собой. Внезапно до его слуха донесся резкий пронзительный крик:
- Горим! Пожар! - по узким проходам между стеллажами к Фухе стремительно
приближался какой-то человечек. Он оживленно размахивал руками и время от
времени внятно выкрикивал что-то неразборчивое.
- Господин Фухе! Горим! Пожар в архиве!
- Гм! - сказал комиссар.- Пожар в архиве? Не помню такого дела. Хотя
постойте, вспомнил: в одна тысяча восемьсот девяносто четвертом году...- он
оттолкнул обезумевшего от страха человечка и начал проворно взбираться по
стремянке к стеллажу с буквой "П".
- Господин Фухе! Господин комиссар! - жалобно кричали снизу.
- Фухе? Знаю такого! - уверенно заявил Фухе.- Это комиссар поголовной
полиции, родился в одна тысяча восемьсот...
Едкий дым начал заволакивать помещение, от него першило в горле, и на
глаза наворчивались слезы. Огонь уже добрался до полок с документами под
литерой <П". Стеллаж угрожающе затрещал. Маленький человечек в панике
метался среди полок, сослепу натыкаясь на острые углы шкафов, и жалобно
кричал.
- Как же, как же, помню, как сейчас помню,- вещал Фухе из-под потолка.-
Тогда в архиве еще забыли двоих.
Кажется, один из них был служащий архива... Его убила сорвавшаяся
полка...- Внизу раздался отчаянный крик и звук падения чего-то тяжелого.- А
что касается второго, то это был комиссар Фухе! Он прогрыз решетку на окне
и спасся, выпрыгнув со второго этажа. Сейчас попробуем...- Решетка
поддалась легко; стальные зубы комиссара быстро прогрызли в ней огромную
дыру неправильной формы.
Комиссар удовлетворенно хмыкнул.
- А теперь - с богом! - Фухе легко перебрался через подоконник и сиганул
из окна вниз головой.
Когда через два месяца комиссара перевели из реанимации в отделение для
выздоравливающих, к нему наконец пустили его друга Габриэля Алекса.
- Дружище! - прямо с порога закричал Алекс.- Ну как же это тебя
угораздило сигануть с восьмого этажа?!
Шутка ли - если бы не демонстрация протеста против незаконных действий
комиссара Фухе, которая случилась как раз под окном, от тебя бы и мокрого
места не осталось!..
Фухе беззвучно пошевелил губами.
- Склероз,- еле слышно прошептал он, наконец, вяло махнул рукой и
вытянул ноги.
Алексей Бугай
ДУРДОМ
- Вот пройдет еще годик, и стукнет тебе, старому пеньку, уже
шестьдесят шесть!
- Гляди мне, накаркаешь!
(Из разговора Г. Алекса и Ф. Фухе на юбилее последнего)
Когда часть суток сменилась такой же следующей, комиссар Фухе крепко
спал.
Габриэль Алекс впотьмах наехал бульдозером на акацию и перебудил всех
птичек. Те разом запели, и от этого наступило утро.
С некоторых пор управление поголовной полиции взяло шефство над
психиатрической лечебницей. Функции шефов заключались в том, что во время
своих достаточно редких набегов на сумасшедший дом полицейские объедали
несчастных больных, уничтожали за день месячный рацион дуриков, а также
отрабатывали на пациентах лечебницы новые формы допроса с пристрастием,
проверяли функционирование детектора лжи и вообще веселились вовсю.
Самым главным и буйным сумасшедшим в дурдоме был, конечно, главврач.
Затем по степени опасности для общества следовали его заместитель, старшая
медсестра и санитары отделения для буйных. Они отличались от своих
подопечных только формой одежды и никак не уступали им в свирепости и
безумии.
Габриэль Алекс с гиканьем носился по коридорам сумасшедшего дома и лихо
заколачивал гвозди в зазевавшихся санитаров. Встречать же высоких гостей
главврач не вышел. У него начался рецидив крайней степени невменяемости.
Когда шефы вторглись в его кабинет, то застали такую картину: главврач в
белом халате, очках и со стетоскопом на шее сидел в огромном аквариуме,
держа голову ниже уровня воды и дышал через трубочку.
