Дагестан) и потерпели поражение, а в 721 г. хазары вторглись в Армению и
были разбиты наголову. Арабы, развивая успех, взяли Дербент, Бе-ленджер (на
берегу р. Сулак) и разрушили Семендер (на берегу Терека, около станицы
Шелковской). Успех арабов был облегчен тем, что аланы ударили по тылам
хазар. За это они заплатили дорого: в 724-725 гг. арабы прошли через
Дарьяльский проход, напали на алан, покорили их и обложили подушной
податью.
Затем каждый год происходили набеги арабов и контрнабеги хазар, причем
активность первых умерялась необходимостью распылять силы на Малую Азию и
Среднюю Азию, а вторым пришлось перенести столицу с Терека на Волгу, где
был построен город Итиль.
На стороне хазар сражались евреи, обитавшие на равнине между Судаком и
Тереком*6, и греки, союз с которыми был скреплен браком императора
Константина V (Исавра) и хазарской царевны Чичак (Цветок), в крещении
Ирины. Некоторую помощь оказали грузины, восставшие в 735 г. против
арабского гнета и усмиренные крайне жестоко. Гораздо меньше, чем можно было
ожидать, сопротивлялись арабам государства Дагестана. Талантливый и
жестокий полководец Мерван взял горные крепости, покорил в 736 г. лакцев
(лакзов) и алан и перенес войну в Хазарию. В 737 г. арабское войско дошло
до правого берега Волги. Оно насчитывало 150 тыс. воинов, в том числе
вспомогательные отряды армянских князей. Против этой могучей армии хазары
смогли выставить лишь 40 тыс. ополченцев. Хан, покинув войско и страну,
бежал на север, "к горам", а хазарская рать двигалась за ним по левому
берегу Волги, полагая, что эта могучая река является непреодолимым рубежом
для их противников*7.
Хазары недоучли развитие инженерного искусства южных народов. Омейяды
опирались не только на бедуинов Аравии, кайситов и кельбитов, и оседлых
арабов Хиджаса, владевших столь же примитивной техникой, как тюркюты и
хазары. Завоевание культурных стран Ближнего Востока дало им в руки такие
возможности, каких не было у хазар, хотя и не повысило культурного уровня
головорезов, составлявших экспедиционные отряды. Блестящая культура,
которую принято называть мусульманской, возникла позже и создана персами,
сирийцами, египтянами и городскими арабами Месопотамии после того, как все
они сокрушили диктатуру Омейядов, опиравшуюся на грубую силу бедуинского
союза кайситов. Итак, Мерван располагал умелыми инженерами, которые сумели
соорудить понтонный мост через Волгу. По этому мосту переправился отборный
отряд арабов и напал на хазарское ополчение врасплох. Десять тысяч хазар
было убито, 7 тыс. взято в плен, остальные разбежались.
Поняв, что война проиграна, хазарский хан запросил мира и получил его при
условии принятия ислама. Мерван вернулся в Закавказье с добычей и 40 тыс.
пленных, которых арабы называли "сакалиба". Эти несчастные были захвачены в
плен около "славянской" реки, а что считать славянской рекой, не было
установлено*8. Предполагалось, что эта река - Дон, около современного
Калача. Пленники, придя на место, взбунтовались, убили поставленного над
ними эмира и бежали на родину, но по пути они были настигнуты и перебиты.
Разгромив хазар, Мерван подчинил в 739 г. государство Серир (в Дагестане),
а в 744 г. вернулся в Дамаск и сел на престол халифа. И тут этот
прославленный воин столкнулся с такими врагами, против которых бессильны
таланты и доблесть, - с предательством и изменой. В 750 г. он погиб.
