Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Приключения - Грин А.С. Весь текст 138.31 Kb

Алые паруса

Предыдущая страница Следующая страница
1 2 3  4 5 6 7 8 9 10 11 12
стула за уши и спросил: - Зачем ты испортил картину?
   - Я не испортил.
   - Это работа знаменитого художника.
   - Мне все равно, - сказал Грэй. - Я не  могу  допустить,  чтобы  при  мне
торчали из рук гвозди и текла кровь. Я этого не хочу.
   В ответе сына Лионель Грэй, скрыв под  усами  улыбку,  узнал  себя  и  не
наложил наказания.
   Грэй неутомимо  изучал  замок,  делая  поразительные  открытия.  Так,  на
чердаке он нашел стальной рыцарский хлам, книги, переплетенные  в  железо  и
кожу, истлевшие одежды и полчища голубей. В погребе, где хранилось вино,  он
получил интересные сведения относительно лафита, мадеры,  хереса.  Здесь,  в
мутном свете остроконечных окон, придавленных косыми треугольниками каменных
сводов, стояли маленькие и большие бочки; самая большая,  в  форме  плоского
круга, занимала всю поперечную стену погреба,  столетний  темный  дуб  бочки
лоснился как отшлифованный.  Среди  бочонков  стояли  в  плетеных  корзинках
пузатые бутыли зеленого и синего стекла. На камнях и на земляном полу  росли
серые грибы с тонкими  ножками:  везде  -  плесень,  мох,  сырость,  кислый,
удушливый запах. Огромная паутина золотилась  в  дальнем  углу,  когда,  под
вечер, солнце высматривало ее последним лучом. В одном месте было зарыто две
бочки лучшего Аликанте, какое существовало во время Кромвеля,  и  погребщик,
указывая Грэю на пустой угол, не упускал случая повторить историю знаменитой
могилы, в которой лежал мертвец, более живой, чем стая фокстерьеров. Начиная
рассказ, рассказчик не забывал попробовать, действует ли кран большой бочки,
и отходил от него, видимо, с облегченным сердцем, так  как  невольные  слезы
чересчур креп кой радости блестели в его повеселевших глазах.
   - Ну вот что, - говорил Польдишок  Грэю,  усаживаясь  на  пустой  ящик  и
набивая острый нос табаком, - видишь ты это место? Там лежит такое вино,  за
которое не один пьяница дал бы согласие вырезать  себе  язык,  если  бы  ему
позволили хватить небольшой стаканчик. В каждой бочке сто  литров  вещества,
взрывающего душу и превращающего тело в неподвижное тесто. Его  цвет  темнее
вишни, и оно не потечет из бутылки.  Оно  густо,  как  хорошие  сливки.  Оно
заключено в бочки черного дерева,  крепкого,  как  железо.  На  них  двойные
обручи красной меди. На обручах латинская надпись: "Меня выпьет Грэй,  когда
будет в раю". Эта надпись толковалась так пространно и разноречиво, что твой
прадедушка, высокородный Симеон Грэй, построил  дачу,  назвал  ее  "Рай",  и
думал таким образом согласить загадочное изречение с действительностью путем
невинного остроумия. Но что ты думаешь? Он умер, как только  начали  сбивать
обручи, от разрыва сердца, - так волновался  лакомый  старичок.  С  тех  пор
бочку эту не трогают. Возникло  убеждение,  что  драгоценное  вино  принесет
несчастье. В самом деле, такой загадки не задавал египетский сфинкс. Правда,
он спросил одного мудреца: - "Съем ли я тебя, как съедаю всех? Скажи правду,
останешься жив", но и то, по зрелом размышлении...
   - Кажется, опять  каплет  из  крана,  -  перебивал  сам  себя  Польдишок,
косвенными шагами устремляясь в  угол,  где,  укрепив  кран,  возвращался  с
открытым, светлым лицом. - Да. Хорошо  рассудив,  а  главное,  не  торопясь,
мудрец мог бы сказать сфинксу: "Пойдем, братец, выпьем,  и  ты  забудешь  об
этих глупостях". "Меня выпьет Грэй, когда будет в раю!" Как понять?  Выпьет,
когда умрет, что ли? Странно. Следовательно, он святой, следовательно, он не
пьет ни вина, ни простой водки. Допустим, что "рай" означает счастье. Но раз
так поставлен  вопрос,  всякое  счастье  утратит  половину  своих  блестящих
перышек, когда счастливец искренно спросит себя: рай ли  оно?  Вот  то-то  и
штука. Чтобы с легким сердцем  напиться  из  такой  бочки  и  смеяться,  мой
мальчик, хорошо смеяться, нужно одной ногой стоять на  земле,  другой  -  на
небе. Есть еще третье  предположение:  что  когда-нибудь  Грэй  допьется  до
блаженно-райского состояния и дерзко опустошит  бочечку.  Но  это,  мальчик,
было бы не исполнение предсказания, а трактирный дебош.