На вошедших он не обратил никакого внимания, а только высунул из
аквариума холеную руку и насыпал сам себе корма из баночки, после чего стал
с жадностью глотать его. Алекс не удержался, подошел к аквариуму и щелкнул
по нему пальцем. Главврач встрепенулся, пустил пару пузырей и ушел на дно,
подняв тучу ила.
Старшую медсестру поголовщики застали за довольно необычным занятием -
она оформляла свою коллекцию.
Коллекция представляла собой неимоверное количество одинаковых колбочек
с образцами собственного кала. Каждая колбочка была снабжена биркой, на
которой значилась дата отправления, а также примерное меню предыдущего дня.
В данный момент почтенная дама занималась тем, что наряжала свои
бесчисленные колбочки в кокетливые разноцветные юбки из полосок бумаги. Она
была так этим увлечена, что неугомонный Габриэль Алекс умудрился стянуть у
нее из-под носа одну из посудин коллекции и спрятать себе за пазуху.
Психи попроще, как только открылась дверь палаты для параноиков,
набросились на шефов и грязными пальцами залезли в должностные носы. Шефы
поспешно ретировались, а Алекс сунул в руки какому-то шизику похищенную
колбу из коллекции старшей медсестры.
Дальше по коридору поголовщики увидели, как группа сотрудников лечебницы
занималась выяснением того, что станется с кошкой после погружения ее в
цементный раствор на различные отрезки времени.
В самом конце коридора на корточках сидели соревнующиеся. Они держали во
рту трубки, соединявшиеся с полным баком пива, который висел под потолком.
Время от времени рефери отпускал прищепки, пережимающие трубки, и пиво
под довольный рев спортсменов устремлялось по пищеводам к желудкам. Через
некоторое время пиво просилось наружу, и тогда троеборцы срывались с места
и под одобрительный гогот публики неслись по коридору к нужнику. Чемпионом
считался тот, кто не расплескает ни капли пива по дороге, кто перенесет
большее его количество, и, наконец, тот, кто сделает это быстрее
конкурента. Все пункты тщательно фиксировались, и рефери выносил вердикт,
кто же сегодня в лидерах.
Габриэль Алекс, насмотревшись на все эти чудеса, зачерпнул из аквариума,
где сидел главврач, крохотную рыбку, проглотил ее живьем и запил большим
количеством пива. После этого он долго еще ходил с блаженной улыбкой,
прислушиваясь к перемещениям рыбки у себя в желудке.
Выскочила из своего кабинета в гневе и соплях старшая медсестра и
завопила, что у нее украли колбу с юбилейными отправлениями по случаю
заката солнца в Мексике от тринадцатого двадцать пятого сего года
следующего месяца.
Шефы сочли за благо удалиться.
При выходе из дурдома комиссар Фухе под диктовку Алекса похищенным калом
на стене вывел гениальные вирши:
Выдрал зуб себе клещами - Тоже мне болячка!
Потому что за плечами - Белая горячка!
1994 г.
Алексей Бугай
ТРЕТИЙ ПАССАЖИР
- Нет, чаю больше не надо! - сказал пассажир в клетчатом пиджаке. Эти
слова были адресованы проводнику, который угодливо протиснулся в двери купе
с подносом и стоял, ожидая указаний. После слов пассажира в клетчатом
пиджаке он поспешно убрался, не решаясь более нарушать спокойствие высоких
гостей.
- А я ему и говорю,- продолжал Габриэль Алекс, обращаясь к своему
угрюмому спутнику,- говорю, хиляй, мол, кореш, пока твои гусеницы еще
крутяться. А он мне знаешь что ответил?
- Ну? - мрачно осведомился пассажир в клетчатом. Перед ним стояла дюжина
пустых чайных стаканов. Они подпрыгивали в такт ходу поезда и мерзко
дребезжали.
- А он мне и отвечает...
Тут поезд остановился, дверь купе с грохотом растворилась, и в проеме
показался здоровенный детина, облаченный в спортивный костюм. Он держал в
руках огромный саквояж и широко улыбался.
Алекс поперхнулся чаем и стал оглушительно икать. Пассажир в клетчатом
поджаке молча уставился на вошедшего.
- Здоров, братцы!
