В своем воображении он сочинил балладу непристойного содержания, в
которой он в такой же фантастической манере описал неуемность и
страстность Маржи. Но спеть не решался. Во-первых, это заставит зилонгцев
хранить мертвую тишину. Во-вторых, ему еще не было ясно, догадались ли
присутствующие об их отношениях с Маржи. Эту тему как-то деликатно
обходили молчанием.
- О, Джимми, вы так замечательно провели время в джунглях, -
завидовала его хозяйка, ее смуглая кожа порозовела от румянца и от тщетных
попыток сдержать смех. Интересно, что она имеет в виду? Неужели всем
очевидно, что возбужденная веселость Мариетты - результат того, что она
нашла мужика, с которым можно спать? Наверное, в этом обществе дураков не
принято замечать отступление от правил.
- Я страшно рад, что мне удалось развлечь моих дорогих гостей. Это
все, что я могу сделать для вас, - его голос прозвучал слишком печально.
- О, Благородный Гость, - запротестовал Орнигон, - вы должны
позволить нам развлечься немного... впереди тяжелые времена... - легкая
тень пробежала по его лицу. Он пожалел, что сказал об этом. Возникла
неловкая пауза, неожиданно все стали серьезными; Маржи наскоро коснулась
их блужданий в тумане, но прежнего блеска и остроумия в ее рассказе уже не
было.
Его друзья с большой готовностью смеялись и шутили, чем во времена
его первого появления здесь. Но над всеми уже нависла тень неотвратимо
надвигающегося Фестиваля. Все они ощущали, что их общество стоит на краю
пропасти. Молодые знали, что впереди ждет борьба. И даже когда они нежно
шептались наедине, необходимо было соблюдать осторожность. Как Мариетта
может веселиться. Может быть, в ее крови есть кельтские гены... это было
бы великолепно.
В тот же вечер они были приглашены на собрание революционеров. Крепко
взяв его за руку, Мариетта повела его в подземное помещение. Они
спустились на три уровня ниже города - под уровнем основных строений, ниже
транспортной подземки и коммуникационной сети, - на уровень старого
зернохранилища, теперь заброшенного и затхлого. На полу этого каменного
помещения находился заржавленный люк, крышка которого удивительно легко
открылась. Каменные ступени вели вниз, в еще более тесное помещение. Из
этого помещения расходилась целая сеть тоннелей, ведущих в маленькие
пещеры. Подземный город напоминал Древний Рим с его катакомбами.
Маржи объяснила, что эти подземные пещеры раскинулись гораздо шире,
чем можно было себе представить, потому что официальное мнение отрицало их
существование. Реорганизаторы очень боялись подземелий, ведь они сами
использовали его для заговора. Ночное собрание должно было проходить в
штаб-квартире реорганизаторов.
- Здесь, - говорила она с каким-то необыкновенным подъемом и
возбуждением, - начался долгий путь угнетения и подавления, и здесь же мы
начнем путь к свободе.
Ничего, что давало бы надежду на успех, не было в этой группе из
сорока юнцов, сгрудившихся в маленькой комнатке. Идея свержения старой
социальной структуры и установления новой была бы похожа на шутку, если бы
не их серьезные личики. Лидером был молодой мужчина Хронос, Второй
Инструктор философии в университете. Седина придавала ему вид
сорокалетнего, но рассуждениями, смехом и энтузиазмом он не отличался от
молодежи.
Хронос не был ни военным, ни политиком. Он был мечтателем-мистиком, с
отсутствующим взглядом и блуждающей улыбкой. О свободе он говорил так,
что, казалось, достаточно ее провозгласить, и все проблемы зилонгского
общества будут решены. Они проникнут в Военный Центр, ворвутся в арсенал
за карабинами и взрывчаткой (сейчас у них десять винтовок, несколько сот
фунтов взрывчатки и немного взрывных устройств в подземном убежище), и
затем быстро займут Центральное здание и Энергетический Центр. Таким
образом, они возьмут под контроль Центральную Площадь, что обеспечит
успешное свержение правительства. Это будет "очистительный огонь свободы",
закончил свое воззвание Хронос. Кого он очистит, этот огонь, кто его будет
разжигать и что будет дальше - все было туманно.
