Брайагху. Но все эти звуки заглушил резкий, зычный и хриплый крик огра. Он
поднял над головой дубину, вышел из-за камней и тяжелой размашистой
походкой направился к ним.
- Удачи, мой мальчик! - шепнул Смргол на ухо Джима. - И, Горбаш...
Что-то в голосе дракона заставило Джима обернуться. Вид Смргола
нагнал бы страху на кого угодно: огромная пасть открыта, большие изогнутые
клыки выставлены на всеобщее обозрение, но в темных глазах старика Джим
прочел необыкновенную любовь и заботу.
- Помни, - нежно сказал Смргол. - Ты потомок Ортоша, и Аргтвала, и
Глинтула, который убил водяную змею на отмели Серых Песков. Будь
доблестен, как и они. Помни, ты мой единственный родственник и последний в
нашей семье. Будь осторожен!
Старик запнулся.
- И... удачи тебе... Джеймс!
Голова Смргола повернулась. Затем, увидев, что Секох и Брайагх с
грохотом приземлились и их тела сплелись в клубок, он бросился на подмогу.
Джим обернулся к башне и как раз успел подняться в воздух, чтобы
увернуться от подоспевшего огра.
Он взлетел, повинуясь инстинкту дракона, обороняющегося при
нападении. Он увидел, как огр остановился, его громадные серые ноги по
щиколотку ушли в землю. Ржавая дубинка мелькнула перед глазами Джима, и
сильный удар в грудь отшвырнул его назад. Чтобы удержать равновесие, он
заработал крыльями. Бесформенное идиотское лицо улыбалось всего в
нескольких ярдах от него. Дубинка поднялась для нового удара. В панике
Джим поднялся вверх, отступая, и увидел, как огр сделал шаг навстречу.
Набалдашник дубинки снова мелькнул в воздухе. Как такая неповоротливая
громадина может так ловко и быстро орудовать руками? Джим опустился на
землю, и дикая боль как копьем пронзила предплечье. На секунду толстый
обрубок руки завис над ним, и он не задумываясь вцепился зубами в мягкую
плоть.
Его отбросили в сторону, как терьер отшвыривает крысу. Он забил
крыльями и спасся от нападения бегством на высоту шестнадцати футов. Джим
посмотрел вниз и увидел, что огр, ворча, изготовился нанести верхний удар.
Джим сделал заднее сальто и избежал дубинки. Набалдашник просвистел в
воздухе, Джим ринулся вниз и, пока тварь поднимала руку, разодрал зубами
плечо огра. Улыбающееся лицо повернулось к нему. Из глубокой раны уже
струилась первая кровь.
Внезапно Джим понял, что не чувствует больше паники.
Он больше не боялся монстра. Он повис в воздухе: огр не мог достать
его своей дубинкой, а дракон был готов атаковать монстра, как только тот
чуть-чуть откроется. Тело налилось силой, а сознание было ясно, как Божий
день.
Джим понял, что в битвах - как, впрочем, и во многих подобных вещах -
начало хуже всего. Стоит бою разгореться, и верх берет выработанный за
миллионы лет инстинкт, а уж он-то одолеет все и не даст времени на
раздумья о чем-то постороннем; все силы будут направлены лишь на то, чтобы
одолеть врага.
Огр вновь попер на него, и тут уж Джиму было не до анализа сражения.
Все слилось в вереницу финтов и выпадов, сводящихся к одному: не дай убить
себя, а сам убей, если сможешь.
Джим потерял счет времени. Оно растянулось, расплылось, а память
отказывалась фиксировать происходящее. Солнце описало длинную дугу,
миновало зенит и начало опускаться. На взрытой песчаной земле дракон и огр
продолжали сражение. Джим то поднимался в воздух, то опускался на землю.
Как-то раз Джим навалился с такой яростью, что монстр упал на колено, но
дракон так и не сумел воспользоваться преимуществом. Потом на склоне
монстр загнал Джима в щель меж двух камней, уже изготовился нанести
дубиной последний удар и размозжить череп Джима, но тот увернулся и
проскользнул между широко расставленными ногами огра. Битва
продолжалась...