   Убедившись еще раз в исправном состоянии крана большой  бочки,  Польдишок
сосредоточенно и мрачно заканчивал: - Эти бочки  привез  в  1793  году  твой
предок, Джон Грэй, из Лиссабона, на корабле "Бигль"; за вино  было  уплачено
две тысячи золотых пиастров. Надпись на бочках  сделана  оружейным  мастером
Вениамином Эльяном из Пондишери. Бочки погружены в грунт на  шесть  футов  и
засыпаны золой из виноградных стеблей. Этого вина никто не пил, не  пробовал
и не будет пробовать.
   - Я выпью его, - сказал однажды Грэй, топнув ногой.
   - Вот храбрый молодой человек! - заметил Польдишок. - Ты  выпьешь  его  в
раю?
   - Конечно. Вот рай!.. Он у меня, видишь? - Грэй тихо  засмеялся,  раскрыв
свою маленькую руку. Нежная, но твердых очертаний ладонь озарилась  солнцем,
и мальчик сжал пальцы в кулак. - Вот он, здесь!.. То тут, то опять нет...
   Говоря это, он то раскрывал, то сжимал руку и  наконец,  довольный  своей
шуткой, выбежал, опередив Польдишока, по мрачной лестнице в коридор  нижнего
этажа.
   Посещение кухни было строго воспрещено Грэю,  но,  раз  открыв  уже  этот
удивительный, полыхающий огнем очагов мир пара, копоти, шипения,  клокотания
кипящих жидкостей, стука ножей и вкусных запахов,  мальчик  усердно  навещал
огромное помещение. В суровом молчании,  как  жрецы,  двигались  повара;  их
белые  колпаки  на  фоне  почерневших   стен   придавали   работе   характер
торжественного служения; веселые, толстые судомойки у  бочек  с  водой  мыли
посуду, звеня фарфором и серебром; мальчики, сгибаясь под тяжестью,  вносили
корзины, полные рыб, устриц, раков и фруктов. Там на  длинном  столе  лежали
радужные фазаны, серые утки, пестрые куры: там  свиная  туша  с  коротеньким
хвостом и младенчески закрытыми глазами; там - репа, капуста,  орехи,  синий
изюм, загорелые персики.
   На кухне Грэй немного робел: ему казалось, что здесь всем двигают  темные
силы, власть которых есть главная пружина жизни замка;  окрики  звучали  как
команда  и  заклинание;  движения  работающих,  благодаря  долгому   навыку,
приобрели ту отчетливую, скупую точность, какая кажется  вдохновением.  Грэй
не был еще так высок, чтобы взглянуть в самую  большую  кастрюлю,  бурлившую
подобно Везувию, но чувствовал к  ней  особенное  почтение;  он  с  трепетом
смотрел, как ее ворочают две служанки; на плиту выплескивалась тогда  дымная
пена, и пар, поднимаясь с зашумевшей  плиты,  волнами  наполнял  кухню.  Раз
жидкости выплеснулось так много, что она обварила руку одной  девушке.  Кожа
мгновенно покраснела, даже ногти стали красными от прилива  крови,  и  Бетси
(так звали служанку),  плача,  натирала  маслом  пострадавшие  места.  Слезы
неудержимо катились по ее круглому перепутанному лицу.
   Грэй замер. В то время, как другие  женщины  хлопотали  около  Бетси,  он
пережил ощущение острого чужого страдания, которое не мог испытать сам.
   - Очень ли тебе больно? - спросил он.
   - Попробуй, так узнаешь, - ответила Бетси, накрывая руку передником.
   Нахмурив брови, мальчик вскарабкался на табурет, зачерпнул длинной ложкой
горячей жижи (сказать кстати, это был суп с бараниной)  и  плеснул  на  сгиб
кисти.  Впечатление  оказалось  не  слабым,  но  слабость  от  сильной  боли
заставила его пошатнуться. Бледный, как мука, Грэй подошел к Бетси,  заложив
горящую руку в карман штанишек.
   - Мне кажется, что тебе очень больно, -  сказал  он,  умалчивая  о  своем
опыте. - Пойдем, Бетси, к врачу. Пойдем же!