Молодежи понравилось. Их воодушевила простота и скорость их успеха.
После Комитета что? Кажется, это никого не волнует. Эти юнцы мало чем
отличаются от капюшонников; и те, и другие не видят дольше собственного
носа. Им важно разрушить существующие институты власти, и все.
Мариетта шепнула ему на ухо:
- Теперь ты понимаешь, почему я так долго не решалась присоединиться
к ним; ужасный мужчина. Он намного опаснее соблазнителя.
По крайней мере, женщина не поддалась общему безумию.
- Это что, самые лучшие? Других революционных групп нет?
- Другие еще хуже. У этих хоть есть стратегический план. Все
остальные - мистики, мечтатели и сумасшедшие анархисты.
Симус ничего не имел против мистиков, мечтателей и анархистов.
Большинство таранцев были и теми, и другими, и третьими. Однако, такого,
как Хронос, никогда не потерпели бы на "Ионе". "Эмоционально неустойчив" -
именно такую характеристику выдал бы Потридж, добавив пару
непристойностей. - "Шесть против десяти за провал. " Да, это похоже на
правду.
После речи и пения гимна свободе, Хронос собрался уходить, одарив
двух новых членов группы - Мариетту и О'Нейла - вежливым безразличием. Ян,
Хорер, Маржи и О'Нейл, которого все сочли неформальным лидером,
задержались. О'Нейл стал настойчиво интересоваться о том, что
планировалось предпринять после захвата власти. Казалось, что молодежь
совершенно не задумывалась над этим.
Конечно, они были бы лицемерами, стремящимися захватить власть и
именем народа провозгласить себя новым Комитетом. Но хаос, который
воцарится с их приходом, будет хуже любой тирании. Силы, разрывающие
Зилонг на части, сделали свое разрушительное дело в умах молодых. Вопрос в
том, кому эти части придется собирать.
Когда все разошлись, Маржи, встав на цыпочки, поцеловала его в
затылок.
- Пошли со мной, Джимми, - И она привела его в маленькую комнатку,
отделенную узким коридором от комнаты для собраний. Она была обставлена
мягкими зилонгскими кушетками.
Он был слишком разбит и подавлен, чтобы обрадоваться этим
приготовлениям.
- Джимми, дорогой, тебе не нравится? - с сожалением спрашивала она.
- А ты что, хотела, чтобы я прыгал и скакал от восторга, женщина?
Шайка искусителей и потаскух под предводительством психопата хотят
освободить общество. Вот уж, поистине, Свобода! Ты и я будем мишенями.
Уверен, что все они нуждаются в успокоительных пилюлях.
- Что значит "потаскухи"?
- Искуситель женского пола, - огрызнулся он.
- Какое счастье. Я каждый день узнаю что-то новое о твоем языке, -
она нежно перебирала его волосы. - Симус, а у меня есть новости. Первая:
армия туземцев не распалась после смерти Ната. Теперь у них новый вожак -
человек по имени Попила, наш бывший Генерал, которого изгнали в прошлом
году.
- Ты хочешь сказать, что теперь ими управляет профессиональный
военный? И он - полная противоположность этому старику, который сейчас в
кресле?
Конечно, она идиотка, но мне так нравятся ее прикосновения.
Он дружески поцеловал ее в лоб, его мысли были заняты революцией.
- Он грубый, тощий и очень высокого мнения о своих способностях.
Именно поэтому правительство и избавилось от него. Про него говорили, что
он заражен бонапартизмом, - она стянула с Симуса робу, ее пальцы
скользнули вдоль его спины.
- Что он за человек? - Он помог ей разоблачиться. Не собирается же он
один торчать нагишом.
- Жестокий, Джимми, очень жестокий. Я думаю, что он душевнобольной.
Хуже Ната. Я училась у него в школе кадетов. Он... он очень плохой
человек.