9. НЕОЖИДАННАЯ ПОБЕДА
Грандиозные победы арабов оказались бесплодными. Население Хазарии и
Дагестана предпочитало исламу христианство, распространявшееся среди
горожан. Сами хазары охарактеризованы современным христианским автором как
народ грубый, звероподобный и кровожадный, без религии, но почитающий
единого Бога-Творца*9. Но не так уж правильна эта характеристика, ибо
веротерпимость хазар достоверна. Евреи жили среди хазар, не испытывая
никаких ограничений, и даже пользовались свободой слова при диспутах с
христианами и мусульманами. Один из таких диспутов описан в письме царя
Иосифа, причем евреи якобы одержали полную победу. Этот диспут имел место в
царствование византийского императора Льва III (717-741)*10, дав
возможность вождю еврейской общины, охазаренному еврею Булану, принять
библейское имя Сабриэль и сделать блестящую военную карьеру (см. ниже),
кончившуюся описанным разгромом Хазарии. И не случайно мусульманский
проповедник, оставленный Мерваном для обращения хазар в ислам, был коварно
убит не грубым язычником или фанатичным христианином, а еврейским раввином,
как сообщает достоверный арабский автор ал-Бакри*11. Но это преступление
было фактом исключительным. После 750 г. хазары вернулись к привычным
нормам поведения и даже принимали сторонников Омейядов, просивших у них
политического убежища.
При новой династии - Аббасидах - хазары перешли в активное наступление и с
764 по 799 г. вторгались в Закавказье, где от власти арабов освободились
Кахетия, Тао-Кларджети и Абхазия. Теперь уже не халифат был опасен Хазарии,
а Хазария- халифату.
Столь же безвредна стала для хазар Византия, которая помимо внутренних
неурядиц выносила постоянную войну с арабами, проходившую с переменным
успехом для обеих сторон. Союз с Хазарией был Византии так дорог, что даже
попытка крымских готов освободиться от власти хазар и вернуться в состав
империи не была поддержана греками, а руководитель мятежа был выдан
хазарам. Те обошлись с пленником весьма милостиво: устроили ему побег из
тюрьмы*12. Видимо, хазары не сочли готскую авантюру чем-то заслуживающим
внимания.
Помимо набегов, приносивших богатую добычу, хазарские ханы династии Ашина
вели и значительно более масштабные операции. В 762 г. в руки хазар перешли
области Хамзин, Лакз и Алан*13, а это значило, что все плоды походов
Мервана уничтожены и Кавказский хребет стал естественной границей степной
Евразии и мусульманского мира - Леванта.
Однако взаимодействие между халифатом и Хазарией не прекратилось, а просто
изменило форму. Место воинов-завоевателей заняли купцы, сделавшие Каспий и
Волгу торговым путем в страну Биармию, или Великую Пермь. Арабские
серебряные дирхемы потекли на север в обмен на драгоценные меха. Новая
хазарская столица Итиль, находившаяся в Волго-Ахтубинской пойме, и Великий
Булгар, расположенный несколько ниже впадения в Волгу Камы, превратились в
перевалочные пункты транзитной торговли. Эта последняя стимулировала
развитие земледелия и виноградарства, так как избыток продуктов находил
сбыт на итильском базаре, где покупали пропитание приезжие, натерпевшиеся
голода в пути через море. Тогда между арабами и хазарами установился
прочный мир.
Подведем итог. За полтораста лет самостоятельного существования (650-800)
крошечный тюрко-хазарский этнос не только отстоял свою независимость, но и
расширил пределы своей державы до Дона на западе, Кавказского хребта и Яйлы
на юге и Яика на востоке. Северную границу определить трудно, да вряд ли
она и существовала как определенная граница. Скорее можно говорить о силе
влияния, плавно убывавшей по мере отдаления от столицы.
Эластичность государственной системы, которую можно рассматривать как
вариант тюркского эля, допускала компромиссы с соседними этносами и
субэтносами, т.е. малыми племенами, сливавшимися с хазарами. А стойкость
этнической целостности определялась принадлежностью всего населения Хазарии
к западноевразийскому суперэтносу.
Исключением была только немногочисленная колония евреев в равнинном
Дагестане, мирно сосуществовавшая с хазарами. Однако добрые взаимоотношения
и этнические контакты не одно и то же. Если первые определяются
политическими ситуациями и конъюнктурой, то вторые не зависят от сознания
людей, а более от волевых решений ханов или беков. Законы природы имеют
свою логику, и в IX в. последняя вступила в силу. Тогда на месте этнической
ксении*14 появилась страшная суперэтническая химера.
