76-83.
[84] Гумилев Л. Н. Величие и падение древнего Тибета //Страны и народы
Востока /Под ред. Д.А. Ольдерогге. Вып. 8. М., 1969. С. 156-157.
[85] Гумилев Л.Н. 1) Хунны в Китае. С. 234-235; 2) Древние тюрки. С. 10
Часть пятая
ПРИРОДА ВНУТРИ НАС,
ГДЕ ПОКАЗАНО, КАКАЯ ЧАСТЬ ЧЕЛОВЕКА ПРИНАДЛЕЖИТ ПРИРОДЕ, А КАКАЯ
НЕТ, И КАКАЯ ЧАСТЬ МИРА ЗА ПРЕДЕЛАМИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ТЕЛ НАХОДИТСЯ
ВНЕ ПРИРОДЫ, А ТАКЖЕ ПОЧЕМУ ВСЕ РАССКАЗАННОЕ ЗДЕСЬ И ВЫШЕ ЕЩЕ НЕ
РЕШАЕТ ПРОБЛЕМЫ ЭТНОГЕНЕЗА
XVIII. Этнос и популяция
ЭТНОС - НЕ ПОПУЛЯЦИЯ
Порой обыденные явления дают почву для научных заключений, перспективы
которых уходят за пределы школьных представлений. В науке об этносе многое
надлежит передумать и от многого привычного отказаться.
Неискушенному читателю может показаться, что этнос уподобляется нами
организму с чисто биологическими функциями. Однако сходство здесь внешнее,
а различия принципиальны. Этнос устраивает колонии и иногда существует в
рассеянии, а рука или ухо, будучи отделены от тела, погабают. Организм
обязательно производит себе подобное потомство, а этнос (каждый)
неповторим, и традиция не перешагивает за границы суперэтнических
целостностей. Организм обязательно рано или поздно гибнет, тогда как есть
этносы-персистенты и т.д.
Ни в коем случае нельзя ставить знак равенства между этносом и популяцией,
которая (среди животных) может рассматриваться как аналог этноса. Разница
тут гораздо глубже, чем сходство. Популяция - это совокупность особей
одного вида, населяющая в течение ряда поколений определенную территорию,
внутри которой осуществляется свободное скрещивание и которая в то же время
отделена от соседних популяций некоторой степенью изоляции. Этнос же, как
мы видели, - не совокупность сходных особей, а система, состоящая не только
из особей, разнообразных как генетически, так и функционально, но и из
продуктов их деятельности в течение многих поколений: техники,
антропогенного ландшафта и культурной традиции. Для этносов динамических
характерно еще ощущение исторического времени, что фиксируется календарями
с разнообразными системами отсчета. Но и отсутствие ощущения исторического
времени как этнопсихологической категории у этносов в фазе гомеостаза не
дает права рассматривать их только как популяции. Даже статический этнос
может довольно свободно, хотя в известных пределах, менять свой ареал,
совершая миграции при изменении географической среды в поисках привычных
условий. Скрещивание внутри этноса регламентировано либо сословными
взаимоотношениями, либо традиционными запретами кровосмешения, либо нормами
права и религии. Когда же эти запреты ослабевают, что иной раз случается,
то это всегда симптом приближающегося распада этноса.
И наконец, характер этнической изоляции от соседей не связан с территорией.
Если происходит территориальное совмещение двух популяций - они немедленно
сливаются в одну, а два или более этносов могут сосуществовать на одной
территории веками, образуя либо суперэтнос, либо зону этнического контакта
на любом уровне. И наоборот, борьба между этносами - явление частое, хотя и
необъяснимое с точки зрения борьбы за существование, ибо эта борьба часто
не вызывается перенаселением региона. А борьба между популяциями как
дискретными (корпускулярными) системами невозможна, ибо цель особи в
популяции - выжить самому и дать потомство.
Стайные, как и стадные, формы существования популяций высших млекопитающих,
на первый взгляд, похожи на элементарные этносы. Но это сходство мнимо.
