динамическим народам.
Как правило, персистентные этносы составляют устойчивые системы, включающие
в себя, кроме людского поголовья, известное количество элементов живой
природы и технически организованного косного вещества. Это значит, что в
этноценоз (так мы назовем сложный комплекс, описываемый нами) входят наряду
с людьми те или иные домашние животные, окультуренные растения и вещи - как
предметы обихода. Эскимосы немыслимы без собак, иглу и каяков, даже если
они подвешивают к последним лодочные моторы внутреннего сгорания. Тунгусы
связаны с оленями и лайками, арабы - с верблюдами, индейцы пуэбло - с
початками маиса и т.д. Нарушение этноценоза, если оно невелико, только
деформирует этнос, а если достаточно велико - разрушает.
Иногда, но далеко не всегда разрушение этноценоза вызывает вымирание
этноса, а вместе с тем и связанных с ним животных и растений. Часто
уничтожается только система, а компоненты ее входят в состав других этносов
и этноценозов. А бывает и так, что при полном вымирании этноса и нарушении
этноценоза продолжает наблюдаться повторяемость этногенезов с некоторыми
отклонениями от первоначального типа. Это называется преемственностью
культуры. Так, ритмы римской культуры продолжали ощущаться во всей Европе
много веков после того, как исчез римский этнос и вслед за тем погибла
Римская империя. Но если так, то мы наткнулись на понятие этнической
инерции, а ведь инерция - явление физическое. Да и как может иметь место
инерция тела, переставшего существовать? Очевидно, в нашем анализе чего-то
не хватает. Значит, нужно ввести новое понятие, и, забегая вперед, скажем
прямо - в природе существует этническое поле, подобное известным
электромагнитным, гравитационным и другом полям, но вместе с тем
отличающееся от них. Проявляется факт его существования не в индивидуальных
реакциях отдельных людей, а в коллективной психологии, воз-действующей на
персоны.
ЭТНИЧЕСКОЕ ПОЛЕ
Принцип поля осуществляется в жизни индивида и вида универсально, во всех
ее проявлениях и на всех этапах. Нетрудно видеть, что сами эти проявления
подразделяются на две категории. Одни из них обнимают процессы развития
вида, т.е. перехода латентной (потенциальной) формы его существования в
развернутую (актуальную). Другие заключаются в поведении элементов
органического целого (особи, колонии" вида), обеспечивающем его
существование, его целостность (жизненное единство) как такового и
сохранение его формы. В обоих этих случаях имеет место координированное
действие многочисленных элементов целого, т.е. проявляется принцип поля. Но
в процессе развития его объект (индивид) формируется, т.е. непрерывно
изменяется как морфологически, так и физиологически. В соответствии с этим
и поля развития (эмбриональные или морфогенные поля) отличаются
динамичностью. В каждый данный момент любое поле развивающегося органа или
молодой развивающейся особи отлично от того, каким оно было в момент
предшествующий. В противоположность этому поля регулируют поведение
элементов органического образования, обеспечивающее сохранение его в
целостности, относительно статическое, обусловленное наличием типа данной
группы. Но ясно, что свойственное высшим таксоно-мическим группам единство
не может не распространяться на другие стороны их бытия. Для нас это
единство манифестируется не только через форму, но еще и через поведение
этих групп в эволюционном процессе, в котором они участвуют, каждая как
нечто целое и единое. Об этом достаточно ясно свидетельствует наличие
закономерностей эволюционного процесса, не только общих для всех или для
большинства организмов, но также и таких, которые характерны для отдельных
групп.
Из факта целостности групп и их единства, выражающегося в единстве их
строения и поведения в эволюционном процессе, мы можем заключить, что
существуют поля, регулирующие и координирующие этот процесс. Поля эти можно
назвать филогенетическими. Поскольку свойства того или иного типа группы
являются ее наиболее полной характеристикой, мы можем видеть сущность
эволюционного процесса в эволюции типов групп. При этом понятие приобретает
динамическое значение, тогда как до сих пор оно употреблялось в статическом
понимании[2].
