ощущение "чуждости склада" христиан всем остальным. Христианином в I-III
вв. становился не каждый, а только тот, который чувствовал себя "в мире"
чужим, а в общине - своим. Количество таких людей все время увеличивалось,
пока они не начали преобладать в IV в. Тогда Рим превратился в Византию.
Что бы ни было сказано в евангельской доктрине, но в этногенезе ранние
христиане показали наличие всех тех качеств, которые необходимы для
создания нового этноса и которые можно свести к двум: целенаправленности и
способности к сверхнапряжениям. Инерция толчка I в. хватило на полторы
тысячи лет, за которые Византия прошла все фазы исторического периода и
фазу обскурации, после чего фанариоты [72] превратились в персистентный
этнос, а прочие византийцы были ассимилированы турками и славянами.
На восточной окраине очерченной нами полосы в III в. дал знать о себе новый
народ со старым названием персы. К древним персам они относятся, как
итальянцы - к римлянам или современные греки - к эллинам. Ахеменидская
монархия была историческим завершением длинного периода культурного,
общественного и этнического развития классического Ближнего Востока.
Македонское вторжение оборвало прямолинейное развитие этой традиции, а
парфяне, освободившие Иран от Селевкидов, были для местного населения тоже
завоевателями и "чужими". В 226 г. персы создали свое государство и свой
оригинальный этнокультурный комплекс, основанный на остроумном соединении
конфессионального и племенного принципов. Зороастризм, ставший официальной
идеологией, в отличие от христианства был чужд прозелитизму, но этот пробел
восполнялся манихейством, гностической системой в иранском преломлении. В
отличие от Византии развитие персидской популяции было нарушено вторжением
извне, сначала арабским, а потом сельджукским. Последнее собственно
персидское государство - Саманидское царство пало в 999 г., и после этого
иранская культурная традиция постепенно исчезла, а персидский этнос вошел в
систему так называемой мусульманской культуры и снова переоформился,
сохранив от древнего стереотипа поведения только название и некоторые черты
быта.
Наконец, на западной окраине, в Ютландии, народ англов, также захваченных
описанным подъемом, с некоторым опозданием проявил себя, вторгшись в V в. в
Британию. Трудно было бы понять, почему малочисленные дружины Генгиста и
Горзы оказались вдруг сильнее густого населения этой богатой страны.
Экономически и технически саксы и англы были слабее романизированных
бриттов, но этнически они были моложе. и потенция возраста дала им
возможность получить перевес в неравной борьбе с кельтами. Исключение
составили лишь отсталые районы Британии, где кельтское население не
растратило былой воинственности и употребило ее на отражение чужеземцев
(Уэльс, Корнуэльс и Шотландия).
ГУННЫ В III-V ВВ. Н.Э.
Весьма распространено мнение, что Великое переселение народов в Европе
произошло вследствие наступления на них кочевых гуннов из Заволжья. Однако
ознакомление с датами событий позволяет это мнение отвергнуть полностью.
Хунну - кочевая держава, возникшая в современной Монголии ранее IV в. до
н.э. Тюркоязычные хунны, будучи обществом доклассовым, создали державу,
основанную на "господстве над народами". Начиная с 209 г. до н.э. по 97 г.
до н.э. держава Хунну растет и разбивает лучшие силы могучего Китая, а
после этого победившее Хунну неуклонно слабеет, а разбитый Китай без боя
становится господином положения, т.е. победа не пошла хуннам впрок.
В I в. н.э. хунны освободились из-под власти Китая, но распались на четыре
ветви, одна на коих, наиболее неукротимая и свободолюбивая, отбиваясь от
наседавших со всех сторон врагов, в 155-158 гг. скрылась на западе Великой
степи, перемешалась с уграми Волго-Уральского междуречья и превратилась за
200 лет в восточноевропейский этнос, который во избежание путаницы принято
называть "гуннами"[73].
За III-IV вв. гунны победили алан, "истомив их бесконечной войной"[74], и
только в V в. перешли Карпаты и попали в долину Дуная, причем часть их -
акациры - осталась в родных степях на Дону и Волге.
