уступу, на котором, конечно, никого не оказалось, и
увидел вдали маленькую фигурку Кошачьего Глаза, спасавшегося от своих
призраков. Погоня потеряла всякий смысл: варвара спасло течение и было
похоже на то, что он вскоре тоже справится с наваждением. За его спиной не
было никого, за исключением трех сухих кустов, оторванных от корней и
гонимых ветром.
Невидимые постороннему глазу призраки прижали Кошачьего Глаза к
отвесным скалам, раздалось несколько выстрелов, после чего все стихло.
Люгер и Кравиус нашли варвара, отдыхающим среди камней. Силу пережитого им
потрясения выдавали только струйки пота, избороздившие лицо, покрытое
пылью пустыни. Кроме того, у него открылась рана на бедре.
Отдых требовался всем, прежде всего - лошадям, которым спасшиеся были
обязаны жизнью. Спрятав животных за огромными валунами и уверившись в том,
что Дзург пока бездействует, Люгер поручил Кравиусу охранять свой сон. Но
сон не приходил. Назойливо ныло плечо и Стервятник перевязал рану, добавив
несколько исцеляющих заклинаний. После этого ему все же удалось заснуть,
но и во сне его преследовали призраки: Арголида с окровавленным животом
протягивала к нему руки и звала за собой в подземелье, полное крыс, Гедалл
зловеще улыбался и грозил ему пальцем, госпожа Лона Гагиус вонзала ему в
лицо свои длинные ногти, и, в завершение всего, огромный кабан с усыпанным
инеем рылом и шрамом над лопаткой, хрипя, гнался за ним по нескончаемому
лесу...
Неприкасаемый Песка оказался непревзойденным мастером наваждений.
Другие посылаемые им призраки были не менее совершенными, но гораздо более
безопасными. Они могли стать навязчивым кошмаром, но уже были не в
состоянии помешать Люгеру довести задуманное до конца.
Он научился отличать их от реальных фигур по едва уловимой сетчатой
вуали, затемнявшей черты человеческих лиц, и по отсутствию зеркальных
отражений. Теперь у него всегда под рукой было маленькое круглое зеркало
из полированной бронзы... Единственным, с чем он не мог бороться, остались
сны. В сновидениях его многочисленные враги, живые и мертвые, становились
безраздельными хозяевами и ему сумеречному сознанию пришлось познать все
мыслимые пытки, а потом и пытку бессонницей. Но и лишившись сна, он не
нашел покоя...
Однажды ночью из темноты появилась Арголида и подошла к костру, неся
в руках голову Сегейлы. Она села напротив и он увидел, что в ее зрачках не
отражается танцующее пламя. Губы Арголиды слабо шевелились, но ее голос
звучал прямо у него в голове. Люгер услышал все самое грязное о себе и
своей связи со служанкой из трактира. Это было отвратительным бредом,
который мог родиться только в его собственном подсознании...
Голова Сегейлы была покрыта запекшейся кровью. Он не мог смотреть на
нее, хотя знал, что это иллюзия. В его глазах, давно не знавших
спасительной темноты, горели два раскаленных угля...
Следующими посетителями были Гелла Ганглети и Верчед Хоммус. Когда
Люгер пришел в себя от неожиданности, он задумался над тем, откуда
Неприкасаемый Песка мог знать о них. Ему пришлось смириться с тем, что
образы врагов Неприкасаемый извлекает непосредственно из его памяти.
Ганглети улыбалась и держала на ладони маленький картонный домик, который
оказался точной уменьшенной копией его родового дома. Это должно было
означать что-то и он похолодел от дурного предчувствия. Кроме того, он
вдруг вспомнил о том, что все его злоключения начались с покушения на него
в спальне Ганглети.
Верчед извлек из правого уха длинную закопченную иглу и нанизал на
нее три восковые фигурки. Две фигурки были женскими, а третья имела четыре
ноги и изображала пса. Потом Хоммус и Гелла беззвучно рассмеялись и, не
обращая внимания на Люгера, сели играть в карты возле костра с невидимым
третьим игроком. Его карты медленно падали из темноты... Игра призраков
продолжалась столь же долго, сколько длилась бы настоящая партия.
Все, кого Люгер убил когда-то и о ком давно забыл, теперь почему-то
возвращались, чтобы насладиться его бессилием: длинная череда воров,
наемных убийц, контрабандистов, придворных бездельников, безликих
незнакомцев, встреченных случайно и отправленных им в место потемнее ночи.
Он никогда не делал этого ради удовольствия, а только защищая свою жизнь,
и никогда не нападал первым, если его не вынуждали к этому.
Тогда, во время нашествия призраков, Стервятнику не дали сойти с ума
две вещи: твердая уверенность в иллюзорности этих посещений и, как ни
странно, присутствие Кравиуса-Дзурга с почти неизменным, словно маска,
лицом.
У Кошачьего Глаза были свои трудности. Он сам был рожден в пустыне и
гораздо сильнее подвержен влиянию здешнего колдовства. Люгер не был уверен
в том, что Паук оставит безнаказанным отступничество одного из лучших
своих воинов, и в том, что именно сейчас, на его глазах, не свершается
невидимая, но неотвратимая месть. Иногда, в редкие минуты затишья, Люгер
апатично думал о том, кто же преследует варвара, идущего с ним рядом,
посещают ли его видения, призраки мертвецов, терзает ли его нечистая
совесть?.. А если это так, то что это за видения? Во всяком случае, Слот
даже не подозревал, насколько варвар близок к безумию. Достаточно было
небольшого толчка, чтобы шаткое равновесие нарушилось. Это произошло
позже, когда они встретили существо, сверхъестественное, как призрак, и
все же приносившее вполне реальное зло.
...Наваждения отступали по мере того, как странная троица все дальше
углублялась во владения клана Травы. Периоды ясного сознания становились
более длительными, посещения - более редкими, а сами видения - менее
четкими и уже не отличались точностью воспроизведения мелких деталей.
Неприкасаемый Песка лишился главной добычи - Звезды Ада. На смену ему
пришла более примитивная, но столь же серьезная опасность - воины Травы и
Пепла.
47. БЕЗУМЕЦ В ПЫЛИ
Течение привело варвара к северо-восточной окраине заброшенного
города. Восемь суток прошло с того дня, как трое людей покинули селение
клана Паутины, и им осталось сделать два ночных перехода, чтобы войти в
долину Дракона... Теперь неизменное зеленое свечение позволяло неплохо
ориентироваться ночью, а днем Люгер и его спутники отдыхали под защитой
городских стен. Пища и вода, украденные из хранилища клана Травы,
позволяли им делать это с относительным удобством. У них даже была
возможность наблюдать за коридором, ведущим в Кзарн и они видели трех
воинов Травы, отправлявшихся туда за добычей, а также более многочисленную
группу, оставшуюся охранять подступы к коридору. В конце дня вернулись
двое из трех, но, похоже, никто из варваров не придал этому особого
значения, - потери в Кзарне были более, чем привычным делом.
Люгер провожал их взглядом, пока отряд воинов не превратился в темное
пятно на равнине. Когда он обернулся, то увидел старца в белых лохмотьях,
сидящего на камнях. Вначале Слот принял его за очередной призрак, причем
Слепой Странник был не самым неприятным из них. Потом он заметил, что
лошади ведут себя беспокойно. Люгер не был обескуражен. Внезапные
появления и исчезновения Странника в Валидии подготовили его к этому
событию... Варвар же смертельно побледнел и это было заметно даже в
сумерках.
Слепец повернул голову в сторону Стервятника и тот узрел бельма его