- Твой братец в овраге лошадь доедает,- приветствовал его Габриэль Алекс
и снова принялся сражаться с икотой.
- Слышь, малыш? - подал голос пассажир в клетчатом пиджаке.- Ты ошибся
адресом. Ну-ка, закрой дверь!
Новый пассажир несколько опешил от столь радушного приема, но так просто
сдаваться не собирался.
- Позвольте, вот мой билет, вот командировочное удостоверение...- он
стал вытаскивать из карманов какие-то мятые бумажки.- Вот мои
рекомендации...
- Эта макулатура тебе больше не понадобится,- убежденно сказал Габриэль
Алекс и некстати добавил: - Знаешь, Фред, мне что-то кушать хочется...
Пассажир, которого Алекс назвал Фредом, молча вытащил из-за пазухи
огромный заржавленный тесак и протянул его Габриэлю.
- От спинки отрежь, там помягче,- пояснил он и принялся раскуривать
сигарету.
Новый пассажир стоял, как парализованный, не в силах пошевельнуться.
- Чего стоишь, как истукан? А ну, поворачивайся спиной! И живо! - Алекс
подошел вплотную к паcсажиру в спортивном костюме. Он едва доставал ему до
плеча.
- Вы что, в своем уме?! - взвизгнул физкультурник. Лезвие заржавленного
тесака шевелилось возле самого его брюха.
- Когда это я был в своем уме? - ухмыльнулся Алекс и принялся за дело.
На визг, крики и стоны, которые доносились из купе номер четыре,
прибежал проводник. Он испуганно просунул голову в двери, и его изумленную
физиономию перекривило гримасой ужаса. Ибо в купе творились кошмарные,
неправдоподобные вещи. Габриэль Алекс сидел верхом на пассажире в
спортивных брюках; верхняя часть костюма была изрезана, окровавлена и
отброшена за ненадобностью. А сам Габриэль хладнокровно пилил своим тупым
тесаком туловище нового пассажира. При этом туловище категорически
возражало против такого с собой обращения, извивалось и дергалось.
Пассажир в клетчатом пиджаке равнодушно взирал на кровавую оргию и с
удовольствием затягивался "Синей птицей". Заметив проводника, он неохотно
обронил: "Нет, чаю больше не надо!" и снова принялся за свою сигарету.
Проводник в ужасе захлопнул дверь и как полоумный бросился по коридору
прочь от ужасного купе.
Через полчаса, немного прийдя в себя, он решил, что все это было плодом
его воображения и что такое вообще невозможно в цивилизованной стране в
конце двадцатого века. Подбадривая себя этими соображениями, он снова
двинулся к купе номер четыре. "Это мне просто показалось,- успокаивал он
себя.- Проклятые нервы!.." Когда он подошел к злополучной двери, из-под нее
прямо ему на ботинки вытекла тонкая струйка крови. Не в силах больше
бороться с неизвестностью, он рывком распахнул двери.
То, что проводник увидел в купе, не могло присниться в самом чудовищном
кошмаре. На него повеяло запахом бойни. Он закачался.
Габриэль Алекс весело вытер окровавленную руку об одеяло и предложил
проводнику:
- Ну-ка, дружок, поджарь нам этот кусочек мяса! - и он протянул
полумертвому от ужаса проводнику огромный кусок чего-то совсем недавно
очень живого.- И два стакана чаю,- добавил он.
- Нет, чаю больше не надо! - сказал пассажир в клетчатом пиджаке.
19 октября 1986 г.
Алексей Бугай
РОЖДЕСТВЕНСКИЙ ПОДАРОК
Когда дым немного рассеялся, в квартире на семнадцатом этаже дома
Шейдемана, что на 92-ой улице, воцарился беспорядок.
Если бы соседи, чья доблесть несомненна, а отвага не поддается никакому
описанию, смогли унять противную дрожь в коленях - этот очень
распространенный аристократический недуг - и высунули свои носы из
роскошных многокомнатных нор, то всякому стало бы ясно: что ничего не ясно
и даже весьма подозрительно.
Для того, чтобы заглянуть в квартиру, нужно тихонько повернуть ручку
двери и потянуть ее на себя (осторожно: дверь, окованная железом, висит на
одной петле, она вполне может сорваться и мигом прикончить вас), затем