Итак, активность гуннов имела место на три века позже, нежели взрыв
активности, описанной нами; массового переселения из Азии тоже не было, а
была искусная политика опытных вождей, искушенных в дипломатии и стратегии.
Готы, по сравнению с гуннами, были легкомысленны и наивны, как дети. Потому
они проиграли войну и потеряли прекрасную страну у Черного моря.
Причерноморские степи были во II-IV вв. вторым (после Египта) источником
хлеба для Константинополя. Значит, в аланских степях и речных долинах
освоили земледелие. Гунны перешли Дон, разгромив алан в 371 г., победили
готов при помощи росомонов в конце IV в. и около 420 г. заняли Паннонию.
Следовательно, все пребывание гуннской орды в южных степях укладывается
меньше чем в полвека. При этой сами гунны были немногочисленны[75], а
орудовали они руками тех же покоренных алан, росомонов, антов, остготов и
других местных племен. Если бы все жители Восточной Европы были перебиты,
то откуда бы гуннам взять людей для войны с Римской империей и Ираном?
Правда, оседло-земледельческое хозяйство было гуннским нашествием
разрушено, но из этою не следует, что жители лесистых долин Терека и
Среднего Дона или тростниковых зарослей дельты Волги не пересидели в своих
укрытиях кратковременного передвижения кочевий ков, тем более что они-то
земледелием не занимались, ибо были охотниками и рыболовами. Даже аланы
жили в степях Северного Кавказа и Дона до Х в., что характеризует
стабильность Восточной Европы в то самое время, когда в Центральной Европе
шли интенсивные этнические процессы.
Важно также отметить, что успехи гуннов совпали с кульминацией временного
усыхания степи[76], подорвавшего аланское земледелие и тем самым
ослабившего военную силу алан. Гунны же, привыкшие к засушливым условиям,
пострадали от засухи меньше, что и обусловило их победу в войне, которая
велась ими с 160 по 370 г. без решающих успехов. Но как только засушливое
время кончилось, кончилось и преобладание гуннов. В VI в. в степях
восстановилось старое соотношение сил, но место гуннов заняли болгары, а
место алан - хазары.
И, наконец, самое главное: гунны, как и азиатские хунны, не были молодым
народом. Их история последовательно прослеживается от великих реформ их
вождя Модэ, захватившего власть путем отцеубийства в 209 г. до н.э.
Обратимся к сравнительному методу: хуннская держава просуществовала от
момента основания - 209 г. до н.э. - до момента смещения - 48 г. н.э. - 257
лет. Франция возникла на обломках Каролингской империи в 843 г. 1100 год
(843 плюс 257) - эпоха самого мрачного феодализма; хунны за тот же срок
сделали для культуры больше, чем французы[77].
Родовая держава Хунну - не единственный случай в мировой истории, когда
доклассовое общество создает мощную организацию. Военные предприятия
широкого размаха немыслимы без координации сил, а мы знаем о грандиозных
походах, совершенных кельтами в I тыс. до н.э., арийском завоевании Индии
во II тыс. до н.э., об образовании державы нагуа в Ана-уаке в XI в. еще до
того, как у них возник институт патриархального рабства[78], и, наконец, о
державе амазулу в Южной Африке в XIX в., а также об очень на нее похожем
древне-тюркском этносе [79] и даже о дочингисовских монголах в XII в.[80].
ВЗРЫВ ЭТНОГЕНЕЗА В VI В. Н.Э.
Аналогичными по характеру и результатам были события VII в. в Центральной
Аравии. Вокруг пророка Мухаммеда возникла община воинственных
последователей, сломившая белые родоплеменные отношения и создавшая новый
стереотип поведения. Разрозненные племена бедуинов и йеменцев даже приняли
новый этноним - арабы. А у соседних в то время народов - персов, сирийцев и
египтян - подобного подъема активности не было.
На той же широте, в долине Инда в то же время сложился новый народ -
раджпуты, потомки смешавшихся местных и пришлых этнических элементов[81].