   Он усердно тянул ее за юбку, в то время как сторонники  домашних  средств
наперерыв давали служанке спасительные рецепты. Но девушка, сильно  мучаясь,
пошла с Грэем. Врач смягчил боль, наложив перевязку. Лишь  после  того,  как
Бетси ушла, мальчик показал свою руку.  Этот  незначительный  эпизод  сделал
двадцатилетнюю Бетси и десятилетнего Грэя истинными друзьями.  Она  набивала
его карманы пирожками и яблоками,  а  он  рассказывал  ей  сказки  и  другое
истории, вычитанные в своих книжках. Однажды он узнал, что  Бетси  не  может
выйти замуж за конюха Джима, ибо у них  нет  денег  обзавестись  хозяйством.
Грэй разбил каминными щипцами свою фарфоровую  копилку  и  вытряхнул  оттуда
все, что составляло  около  ста  фунтов.  Встав  рано.  когда  бесприданница
удалилась на кухню, он пробрался в ее комнату и, засунув  подарок  в  сундук
девушки, прикрыл его короткой запиской: "Бетси, это твое. Предводитель шайки
разбойников Робин Гуд". Переполох, вызванный на кухне этой историей,  принял
такие размеры, что Грэй должен был сознаться в подлоге.  Он  не  взял  денег
назад и не хотел более говорить об этом.
   Его мать была одною из тех натур, которые жизнь отливает в готовой форме.
Она  жила  в  полусне  обеспеченности,  предусматривающей   всякое   желание
заурядной души, поэтому ей не оставалось ничего делать, как  советоваться  с
портнихами,  доктором  и  дворецким.   Но   страстная,   почти   религиозная
привязанность к своему странному ребенку была, надо  полагать,  единственным
клапаном тех ее склонностей,  захлороформированных  воспитанием  и  судьбой,
которые уже не  живут,  но  смутно  бродят,  оставляя  волю  бездейственной.
Знатная  дама  напоминала  паву,  высидевшую  яйцо  лебедя.  Она  болезненно
чувствовала прекрасную  обособленность  сына;  грусть,  любовь  и  стеснение
наполняли ее, когда она прижимала мальчика  к  груди,  где  сердце  говорило
другое, чем язык, привычно отражающий условные формы отношений и помышлений.
Так облачный эффект, причудливо построенный солнечными лучами,  проникает  в
симметрическую обстановку казенного здания, лишая ее  банальных  достоинств;
глаз видит и не узнает помещения: таинственные оттенки света среди убожества
творят ослепительную гармонию.
   Знатная дама, чье лицо и фигура, казалось, могли  отвечать  лишь  ледяным
молчанием огненным голосам жизни, чья тонкая красота скорее отталкивала, чем
привлекала, так как в ней  чувствовалось  надменное  усилие  воли,  лишенное
женственного притяжения, - эта Лилиан Грэй, оставаясь наедине  с  мальчиком,
делалась простой мамой, говорившей любящим, кротким тоном те самые сердечные
пустяки, какие не передашь на бумаге - их сила в чувстве, не  в  самих  них.
Она решительно не могла в чем бы то ни было отказать сыну. Она  прощала  ему
все: пребывание в кухне, отвращение к урокам, непослушание и  многочисленные
причуды.
   Если  он  не  хотел,  чтобы  подстригали  деревья,   деревья   оставались
нетронутыми,   если   он   просил   простить   или   наградить    кого-либо,
заинтересованное лицо знало, что так и будет; он мог ездить на любой лошади,
брать в замок любую собаку; рыться в библиотеке, бегать босиком и есть,  что
ему вздумается.
   Его отец некоторое время боролся с этим, но  уступил  -  не  принципу,  а
желанию жены.  Он  ограничился  удалением  из  замка  всех  детей  служащих,
опасаясь, что благодаря низкому  обществу  прихоти  мальчика  превратятся  в
склонности,  трудно-искоренимые.  В  общем,  он  был   всепоглощенно   занят
бесчисленными  фамильными  процессами,  начало  которых  терялось  в   эпохе
возникновения бумажных фабрик, а конец - в  смерти  всех  кляузников.  Кроме
того, государственные дела, дела поместий, диктант мемуаров, выезды парадных
охот, чтение газет и сложная переписка держали его  в  некотором  внутреннем
отдалении от семьи; сына он видел так редко, что иногда забывал, сколько ему
лет.
   Таким образом, Грэй жил в своем мире. Он  играл  один  -  обыкновенно  на
задних дворах  замка,  имевших  в  старину  боевое  значение.  Эти  обширные
пустыри, с остатками высоких рвов, с  заросшими  мхом  каменными  погребами,
были полны бурьяна, крапивы, репейника, терна и скромнопестрых диких цветов.
Грэй часами оставался здесь, исследуя  норы  кротов,  сражаясь  с  бурьяном,
подстерегая  бабочек  и  строя  из   кирпичного   лома   крепости,   которые
Предыдущая страница Следующая страница
1 2 3  4 5 6 7 8 9 10 11 12
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (34)

Реклама