Стаи - это семейные ячейки, моногамные, полигамные или сезонные. Они
распадаются, как только самец-вожак ослабевает и теряет влияние на
собственных детей. Этнос же вырастает из кон-сорции, т.е. группы людей,
объединенных общей судьбой. Если это одни мужчины, то они добывают жен на
стороне, и семейные отношения возникают во втором-третьем поколении.
Семейные связи закрепляют возникающий этнос[1], но они не обязательны, ибо
наблюдаются случаи широкой экзогамии, особенно явные при комплектовании
гаремов.
Итак, этнос - не зоологическая популяция, а системное явление, свойственное
только человеку и проявляющее себя через социальные формы, в каждом случае
оригинальные, ибо хозяйство страны всегда связано с кормящим ландшафтом,
уровнем развития техники и характером производственных отношений. Это,
конечно, не значит, что этнолог обязан игнорировать популяционную генетику,
но следует помнить, что она отражает только одну, и не главную, сторону
изучаемого нами процесса. Поэтому попытаемся извлечь из нее данные,
полезные для дальнейшего анализа.
Весьма важно отметить, что каждая популяция включает в себя много разных
генотипов. Концентрации генотипов у разных популяций различны, но каждая
группа популяций содержит почти все генотипические комбинации,
встречающиеся у данного вида[2]. Однако малочисленные популяции теряют те
или иные генотипы, вследствие чего степень их изменчивости сокращается, а
способность к адаптации соответственно уменьшается. Это называется
вырождением. Согласно принципам популяционной генетики, большинство
популяций находится в состоянии динамического равновесия, различаясь между
собою по размерам, структуре и генетическому составу. Нарушение равновесия
происходит под давлением факторов эволюции, мутационного процесса,
количественных флуктуаций или "волн жизни", нарушения изоляции и
естественного отбора. В результате этих воздействий либо возникает
экспансия, либо происходит сокращение численности как генотипов, так и
целых популяций, а в некоторых случаях мутация или флуктуация приводят к
видообразованию[3]. Поскольку же этнос находится внутри вида, то для его
образования достаточно ничтожного (сравнительно с видом) мутационного
давления, при наличии относительно небольшой изоляции и малого изменения
флуктуаций. Поэтому этносы возникают чаще, чем виды, но и существуют
значительно меньшие сроки, благодаря чему эти процессы фиксируются
историей.
МОНОМОРФИЗМ
Наблюдая этническую историю, легко заметить, что в кажущемся непрерывным
процессе преобразования обнаруживаются периоды стабильности, связанные с
достижением этносом максимума адаптации к тем или иным ландшафтам. Это
наблюдение совпадает с выводом, сделанным на безе популяционной генетики
ихтиологом Ю. П. Алтуховым и антропологом Ю. Г. Рычковым, которые дополнили
тезис указанием на "ииа-даптивность на межвидовом уровне наследственной
изменчивости, имеющей приспособительное значение в пределах вида". Отсюда
вытекает, что "действительное движение преобразовывается в
устойчивость"[4], это и поддерживает изоляты неограниченно долго. Но если
бы не наблюдалось встречных процессов, пусть не постоянно действующих, то
было бы невозможно ни видообразование в мире животных, ни возникновение
новых этносов, вытесняющих изоляты. На это авторы предлагают такой ответ:
"Изменение уникальных видовых свойств должно означать в редких случаях
рождение нового вида. Но представить это себе можно лишь как единичное
событие, сопряженное с репродуктивной изоляцией отдельных особей, а не как
постоянный вероятностный процесс, разыгрывающийся на популярном уровне"[5].
Ведь и зачатие детеныша происходит в утробе матери со скоростью света.