- А следующая плохая новость какая? Давай покончим с этим, женщина, -
он начал покрывать ее поцелуями; губы сами отправились в знакомое
путешествие к прекрасной упоительной молодой груди.
Все-таки, ты счастливчик.
- Если ты будешь так продолжать, я не смогу тебе ничего рассказать...
Нет, нет, останавливаться не надо. Джимми, просто чуть-чуть помедленнее.
Ох... чудесно. Так, слушай, вторая новость касается тебя. Они решили, что
ты ничего не станешь предпринимать первым. Теперь они думают свести с
тобой счеты после Фестиваля.
Он сжал ее талию. По-моему, надо перебираться на кровать. Нет,
последний вопрос...
- Кто планируется на смену Хроносу?.. Кто-нибудь из вас ведь
задумывался о том, что будет потом?
В тусклом свете переносного фонаря ее глаза выражали страстное
желание, упруги соски вздрагивали около его груди. Она колебалась перед
тем, как ответить.
- Это не так важно, - и отвела глаза.
Так вот, как далеко зашла эта история. Он бесцеремонно толкнул ее на
импровизированное ложе, схватил одежду и начал одеваться.
- Ты сука, Маржи, - взорвался он, - Я не хочу заниматься любовью с
тобой ни за какие сокровища этой проклятой планеты.
Правду сказать, весь его страстный порыв как ветром унесло. Сейчас им
овладела холодная ярость.
Она села на разбросанную по полу одежду, испуганная и униженная.
- Что я сделала, Симус? - чуть слышно спросила она. - Пожалуйста,
прости меня. Не знаю, чем я обидела тебя, но поверь, я этого не хотела.
- Не успели мы вернуться в Город, как ты навязала мне участие в этом
глупом заговоре. Теперь, оказывается, я должен его возглавить. Нет, моя
дорогая, вы забыли посоветоваться со мной! Этот номер у вас не...
- Мой дорогой супруг, я очень сожалею, - прервала его она. - Я не
думала... Я не могла предположить... но... ох, я очень виновата. Прости
мою глупость. Я тупица. Я никогда не научусь, наверное... НЕ уходи... Я
должна была сказать тебе раньше. Не знаю, с чего начать, - Она рыдала, -
Все думали, все были уверены, что ты станешь во главе. Ведь ты вел себя,
как лидер... Мы и подумать не могли, что ты будешь просто участником...
Она грациозно поднялась.
Проклятая баба, не старайся меня очаровать.
Мариетта по-матерински дотронулась до его руки.
- Не злись на меня так долго, ведь у нас так мало времени, чтобы быть
вместе.
Его сердце захлестнула волна раскаяния. Он примирительно и нежно
похлопал ее по спине и прижал к себе.
- Да, любимая, конечно, ты как всегда права. Теперь я буду прежним,
даже лучше. Но я не король и не рыцарь, ты слышишь меня? Я просто хороший
вояка, ты понимаешь меня? - он сжал кулаки.
Теперь я не смогу выставить ее.
- Да, дорогой, - она покорно кивнула,
- Тогда порядок, - И все-таки, он ей не поверил.
Когда они уже засыпали, она шепнула ему:
- Ты рассердился, потому что я шутила над тобой на сегодняшней
вечеринке?
Он увесисто шлепнул ее по ягодицам, но так, чтобы не причинить вреда.
- Это было очень неуважительно.
- А вот и не правда. Ты наслаждался каждой минутой. Ведь таранцам все
равно, что о них говорят, главное, чтобы ты был центром внимания.
- Я тебя выпорю, если ты не прекратишь, - он робко поцеловал ее,
ожидая нового прилива сил.
- Но ведь это правда, - вздохнула она, - Ты же не станешь это
отрицать?
- Что ты воображаешь себе? Ведь стоящая жена выставляет мужа на
посмешище, чтобы все узнали, как она любит его.
- Напрасно ты стараешься, - она прижалась к его груди. - Я ничего не
боюсь.
- А потом он спел ей несколько стансов из непристойной баллады о ее
падении и потери невинности. Причем рефреном к каждому куплету была
строчка: "Тут Симус снова повалил негодницу на пол."