Итак, занятия историей, этнографией и даже психологией позволили вернуться
к природоведению в полном смысле слова. Поскольку люди входят в биосферу
Земли, они не могут избежать воздействия биохимических процессов, влияющих
на их подсознание или сферу эмоций. А эмоции в не меньшей степени, чем
сознание, толкают людей на поступки, которые интегрируются в этногенные и
ландшафтогенные процессы. В результате возникает пассионарное поколение,
утрачивающее инерцию пассионарностя из-за сопротивления среды и переходящее
к реликтовому состоянию этноландшафтного равновесия, нарушаемому новым
пассионарным толчком, т.е. микромутацией.
Наиболее отчетливо надындивидуальное поведение проявляется в коллективных
действиях общественных животных. В человеческом обществе действия
коллектива определяются сознательно поставленной этим коллективом или его
вожаком целью. Руководствуясь этой целью и имея определенный план ее
достижения, люди воздвигают города, развивают разные отрасли хозяйства,
распределяют добываемые средства к существованию и т.п. Общественные
насекомые также строят общие для всей колонии жилища, совместно добывают и
распределяют пищу, воспитывают потомство и т.п.
Сущность надындивидуального поведения у животных не имеет ныне достаточной
научной трактовки. Его часто называют инстинктивным. Но что разъясняют эти
эпитеты? Теория естественного отбора дает ответ на вопрос о происхождении
как инстинктов, так и вообще всех свойств организмов. Но, во-первых,
объяснение с точки зрения этой теории данных явлений так же мало
убедительно, как и объяснение с ее помощью всего процесса эволюции, а,
во-вторых, знания происхождения какого-либо явления самого по себе
недостаточно для понимания его сущности. Да мы и не будем пока пытаться
точно определить природу надындивидуального поведения и решать вопрос о
происхождении инстинктов. Возможно, что в настоящее время у нас не только
нет необходимых для этого фактических данных, но даже не выработаны и сами
понятия. которыми надлежит оперировать в этой области. Но это не мешает нам
собирать относящиеся сюда факты, классифицировать их, отмечать
наблюдающиеся закономерности и пытаться истолковать их, исходя из
принимаемых нами общих положений.
Применяя принцип поля ко всем проявлениям жизни индивида и вида, мы
конкретно представляем себе объекты действия этого поля. Реальность
индивида очевидна непосредственно. Однако бессознательно ее признают не
одни только биологи; поскольку понятия, обозначающие виды, как, например,
"собака", "ворона", "гадюка", "лещ", распространены даже в быту.
Вид как реальность манифестируется благодаря своему единству. Но для
всякого, кто использует методы систематики, очевидно, что реальностями
являются не только виды, но также этносы, поскольку они существуют в
историческом единстве и им присуща общность исторической судьбы.
РИТМЫ ЭТНИЧЕСКИХ ПОЛЕЙ
Концепция роли этнического поля изложена здесь так подробно потому, что,
будучи перенесена в этнологию, она решает наиболее сложные проблемы.