Если мы применим этот тезис к этнологии, то это будет концепция эксцесса,
т.е. толчка, результаты которого способны проявиться лишь в особо
благоприятных условиях повышенной лабильности среды. В иных ситуациях
инерция толчка будет погашена, а "отдельные особи" погибнут от рук
соплеменников. И тут безразлично, находится ли этнос, вмещающий в себя этих
непохожих людей, в состоянии персистентного покоя - гомеостаза, или он
несется потоком этнического становления через все разнообразные фазы. В
обоих случаях он погубит тех, кого справедливо (со своей колокольни) будет
называть уродами или выродками. И все же новые этносы появляются. Значит,
существуют такие условия, которые позволяют "отдельным особям" не только
выжить, но и победить. Очевидно, это - условия среды, как ландшафтной, так
и этнической, под которой понимается, попросту сказать, характер
взаимоотношений между соседями изучаемой особи. Но если нам очень трудно
проследить биографии древних людей, не успевших проявить себя вследствие
зависти, тупости и элобности соплеменников или сограждан, то, перейдя к
изучению систем, стоящих на несколько порядков выше, т.е. этносов, мы
получим необходимые нам данные, которые позволят нам обосновать концепцию
эксцесса как пускового момента этногенеза. И чем выше будет ранг
исследуемой системы, тем меньше будет необходимый допуск и величина ошибки.
Из всего вышесказанного очевидно, что этносы являются биофизическими
реальностями, всегда облеченными в ту или иную социальную оболочку.
Следовательно, спор о том, что является первичным при возникновении нового
этноса: биологическое или социальное? - подобен спору о том, что первично в
яйце: белок или скорлупа? Ясно, что одно невозможно без другого, и поэтому
диспут на эту тему беспредметен.
В самом деле, не только внутри больших коллективов - этносов,
непосредственно влияющих на земные ландшафты [6] и, следовательно,
существующих не в качестве абстракции, а вполне реально, но и внутри одной
человеческой особи наблюдается постоянное сопряжение всех форм движения
материи. Если даже считать, что все детали поведения человека диктуются его
социальным окружением, то генетический код зародыша - явление
биологическое, а пониженное выделение адреналина - химическое. Но ведь и то
и другое весьма влияет на характер деятельности человека наряду с
социальными факторами.
Говоря о взаимодействии человека с природной средой, любой поверхностный
наблюдатель, игнорирующий историю, остается верен принципу упрощения.
Очевидным кажется, что там, где имеются благоприятные условия,
способствующие быстрому росту производительности труда и росту населения,
прогресс человеческого общества шел быстрее, а там, ще этого не было, -
медленнее. А какие условия считать благоприятными? Климат в Андалусии
мягче, чем в Англии и Кастилии, однако Гранада была завоевана кастильцами в
1492 г., а Англия была царицей морей в течение 500 лет. Условия Норвегии за
2 тыс. лет не менялись, но викинги бороздили волны океана только с IX по
XII в. До IX в. Норвегия находилась в состоянии застоя, а после, со времен
Кальмарской унии, пала жертвой датской оккупации. Почему?
Все это описание сделано для одной лишь цели: показать, что вспышки
этногенеза связаны не с культурой и бытом народов, находящихся в развитии
или застое, не с их расовым составом, не с уровнем экономики и техники, не
с колебаниями климата, меняющими экологию этноса, а с определенными
условиями пространства и времени. Сам по себе ландшафт не порождает новых
этносов, потому что они, бывает, не возникают на том или ином, пусть очень
удобном, месте целые тысячелетия. Регионы этногенеза все время меняются. То
тут, то там начинается интересующий нас процесс - значит, его вызывают не
те наземные силы, которые уже были учтены нами, а нечто иное, что нам
надлежит найти.
ФОН И ФАКТОР
Анализ взаимодействия этноса как самостоятельного явления с ландшафтом
показал, что они взаимосвязаны, но ни этнос не является постоянно
действующим ландшафтообразующим фактором, ни ландшафт без постороннего
воздействия не может быть причиной этногенеза. Соотношение же этнических и
социальных закономерностей исключает даже обратную связь, потому что
этносфера Земли для социального развития является только фоном, а не
фактором.
Не только производительные силы и техника имеют свою закономерность
развития, но и такие области, как наука и искусство. Начало их лежит в
глубокой древности, но преемственность доходит до наших дней и не
прервется, пока на Земле останутся люди.
Даже когда возникает протест против традиции, этот протест также
традиционен, так как издавна эпохи подражания сменялись периодами поисков
нового и оригинального. Однако если этот принцип устойчив, то каждое
