Д. Гудвин
ДЕСЯТЬ ПИСЕМ
Хроника-мегезин
Филадельфия 1960 г.
ПРОЛОГ
...Сказать, что Мэг была красива, зачит ровным счетом ничего не
сказать. Она была прекрасна, очаровательна, бесподобна, сказочно
обворожительна и всеравно этих слов не хватит для того, чтобы передать все
те чувства, которые возникают при взгляде на Мэг.
Родись она в два столетия тому назад, она могла бы быть царицей,
королевой или королевой императором, а так же в древние времена-великой
греческой куртизанкой, вошедшей в историю наравне с Клеопатрой или
Мессалиной.
А сейчас она развратница. Да, самая обыкновенная похотливая кобыла,
извращенная нравственно и физически.
И глядя на ее великолепную красоту, во мне закипает кровь,
возбуждаеться неистовая похоть и одновременно бешенство и жажда убийства.
И я ее убью. Убью потому, что это противоестественно - ангельская красота
снаружи и бестыдство внутри.
Какой кошмар! Какая мука знать все и не сметь сказать ни кому ни
одного слова. Запираться на ключ чтобы написать эти строки, а не писать я
не могу. Надо хоть как-то облегчить свою душу, хоть чем-то сгладить боль
разбитого счастья и жизни. Да, жизни, потому что для меня все уже кончено.
Ах, эти письма! Эти проклятые письма! И будь проклят тот час, минута,
когда они попались мне на глаза!
А ведь это моя жена! Ведь я взял в жены то исчадье ада, источник
похоти и разврата, но я люблю ее, не смотря ни на что и потому она должна
умереть.
И да простит меня Бог!"
- И это все, что вы нашли? - спросил инспектор Ридер у одного из
агентов, делавших обыск в комнате убитой Мегги Ричардс.
Агент кивнул головой.
- Где это было? - снова спросил инспектор, разглядывая пачку писем,
аккуратно перевязанную сиреневой шелковой лентой.
- В руках у убитой, - быстро ответил агент, - при этом, - продолжал
он, доктор утверждает, что они были вложены ей в руки уже после смерти.
Ридер задумался, машинально вертя в руках пачку писем.
- Очевидно, в этих письмах и есть разгадка этого страшного убийства,
- тихо проговорил инспектор, развязывая сиреневую ленту. Он присел к
писменному столу, стоявшему в углу комнаты, и пересчитал письма. Их было
10. Все они были написаны одной и той же рукой и все были адресованы
одному и тому же лицу - Кетти Макферсон из Нью-Джерси.
Ридер задумался, уселся поудобнее, приказал агенту стоять у двери и
никого не пускать в комнату, и углубился в чтение писем.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Письмо первое
Бернвиль, 10 февраля 1959 г.
Здравствуй, моя маленькая Кэт!
Вот уже почти месяц, как я нахожусь в этом скучном, маленьком
Бернвиле в пансионе у миссис Хетчинс. Ты не можешь себе представить, какая
здесь тоска и скука! Как мне нехватает тебя и нашей веселой компании. И ни
одного мальчика! А здесь такой сад и такие укромные уголки в чаще кустов.
Ты помнишь наши прогулки за город, в лес. Как было весело! А как Боб
и Джон учили нас с стобой танцевать рок-н-ролл на траве. Я стеснялась
раздеться. А потом Джон уговорил тебя и ты осталась в одних трусиках,
нейлоновых, совесм прозрачных. Я завидовала твоей смелости, мне тоже
хотелось снять все, но я такая трусиха. У тебя красивые тоненькие ножки. А
мне уже скоро 16 лет, а у меня даже грудки еще совсем маленькие и Боб
сказал, что там неза что и подержаться. Мне было так обидно, когда они оба
увивались вокруг тебя и каждый старался потрогать тебя где только можно. И
я не поинмаю, почему у тебя такая большая грудь, ведь ты только на один
год старше меня. И я заметила, ты меня прости, что когда Джон мял рукой
тебе грудь, тебе было очень приятно. Ты покраснела, закрыла глаза и
подставила ему губы для поцелуя. И я немножко позавидовала тебе.