Раджпуты сокрушили наследников деспотии Гупта (после того, как пресеклась
династия), буддийскую общину [82] и всех, кто поддержал старые порядки[83].
На развалинах они создали индуистскую теократию и систему мелких княжеств,
крайне децентрализованную и только потому не сумевшую дать отпор
мусульманскому вторжению, нарушившему прямолинейность инерции этногенеза.
Но ведь для нас важен не политический успех изучаемой системы, а наличие
этногенетического признака - способности к сверхнапряжениям, которая
присутствовала у раджпутов в огромной мере. В известном смысле она-то и
определила их поражения в IX в., ибо каждый князек бросался в бой с
мусульманами в одиночку к погибал, но не соглашался признать главенство
своего соседа. Для активной внешней политики этноса оказывается самым
выгодным не высшая, а средняя степень распространения способности к
сверхнапряжениям, потому что при ней возможна консолидация сил и
координация действий. При дальнейшем ослаблении напряжения в этническом
коллективе становится легким управление, но понижается сила сопротивления
внешним воздействиям. Так, потомков воинственных ариев-бенгальских индусов
англичане не вербовали в свои колониальные войска, ибо те были слишком
послушны для того, чтобы быть боеспособными солдатами. Не поддержка тех или
иных общественных групп позволила Ост-Индской компании овладеть Индией, а
пассивность наиболее многочисленных индийских этносов связала руки тем
энергичным раджам и султанам, которые хотели уберечь страну от порабощения.
Впрочем, мусульманские завоевания после XI в. проходили точно так же.
Видимо, причиной бед Индии были сами индусы.
Далее на восток тогда же сложился тибетский народ, объединивший дотоле
разобщенное тибетское нагорье путем прямого и быстрого завоевания племен
Северного Тибета. Предки завоевателей были небольшим племенем на среднем
течении Цангло (Брахмапутры), принявшим в свою среду некоторое количество
саньбийцев, в середине V в. вытесненных из Хэси[84], и непальских горцев,
так что к VI в. образовалось смешанное в этническом плане население. Оно-то
и создало знаменитую Тибетскую империю в VII-IX вв., оспаривавшую у Китая
гегемонию в Восточной Азии. И, наконец, в западном Китае в тот же период
произошел мощный этнический взрыв, опрокинувший варварскую империю Вэй. В
результате этого создались средневековый китайский народ [85] и
историческая традиция независимой империи, прерванная маньчжурским
завоеванием XVII в.
Описанные явления этногенеза не только синхронны, но и расположены на одной
полосе, осью которой является линия, соединяющая Мекку и Чанъань. Далее на
восток эта ось проходит через южную Японию, где тоже произошла этническая
консолидация, и теряется в Тихом океане. Продолженная же на запад, она идет
через безлюдную Ливийскую пустыню и доходит до западного Судана, где,
однако, этногенетические процессы в эту эпоху не зафиксированы. Не правда
ли, странно?
ВЗРЫВ ЭТНОГЕНЕЗА В XI В. Н.Э.
Возникает впечатление, что линейные участки земной поверхности, по которым
проходили интенсивные процессы возникновения этносов, не охватывают весь
земной шар, а ограничены его кривизной, как будто полоска света упала на
школьный глобус и осветила только ту его часть, которая обращена к
источнику света. Эта аналогия - скорее иллюстрация. Какова ее
содержательная основа - об этом речь впереди; а пока учтем еще один случай,
оставив прочие (Европу и Центральную Америку) на потом. Это необходимо для
того, чтобы исключить иные, привычные, но не исчерпывающие объяснения.
В XII в. в Восточной Азии одновременно сложились два могучих этноса и одно
маленькое племя, погибшее в младенческом возрасте. И на этот раз ареал
этногенеза был строго очерчен географически, но не имел касательства к
наземным ситуациям: ландшафтным, социальным и культурным.
До начала XII в. население берегов Амура и его притоков - тунгусоязычные
чжурчжэни - находилось в состоянии гомеостаза, что проявлялось в социальной