В истории повторение политической ситуации чаще всего влечет за собой
восстановление расстановки сил, хотя буквальных совпадений не бывает
никогда. За 250 лет самостоятельного существования Хазария выросла
настолько, что из крошечного удела западнотюркютских царевичей превратилась
в сильную державу, выигравшую войну у Арабского халифата. И тут-то сплелись
судьбы еврейского и хазарского этносов, причем самым неожиданным образом.
Но не будем спешить, закончим описание южных соседей Хазарии.
10. СМЕНА ФАЗЫ
Пассионарный подъем этнической системы характеризуется социальным
императивом: "Будь тем, кем ты должен быть", способствует увеличению
сложности внутри этноса и даже суперэтноса. Именно благодаря такой
слаженности первые халифы, а затем Омейяды могли мобилизовать энергию
подданных на завоевания и подавление восстаний внутри страны, но рост
пассионарности превышает возможности системы и разрушает ее устойчивость.
Как только возникает, и всегда стихийно, императив акматической фазы: "Будь
самим собой", система деформируется, как автомобиль, несущийся с такой
скоростью, что от него отлетают колеса, ломаются оси. Это перегрев,
охладить который может только пролитая кровь.
Именно кровью арабов и персов, шиитов и хариджитов гасил восстания
Хаджжадж, омейядский полководец, в 680-701 гг. Этими зверствами он задержал
ход этнической истории на 50 лет, но остановить природный процесс
этногенеза труднее, чем лавину. Хаджжадж, "враг Аллаха и людей", казнил 130
тыс. человек, но те перед гибелью успели рассеять генофонд по популяции,
так что в VIII в. пассионарный уровень персов и берберов сравнялся с
арабским, а, может быть, кое-где и превысил его. Поэтому престол последних
Омейядов в Дамаске стал походить на просыпающийся вулкан. И так как Омейяды
держали всех Алидов под присмотром, на роль претендента был выдвинут
потомок дяди пророка, Аббаса, Абу-л-Аббас Саффах, у которого был
талантливый помощник, бывший раб, Абу-Муслим.
В 744 г. в Куфе взвилось белое знамя шиитов, а красное знамя хариджитов уже
реяло от Западного Ирана до Южной Аравии. Кайситы поссорились с кельбитами,
и последние стали противниками Омейядов. Наконец, в Хорасане 9 июня 747 г.
4 тыс. повстанцев подняли черное знамя Аббасидов и двинулись на запад, на
ненавистный Дамаск.
К Аббасидам примкнули все группы населения халифата, обиженные Омейядами:
иранские крестьяне, бедуины-кельбиты и беглые рабы; мусульмане - сунниты,
шииты, хариджиты; немусульмане - маздакиты, манихеи, несториане и
огнепоклонники. Силы Мервана таяли, и в январе 750 г. все было кончено.
Аббасиды, пришедшие на смену Омейядам, должны были управляться со всем этим
разнообразием, а это было очень трудно. Первый халиф, Абу-л-Аббас
(749-754), ознаменовал свое вступление на престол резней членов рода Омейя,
хотя те выразили готовность ему подчиниться. Второй, Мансур (754-775),
предательски убил Абу-Муслима, благодаря которому династия взошла на
престол. Его сын Махди (775-785) открыл дорогу дворцовым интригам, в
результате чего его наследник Хади (785-786) был убит и власть досталась
другому его сыну - Харуну ар-Рашиду (786-809), незаслуженно прославленному
в своде новелл "Тысяча и одна ночь". На самом деле это был жестокий деспот,
казнивший своих лучших помощников - визирей из рода Бармскидов.
Все перечисленные и опущенные в перечислении случаи вероломства указывали
наперед широчайшее развитие эгоизма, доводимого до крайних пределов, не
принимающего в расчет общих интересов владетельного дома*15, а тем более
государства. Как ни плохи, ни жестоки, ни лицемерны (в религиозном смысле)
были Омейяды, но они шли от победы к победе, руководствуясь, пусть
неискренне, доминантой ислама и джихада (войны за веру). Аббасиды были
правоверными суннитами, но именно при них арабы утратили всякое значение в
державе, созданной их героическими предками. Персы вытеснили арабов из
администрации, тюрки - из гвардии, негры-зинджи - из домашнего быта, евреи
- с базара. Багдад стал мировым центром транзитной торговли, но считаться с
его населением халифы не хотели, ибо верили не своему этносу, а своему