Изредка глаза выхватывали из круговерти сражения калейдоскопические
картины отдельных поединков. Жирное, белесое тело слизняка, с выколотыми
уже глазами, обвилось вокруг Брайена; рыцарь молча пытался высвободить
руку с мечом, прижатую к земле телом червя. Джим видел ревущий клубок
сплетенных змеиных тел: вихрь хлопающих крыльев, оскаленные пасти, горящие
глаза Смргола, Брайагха и водяного дракона. Раз или два он мельком видел
Каролинуса, стоящего прямо, держащего в руке жезл: его длинная белая
борода упала на плащ. Он походил на жреца, присутствующего при
Армагеддоне... Затем огромное тело огра заслоняло все картины сражения, и
он забывал обо всем, кроме своего врага.
День догорал: с моря надвигался туман, и его узкие щупальца
потянулись через поле сражения. Тело Джима ломило, крылья налились
свинцом. Но вечно смеющийся огр все так же неутомимо и так же проворно
махал дубиной. Джим отлетел в сторону, чтобы перевести дыхание, и услышал
возглас:
- Время на исходе! - надтреснуто произнес голос. - Наше время на
исходе! День заканчивается!
Это был голос Каролинуса.
Джим впервые узнал, каким невыносимым отчаянием может быть наполнен
человеческий голос. Слова Каролинуса прозвучали отчетливо, и Джим понял,
что тишину, царящую вокруг, нарушает лишь шум его поединка с огром.
Они сражались у подножия холма, там же, где и начали. В стороне он
заметил воткнутое в землю копье и оборванные поводья, которыми давеча был
привязан Бланшар. Неподалеку, опираясь на жезл, стоял Каролинус. Его лицо
осунулось, пожелтело, и он стал похож на мумию.
Джим обернулся: огр приближался. Тяжелая дубина пошла вверх, на
замах. В теле и крыльях Джим ощутил неимоверную усталость. Он понял, что
на этот раз ему не увернуться. Джим собрал остатки сил и вместо прыжка
вверх нырнул под дубину - прямо на монстра.
Набалдашник скользнул по спине, и дракон почувствовал, как руки огра
сомкнулись вокруг тела, а уродливые обрубки потянулись к шее. Он был
пойман, однако натиск сбил огра с ног.
Они покатились по твердой песчаной земле. Зубы огра впивались в грудь
Джима, а руки пытались нащупать и свернуть шею дракона.
Их сплетенные тела наткнулись на торчащее в земле копье, и то
переломилось надвое. Пальцы огра захватили шею Джима и медленно, как
беспомощному цыпленку, начали скручивать ему голову.
Джим был В полном отчаянии. Смргол ведь предупреждал его: берегись
захвата. Он пренебрег советом и проиграл сражение. Не ввязывайся в ближний
бой, предупредил Смргол, а шевели мозгами...
Но надежда все-таки вспыхнула, Джим увидел свой последний и
единственный шанс. Голова его была повернута в сторону, и он видел только
сгущающийся туман. Он перестал сопротивляться и зашарил передними лапами
по земле. Какое-то мгновение или целую вечность он ничего не мог нащупать.
Затем правая лапа наткнулась на что-то твердое, а глаза уловили блеск
металла. Неуклюжими лапами Джим схватил обломов копья, выдернул его из
земли и, собрав последние силы, вонзил его в грудь монстра.
Исполинское тело изогнулось и задрожало. Из идиотского рта
выплеснулся дикий крик. Огр выпустил Джима, отпрянул назад и поднялся на
ноги. Огр вновь завопил и зашатался как пьяный: его руки нашарили обломок
копья. Он попытался выдернуть его и закричал снова. Огр опустил уродливую
голову и, как раненый зверь, начал грызть зубами дерево. Наконец он издал
последний крик и упал на колени. Медленно, как плохой актер в старом
фильме, он перекатился на бок и выпрямил ноги, словно их сводила судорога.
Крик застрял в горле, черная кровь стекала из уголка рта. Он замер.
Пошатываясь, Джим поднялся на ноги и осмотрелся.
Туман рассеивался, и в сумрачных скупых лучах заката виднелись
каменистый склон и башня. Рыжеватый отблеск заходящего солнца выхватил из
полумрака мертвого червя. Тот был перерублен надвое. Арагх лежал и
скалился в улыбке. Брайен в окровавленных измятых доспехах устало оперся
на искривленный меч. В нескольких футах от него стоял Каролинус. Дэффид
лежал на земле; рубашка была разодрана, а на груди покоилась безжизненная
голова гарпии. Над валлийцем как изваяние застыла Даниель, сжимающая в
руке лук с наложенной на тетиву стрелой. Наконец она медленно опустила
оружие, отшвырнула его в сторону и опустилась на колени.
