четыре года, чтобы справиться с ними. В общем, буйное население юго-востока
страны доставляло Москве массу хлопот, как это было и в Смуту.
В этой ситуации снова оказался эффективным союз русских со степняками. Петр
договорился о взаимодействии с калмыцким ханом Аюкой, который стоял в тылу
у башкир и донских казаков, и с его помощью восстания были подавлены. Кроме
того, к началу XVIII в. калмыки практически остановили ногайские набеги на
Русь: будучи мастерами степной войны, они быстро стеснили ногаев и
заставили их перейти от нападения к обороне.
И все же петровские реформы, являясь по сути продолжением политики
западничества в России, конечно, оказались глубже, чем все предыдущие, по
своему влиянию на русские стереотипы поведения, ибо в начале XVIII столетия
уровень пассионарности российского суперэтноса был уже гораздо ниже, чем в
XVI-XVII вв. Но и при Петре в известном смысле была продолжена русская
традиция XVII в. Придя к власти в 1689 г., боярская клика Нарышкиных во
главе с Петром могла управлять страной только так, как она умела это
делать. А способ управления в России существовал только один, известный еще
со времен Шуйских и Глинских: царь проводил свою политику, опираясь на
верные войска и правительственных чиновников, и потому все Русское
государство представляло собой совокупность сословий, так или иначе
связанных с "государевой службой".
После стрелецких восстаний привилегированные войска стрельцов были
уничтожены, поскольку падение пассионарности и деградация стрельцов сделали
их оппозиционерами существующей власти. Значит, Петру для сохранения трона
и жизни требовалась своя армия. А кого он мог привлечь на свою сторону?
Мобилизовать башкир после разгрома восстания нечего было и думать. На
Украине лишних сил тоже не имелось. Дон после восстания Булавина перестал
быть опорой трона. В итоге у начавшего войну со Швецией Петра боеспособных
войск оказалось мало. Поэтому молодой король Карл XII смог легко нанести
русским под Нарвой сокрушительное поражение и решил, что о России можно и
не думать, ведь вся ее армия уничтожена.
У Петра оставался единственный выход: увеличить количество войск иноземного
строя, а именно пеших солдатских и конных драгунских полков. Следовательно,
основная реформа Петра - военная - носила вынужденный характер. Численность
регулярных войск была увеличена с 60 до 200 тысяч человек, но для этого
пришлось начать "рекрутские наборы". У дворян забирали крестьян и холопов в
солдаты на 25 лет, то есть практически навечно. Обучали рекрутов жестко,
скорее даже жестоко, руководствуясь принципом "семерых забей, одного
выучи". Конечно, профессиональные солдаты были весьма боеспособны, крепки в
бою, но снижавшаяся пассионарность этноса не позволяла перевести это войско
на самообеспечение, как было в случае с дворянской конницей или стрельцами.
Если только солдатам разрешали добывать себе пищу - начиналось мародерство
и грабеж, так как солдат, домом которому была казарма, не склонен был
жалеть чужих ему людей - обывателей. Полки иноземного строя, в отличие от
стрельцов, уже никак не были связаны с кормящим ландшафтом и потому
нуждались в полном обеспечении. Понятно, что обходились эти полки казне
очень дорого: им требовались военные городки, провиантские склады,
громоздкие обозы. Военные расходы легли тяжелым грузом на население, и
русские люди бросились в бега.
Карта. Полтавское сражение. Гангутское сражение
Карта. Русско-турецкие войны 1769-74 и 1787-91 гг.
Когда для армии потребовались пушки, технологию их изготовления русские
освоили быстро, тем более что залежи необходимой для литья пушек железной
руды имелись и около Тулы, и на Урале, где строительство заводов вел купец
Демидов. Демидовские заводы производили пушки не хуже шведских, а шведское
железо и оружие считались тогда лучшими в мире. Но сказалась нехватка
рабочих рук. Поэтому к демидовским заводам были приписаны целые деревни. Их
обитателям предписывалось отдавать трудом свой взнос на общее дело - войну.