Крепко целую тебя и Боба. Так и передай ему. И пришли пожалуйста
несколько спортивных журналов. Там бывают классные мальчики с
замечательными фигурами. Выбери, где больше голых... Понимаешь. Ты же
знаешь в каких журналах это есть. Только не присылай с неграми, я их
терпеть не могу. Они меня не возбуждают. Твоя Мег.
Письмо второе.
Бернвиль, 7 марта 1959 г.
Милая Кэт.
Самое интересное у меня то, что я подрудилась с маленькой
учительницей мисс Элли - прелесть! Чудная!
Потом Дик... Он совсем молодой и носит письма и всю корреспонденцию
нам в пансион.
Спасибо за письмо и журналы. Скажи спасибо Бобу. И где он только их
раздобыл! Как только я их получила, сразу же помчалась в сад, забралась в
самую гущу, там у меня есть укромное местечко на сухой и мягкой траве, и
стала их рассматривать. Какой кошмар! Ну, ты их видела. Собственно мне
понравился кадр из этого секретного фильма "За любовь расплачиваются".
Какая прелесть! Ах! У меня до сих пор, как вспомню, по телу бегают
мурашки! А у того мужчины штучка... А, какая она у него большая и толста
я... и длинная. И приятная такая. Когда я вернусь, мы обязательно должны
посмотреть этот фильм. И ты, пожалуйста, не смей смотреть без меня.
Когда я пересмотрела все журналы, мною овладела какая-то сладкая
истома, такая приятная, приятная слабость. Я легла на спину, вытянула ноги
и вдруг почувствовала какую-то тянущую боль внизу живота. Боль была не
очень сильной, но какой-то жаркой, знойной. Чтобы ее успокоить, я начала
гладить рукой низ живота и между бедер. А там все было мокро. И даже
волосики. Я подумала, что у меня началась менструация, но взглянув на свою
руку, убедилась, что крови нет. Но, кажется, никогда раньше не было так
мокро там. И, запах, такой сильный необычный, вызывающий какое-то
волнение, очень странное. я положила свои пальцы по краям своей письки. И,
ты знаешь милая Кэт, я почувствовала у себя под пальцами такой твердый и
продолговатый клитор, каким он у меня, кажется никогда до этого не был.
Сначала я даже испугалась и быстро отдернула руку, но в этот момент, как
будто электрический ток пробежал по всему моему телу. Кэт, ты не
представляешь себе, какое это было наслаждение, я чуть не лишилась
сознания от этого. Ты конечно знаешь, что я делала у себя между ног. И
делала так, как обычно, как мы с тобой это делали, но эффект был
потрясающий! Одной рукой я делала там, а другой ниже. Сначала было
какое-то приятное жжение а потом первая дрожь потрясла все мое тело. Я
даже застонала и все делала и делала пальцами, все сильнее ускоряя, почти
до боли нажимала на клитор. Наконец, непроизвольно задвигались мои
ягодицы, живот, ноги и меня охватил такой экстаз, что мне, кажется на
время я даже потеряла сознание. И во время экстаза я физически ощущала,
что тот мужчина с длинным и толстым из твоего журнала берет меня грубо,
сильно, бесстыдно.
Когда я очнулась, моя рука все еще находилась там и была влажной. Я
вытерла пальцы и хотела подняться, но не смогла. Все тело охватила такая
слабость и приятная нега, что я вытянулась на траве и тот час уснула.
Проснувшись, я побежала в пансион. Рассержанная Элли уже давно меня
искала. Элли - самая молодая и симпатичная, из всего персонала пансиона.
Ей лет 20, но не больше. Она очень красива, но здорово важничает и
задирает нос. Она здесь совсем недавно, дней 7-8 тому назад приехала сюда.
Мне почему-то кажется, что с первого же дня она интересуется мной, и я
всегда чувствую ее пытливый взгляд на себе.