Чуть поодаль Джим увидел неподвижные глаза Смргола и Брайагха. Секох
был рядом с ними; он поднял свою залитую кровью голову и отрешенно уста
пился на Джима. Тот подошел.
Он посмотрел на двух громадных драконов. Челюсти Смргола мертвой
хваткой сомкнулись на горле Брайагха. Шея молодого дракона была сломана.
- Смргол, - хрипло позвал Джим.
- Нет, - задыхаясь отвечал Секох. - Бесполезно! Он умер... Я выманил
другого. Смргол вцепился мертвой хваткой в горло и не выпускал его до
самой смерти... - Водяной дракон разрыдался и опустил голову.
- Они все сражались достойно, - произнес странный и резкий голос.
Джим обернулся и увидел рыцаря. Брайен снял шлем: лицо в обрамлении
всклокоченных каштановых волос побелело, как морская пена. Рыцарь казался
глубоким стариком; щеки впали, он покачивался от усталости.
- Мы победили, - сказал Каролинус. - Но заплатили за это сполна!
Он повернулся к Даниель. Даниель и рыцарь последовали его примеру.
Девушка уже оттащила от лучника мертвую гарпию и стащила с него
разодранную в клочья рубаху. Она набрала в шлем Брайена воды и теперь
осторожно промывала кровоточащую царапину на теле Дэффида, протянувшуюся
от левого плеча до живота.
Джим, волшебник и рыцарь подошли к ним. Телосложению Дэффида мог
позавидовать любой. Валлиец являл собой мечту скульптора. Но мощная
мускулатура груди, живота и рук лишилась жизни. Тело обмякло и лежало
неподвижно.
- Ты желаешь невозможного, - слабо произнес Дэффид. И если бы не
полная тишина, то трое соратников не расслышали бы его. - Маг говорил, что
их укусы смертельны. И я чувствую, что смерть пришла.
- Нет, - взмолилась Даниель, омывая рану, оставленную зубами гарпии.
- Это правда, - настаивал Дэффид. - Хотя так хотелось бы ошибиться,
ведь я люблю тебя. Но к каждому лучнику в конце концов приходит смерть. Я
всегда знал это. И я доволен.
- Ты теперь не лучник, - ровным и сдержанным тоном отвечала Даниель.
- Я произвела тебя в рыцари. Ты - рыцарь, а рыцарю негоже покидать даму
без ее разрешения. Я не хочу, чтобы ты покинул меня. Я не позволяю тебе
уходить!
Сила девушки поразила Джима, несмотря на то что Брайен вроде уже
рассказывал, что Даниель стреляет из восьмидесятифунтового лука. Она легко
приподняла Дэффида и прижала его к груди.
- Ты - мой, - сказала она. И хотя ее глаза были совершенно сухими, а
голос звучал спокойно, он заставил Джима содрогнуться. - Я не отдам тебя
никому... даже смерти. Если только ты сам не захочешь уйти. Скажи, хочешь
ли ты уйти от меня? В любом случае я запрещаю тебе умирать!
Дэффид слабо улыбнулся.
- Понятно... - сказал он и замолчал. И Джим готов был поверить, что
лучник больше никогда не произнесет ни слова.
Но Дэффид заговорил снова:
- Значит, ты и вправду хочешь, чтобы я жил. Значит, смерть попытается
забрать жизнь против моей воли. Но я сомневаюсь, что ей удастся сделать
это. Никому не удавалось навязать мне свою волю.
Он закрыл глаза, положил голову девушке на грудь и замолчал. Лишь его
грудь мерно поднималась и опускалась при каждом вдохе и выдохе.
- Он будет жить, - пообещал Каролинус. - Он пришел сюда по своей
воле, не требуя награды, и раз он внес свой вклад в победу, даже
Департамент Аудиторства не может теперь запросить за него выкуп.
Вместо ответа Даниель еще крепче обняла Дэффида и застыла, склонив
голову к его груди. Казалось, так она и может сидеть вечно. Джим, Брайен и