Решение вышло неудачным: крестьяне не столько работали, сколько шли к месту
работы и обратно, ибо деревни располагались далеко от заводов, а время пути
учитывалось в общем сроке повинности.
Сказалось снижение общего уровня пассионарности и на "птенцах гнезда
Петрова". Новые люди, пришедшие с Петром к управлению страной, были
карьеристами и казнокрадами. Взятки, коррупция достигли при
"преобразователе" такого распространения, какого в XVII в. бояре и
представить себе не могли. Достаточно упомянуть о любимце Петра,
талантливом полководце Александре Меншикове. При строительстве новой
столицы - Санкт-Петербурга - роскошное здание Двенадцати коллегий, которое
должно было украшать набережную Невы, оказалось повернутым к реке торцом
только потому, что петербургский генерал-губернатор Меншиков решил на месте
правительственного здания выстроить себе дворец. Деньги на строительство,
конечно, изымались из казны.
Вполне естественно, что расходы на армию и флот и коррупция вызывали
постоянный дефицит государственного бюджета. (Впрочем, наследникам своим
Петр оставил финансовые дела в очень приличном состоянии - без копейки
государственного долга.) И в 1714 г. реформаторы ввели страшный закон о
подушной подати: обложили всех людей, живших в России, налогом за то, что
они существуют. Но собрать этот налог не представлялось никакой
возможности. Люди отказывались платить под самыми различными предлогами.
Тогда Петр не остановился и перед введением круговой поруки. Все население
городов и волостей было переписано, определены суммы подати каждого города
и каждой волости, и за их своевременное поступление в казну объявлялись
ответственными отцы города или губные старосты - наиболее богатые люди. Их
обязывали самих изыскивать средства, получать с бедного населения нужное
количество денег, а при недоимках они отвечали собственным имуществом.
Деваться было некуда: в городах стояли гарнизоны царских войск.
Казалось бы, уж с кого-кого, а с помещичьих крестьян брать подушную подать
не стоило. Ведь крестьяне обслуживали помещиков-дворян, а дворяне в эпоху
Петра служили в армии ни много ни мало - 40 лет. (Правда, при преемниках
Петра этот срок был уменьшен.) Но и помещиков объявили ответственными за
поступление налога с крестьян. В ответ на многочисленные жалобы помещиков о
невозможности собирать налоги одновременно с несением службы "передовое"
петровское правительство посоветовало им привлечь к делу родственников и не
особенно стесняться в выборе средств при выколачивании денег из несчастных
мужиков. Из указа о подушной подати и родилась та гнусная, омерзительная
форма крепостного права, которая была упразднена только в 1861 г. Как
видим, "окно в Европу" имело две стороны.
Однако не все последствия петровских реформ сказались сразу: некоторые
результаты их испытали на себе не столько современники Петра, сколько их
потомки. Весь XVIII век соседние народы по инерции воспринимали Россию как
страну национальной терпимости - именно так зарекомендовало себя Московское
государство в XV-XVII вв. И поэтому все хотели попасть "под руку"
московского царя, жить спокойно, в соответствии с собственными обычаями и с
законами страны. То, что приобрела в XVII в. Украина, не пожалевшая крови
ради присоединения к России, безо всяких усилий получили и казахи, и
буряты, и грузины, страдавшие от набегов соседей. Так старая московская
традиция привлекла целый ряд этносов, органично вошедших в единый
российский суперэтнос, раскинувшийся от Карпат до Охотского моря.
Восемнадцатый век стал последним столетием акматической фазы российского
этногенеза. В следующем веке страна вступила в совершенно иное этническое
время - фазу надлома. Сегодня, на пороге XXI в., мы находимся близко к ее
финалу. Было бы самонадеянностью рассуждать об эпохе, частью которой
являемся мы сами. Но если сделанное нами допущение верно, а мы пока не
знаем фактов, ему противоречащих, то это означает, что России еще предстоит
пережить инерционную фазу - 300 лет золотой осени, эпохи собирания плодов,
когда этнос создает неповторимую культуру, остающуюся грядущим поколениям!