Так вот, Элли схватила меня за руку и потащила в пансион. Она
пыталась меня ругать, но взглянув на мое заспанное лицо, вдруг
расхохоталась. Я хлопала глазами, а потом мне самой стало смешно. Мы
остановились, глядели друг на друга и хохотали как две дурочки. Я
взмахнула руками и неожиданно журналы выскользнули из под блузки и
рассыпались. Элли взглянула на обложку одного из журнала и застыла в немом
изумлении. Я густо покраснела, а Элли, придя в себя, собрала журналы и не
глядя на меня, ушла.
Я была потрясена. Я не находила себе места. После ужина мне передали,
что Элли ожидает меня в своей комнате. Дрожа от страха, я отправилась к
ней. Несколько раз я поворачивала обратно. Но она сама вышла мне навстречу
и пригласила к себе.
Но милая Кэт, остальное я напишу в следующий раз. Надеюсь ты не
будешь сердиться. Я просто устала от приятных переживаний и напишу тебе
все подробно чуточку позже.
Как твои дела с Джоном. Твоя Мэг.
Письмо третье.
Бернвиль, 1 марта 1959 г.
Моя маленькая Кэт!
Несказано рада, что у вас с Джоном дело налаживается. Ты только не
позволяй ему ничего лишнего до сводьбы, а то эти мальчишки такие нахалы,
что всегда что-нибудь, да выпросят!
Исполняю твою просьбу подробно описать все, что было.
К полному моему изумлению, Элли обняла меня за плечи посадила на
диван и принялась сервировать стол. Мне было очень неудобно и стыдно и я
сидела, опустив глаза и тупо смотрела на тарелку, стоявшую передо мной на
столе. Вдруг взор на краю тарелки приковал мое внимание. Он был нанесен
бледно розовой краской по синему полю. Приглядевшись внимательно, я сразу
поняла что это такое. С большим мастерством на тарелке были нарисованы
мужские половые органы, толстые и тонкие, напряженные и спокойные,
переплетающиеся друг с другом в самых причудливых комбинациях! Меня даже в
жар бросило и я не знала, куда девать свое лицо. И вдруг я услышала тихий
смех Элли и поймала ее насмешливый и лукавый взгляд.
- В твоих журналах интересней. Но мы еще посмотрим! А сейчас давай
выпьем глинтвейн. За хорошее знакомство!
Понемногу мы разговорились, выпили, закусили апельсинами. Выпели на
брудершафт. Потом она меня поцеловала.
Она была такая хорошенькая и я с восторгом обняла ее за шею и наши
губы слились в сладком поцелуе. Но каком поцелуе! Таких поцелуев я еще не
испытывала! А Боб ведь тоже умел целоваться. Но не так, когда губы Элли
прижались к моим, а ее язык встретился с моим и начал двигаться у меня во
рту, у меня помутилось в голове, и остановилось дыхание. Это было
потрясающе!
Когда Элли со стоном оторвалась от моих губ, она тихо опустилась на
ковер и положила голову мне на колени. Мы обе тяжело дышали и не могли
вымолвить ни слова. Так мы и сидели.
Наконец Элли медленно подняла голову и тихо, каким-то глухим голосом
сказала:
- Как ты думаешь, Мэг, что если я сниму платье? Не возражаешь?
- Делай, что хочешь, - пролепетала я.
Элли поднялась, подошла к зеркалу, и глядя на свое отражение,
расстегнула "молнию" и медленно начала раздеваться. Я уже совершенно
пришла в себя и с любопытством следила за ней. Элли осталась в одних
нейлоновых трусиках и лифчике. Как она была хороша в своей девственной
красоте!
"Неужели ни один мужчина не трогал ее?" - думала я.
- А почему ты не раздеваешься? Ведь жарко! Помочь тебе?
И не ожидая моего ответа, Элли ловко расстегнула своими маленькими
пальчиками все пуговицы и крючки у меня на блузке и юбке. Я оказалась в
нижнем белье.
- Ляг на диван и будем смотреть твои журналы, - сказала Элли.
Она сбросила с себя лифчик и трусики и легла на диван совершенно
голая. Закинув руки за голову она смотрела на меня каким-то затуманенным
взглядом. Ее полные грудки с розовыми сосочками торчали в разные стороны.
Мне сразу захотелось дотронуться до них. Одну ногу Элли опустила на ковер,