Необходимо условиться о значении используемых нами терминов. Эти термины,
даже если они в деталях не совпадут с принятыми в смежных науках, пояснят
читателю мысль автора, поскольку такое понимание необходимо для дальнейшего
разбора сюжета. Скажем так: поле организма - это продолжение организма за
видимые его пределы, следовательно, тело - та часть поля, гlе частота
силовых линий такова, что они воспринимаются нашими органами чувств. Ныне
установлено, что поля находятся в постоянном колебательном движении, с той
или иной частотой колебаний[3]. Эти колебания, т.е. "вибрационные
раздражители, имеют ту особенность, что беспрепятственно передаются из
одной среды в другую и имеют общий характер распространения в твердой,
жидкой и газообразной средах. Вибрации воздушной среды в полосе от 16 до
20000 Гц воспринимаются человеком как звуковые раздражители. Для восприятия
собственно вибрации в организме нет специального рецепторного органа", -
пишет Г. И. Акинщикова и далее приводит данные о режиме нормальных вибраций
для внутренних органов и неврологических и физиологических нарушениях,
возникающих при продолжительном воздействии вибраций на организм. К кругу
вибраций, влияющих на человека, относятся колебания активности органов,
суточные, месячные, годовые и многолетние, обусловленные влиянием Солнца,
Луны, изменениями геомагнитного поля и другими воздействиями внешней
среды[4]. Одного этого наблюдения достаточно для интерпретации всего
собранного этнологического материала. Только за эталон исследования нужно
будет принять этническую систему, т.е. перейти с организменного уровня на
популяционный.
Исходя из приведенных данных, ясно, что определенная частота колебаний, к
которой система (в нашем случае - этническая) успела приспособиться,
является для нее, с одной стороны, оптимальной, а с другой
-бесперспективной, так как развиваться ей некуда и незачем. Однако ритмы
эти время от времени нарушаются толчками (в нашем случае - пассионарными),
и система, перестроенная заново, стремится к блаженному равновесию, удаляя
элементы, мешающие данному процессу. Таким образом, на уровне этноса
наблюдается причудливое сочетание ритмов и эксцессов, блаженства и
творчества, причем последнее всегда мучительно.
И еще. Говоря о вспышках этногенезов в разных регионах, мы отвергли
ритмичность этих явлений не из общефилософских соображений, а просто
потому, что гипотеза ритмичности противоречила наблюдениям. Но колебания
этнического (так мы его будем называть для удобства изложения) поля с той
или иной частотой можно приравнять к ритму, интенсивность которого меняется
в течение процесса этногенеза. Попробуем пояснить это: струна (или
камертон) начинает звучать после щипка, но колебания ее постепенно слабеют,
и звук смолкает; а если ее щипнуть снова, с другой силой, то она снова
зазвучит, но сильнее или слабее. А так как буквальных совпадений не бывает,
и в натуре-то звучит не одна струна, а громадный оркестр с акустикой зала,
то все этнические поля не похожи друг на друга, хотя и подчиняются одной
закономерности: затуханию первоначального импульса, возникшего вследствие
эксцесса (микромутации). Это объяснение, даже если считать его не
доказанным (индуктивно), подтверждается тем, что объясняет все известные
факты, а это в естественных науках признается необходимым и достаточным.
Описанное этническое поле (или феномен, ему равноценный) мы воспринимаем
как этническую близость или, наоборот, чуждость. Принцип, характерный для
всех этносов - противопоставление себя всем прочим ("мы" и "не мы"),
находящийся в непосредственном ощущении, с предложенной точки зрения может
быть истолкован просто. Когда носители одного ритма сталкиваются с
носителями другого, то воспринимают новый ритм как нечто чуждое, в той или
иной степени дисгармонирующее с тем ритмом, который присущ им органически.
Новый ритм может иногда нравиться, но несходство фиксируется сознанием как
факт, не имеющий объяснения, но и не вызывающий сомнения. А проявляются
ритмы этнического поля в стереотипе поведения, как уже было сказано,
неповторимом.
Видимо, именно благодаря наличию этнического поля не рассыпаются на части
этносы, разорванные исторической судьбой и подвергшиеся воздействию разных
культур. Они даже могут регенерировать, если устранить причины, нарушившие
первоначально заданный ритм этнического поля. Отсюда же, между прочим,
вытекает объяснение явления ностальгии. Человек, заброшенный в среду чужих,
пусть даже симпатичных людей, ощущает странную неловкость и тоску. Но эти
чувства ослабевают, когда он находит соплеменников, и исчезают при
возвращении домой. При этом не имеют значения ни климатические условия, ни