Если же на обширной территории нашей страны проявят себя новые пассионарные
толчки, то наши потомки, хотя и немного не похожие на нас, продолжат
славные наши традиции и традиции наших достойных предков. Жизнь не
кончается...
ПРИМЕЧАНИЯ
[є1] Дикое поле - историческое название степей между Доном и левыми
притоками Днепра и Десны - Прим. ред.
[є2] Астраханский кремль представляет собой подлинное "археологическое
бедствие". Он был построен из татарских кирпичей, сделанных еще при Батые и
взятых из развалин столицы Золотой Орды - Сарая. Но самое любопытное то,
что при постройке Сарая использовались кирпичи из развалин столицы Хазарии
- Итиля. Такова оказалась культурная преемственность в Поволжье.
[є3] Семиградье - историческая область на границе современных Венгрии и
Румынии. - Прим.. ред.
[є4] Антитринитарии - еретическая секта, отрицающая Святую Троицу.
[є5] В то время все православное население Польши называло себя именно
русским, тогда как слово "украинец" обозначало просто жителя окраины. При
этом русские, жившие в Русском государстве, четко отделялись от русских
Польши и назывались "российские". Такое различие представляет типичную
фиксацию общей суперэтнической принадлежности.
[є6] Отметим, что в XVII в. субпассионарность не была характерна ни для
пограничных войск, ни для иррегулярной дворянской конницы, ни для казаков,
ни для дворян-однодворцев. Спад пассионарности коснулся именно центра, а не
окраин страны.
Вместо послесловия
Мы проследили логику основных событий этнической истории Руси и России.
Легко увидеть, что изложение этой логики вовсе не похоже на повествование
об истории социальной. Этническую историю любой страны, то есть историю
населяющих ее народов, нельзя рассматривать так, как мы рассматриваем
экономические отношения, политические коллизии, историю культуры и мысли.
Не составляет исключения и история России, изложенная в этническом аспекте:
ее невозможно представить в виде линейного процесса, идущего от Рюрика до
Горбачева. События этногенезов народов нашего Отечества составляют
историческую канву жизни по крайней мере двух разных суперэтносов. Поэтому
необходимо различать историю Древней Киевской Руси (с IX до XIII в.,
включая и историю Новгорода до его падения в XV в.) и историю Московской
Руси (с XIII столетия до наших дней). При этом ключевым периодом для
понимания отечественной исторической судьбы являются три века: XIII, XIV и
XV, - когда русская действительность формировалась как результат
интерференции (наложения) двух разных процессов этногенеза. Финальная фаза
этногенеза Киевской Руси сочеталась с начальным, инкубационным периодом
истории будущей России, и это сочетание придало столь трагическую окраску
времени Александра Невского, Дмитрия Донского и Василия Темного.
Знали ли современники этих великих государей, что они живут в эпоху смены
традиций? Конечно, нет! Распад древнерусской государственности, распри
князей, литовские и татарские набеги, необходимость платить ханский "выход"
и княжеские пошлины... Казалось, будто тяжелее времени и быть не может.
Именно такое бытовое мироощущение эпохи осталось зафиксированным в
литературных источниках XIII в. и перекочевало в последующие исторические
сочинения. С точки зрения традиционной историографии, это было правильно,
но в том-то и дело, что, используя методы гуманитарных наук, иного вывода
получить было невозможно. Когда историк исходит из написанного в изучаемом
им тексте, он делает выводы, обобщающие взгляды автора этого текста. Для
того чтобы достигнуть обобщения фактов исторической действительности,
необходимо учитывать их "в чистом виде", отслоенные от литературных
источников и подвергнутые сравнительной исторической критике. Такой метод
принадлежит уже не гуманитарным, а естественным наукам. Именно его и
