метро, из него вынеслась черная соринка, и тотчас же когг превратился
в язык бело-голубого пламени. Машина Мальгина подпрыгнула, некоторое
время шла боком, потом с трудом выровнялась.
Он не знал причин взрыва, то ли когг взорвался сам, то ли по нему
выстрелили охраняющие здание автоматы, и действовал, основываясь
только на интуиции: резко затормозил, в темпе передал сообщение
Ромашину и катапультировался из рубки в скафандре, не забыв включить
"динго". Его когг взорвался в тот момент, когда он падал вслед за
несшимся впереди пятном "черного человека". Инк скафандра работал с
такой же быстротой, что и координатор когга, и прочно держал пятно
беглеца в центре визирных меток оптического визирного устройства
шлема. Таким образом, один за другим, в полусотне метров они и
ворвались в раскрывшиеся лепестками неровные двери странного здания
примерно на уровне третьего этажа. Но уже с первых метров путешествия
по чужому зданию Мальгин вынужден был притормозить.
"Черный человек", за которым он гнался, бесследно исчез.
Извилистый коридор, начинавшийся за входом в здание маатанского метро,
дышал, как живой, его освещение пульсировало от багрового сумрака до
пронзительной зелени, так что ориентироваться в нем было очень трудно.
Углубившись в коридор метров на сто, Мальгин в нерешительности
остановился. Навстречу изредка попадались летающие "доски" длиной до
трех метров, но ни одного маатанина видно не было.
- Дан! - позвал Мальгин. - Даниил, отзовись! Какой смысл тебе
прятаться? Давай поговорим.
И услышал вежливый ответ:
- Хомо, тот, кого ты назвал Даниилом, ушел.
Это был не голос - мысленный "шепот", его владелец показался Климу
похожим на Ромашина: тот же тембр, та же учтивость, непробиваемое
хладнокровие и способность понять мысль собеседника.
- Кто вы?
- В одном из приближенных значений - транспортная машина, аналог
станции метро Галактики. Можете называть меня Хранителем Пути, если
угодно. Можете не называть никак.
- Извините, я спешу... где ваш зал контроля и управления?
- Я не нуждаюсь в контроле и управлении.
- Но как вас найти? Где вы находитесь?
- Везде. Вы находитесь внутри меня.
Мальгин чертыхнулся в душе, сообразив, что допустил бестактность,
но на переживания у него не было времени.
- Простите...
- Я не в обиде.
- Это верно, что вас сконструировали и установили по просьбе
маатан орилоуны? - Вопрос был задан машинально, Мальгин вспомнил
разговор с Ромашиным и не сдержал любопытства.
- Верно лишь отчасти. Собственно, я тоже один из орилоунов.
Мальгин снова смешался, не сразу придя в себя от изумления, только
предупреждение осторожного Клауса вывело его из ступора.
- Простите, я не знал... не думал, что вы... голова забита другим.
Сюда... в вас могут проникнуть маатане?
- Если я захочу.
- Понимаете, может быть, мы и превысили полномочия, но не нашли
другого способа...
- Я знаю. Чем могу помочь?
- Я должен отыскать Даниила... Шаламова... он болен...
- Он вслед за "черным человеком" ушел в место, которое вы
называете "серой дырой".
- Они оба там?!
- Да.
- Если можно, переместите и меня к ним.
- Точных координат их местоположения я не знаю, но могу соединить
с моим коллегой, живущим на последнем Свидетеле.
- На ком?
- Вы назвали его Стражем Горловины, хотя это не искусственный
объект. На самом деле это Свидетель.
- Живое существо?!
- И да и нет. Он действительно свидетель - рождения вашей
Вселенной в частности. Итак, вы идете?
Мальгин очнулся.
- Да, благодарю.
Коридор, посередине которого висел Мальгин, превратился в ровную
гладкую трубу, стенки ее засвистели мимо, и через несколько мгновений
гость вылетел под купол циркообразного зала.
- Добрых дел, - пожелал Хранитель Пути.
- Погодите, - торопливо бросил Мальгин, - вы затронули очень
интересную тему, можно, я потом вернусь? Поговорить с вами? Завтра...
когда удастся.
- Завтра будет дуть завтрашний ветер. Это земная поговорка, хомо.
Вряд ли вы вернетесь. Хочу предупредить: ваш друг Даниил действительно
серьезно болен, будьте осторожны при встрече с ним. В нем живут две
личности, две психики, отражающие два совершенно разных подхода к
жизни и смерти.
- Спасибо, Хранитель, я учту.
- До встречи на Земле, хомо.
Мальгина окутал мрак, потом, спустя неизвестное время, в глаза
брызнул призрачный свет.
Хирург висел, поддерживаемый антигравом, в центре сплюснутого
помещения с закругленными углами и светящимися зернистыми стенами. В
полу угрюмо чернела неровная дыра, густо затканная паутиной, - по
первому впечатлению, в потолке начиналась широкая труба, проложенная
сквозь толщу переплетений каких-то белых жил, полос и труб. Мальгин
"на цыпочках" пробрался сквозь трубу и выглянул в отверстие: перед
глазами возвышался белоснежный пористый купол, венчающий громадное
здание неопределенных форм, а внизу, насколько хватает глаз, угрюмый
вудволловый лес, освещенный сиянием Горловины...
Глава 3
Боль была странной и почти нестерпимой: начиналась где-то в одной
точке грудной клетки и распространялась по всему телу, словно ударная
волна от взрыва, пока не достигала кожи. Затем она втягивалась обратно
в исходную точку, и все начиналось сначала. От пульсации к пульсации
боль утихала, успокаивалась, но кожа "горела" долго, словно ошпаренная
кипятком, и заканчивался цикл щекотным передергиванием мышц спины...
Шаламов очнулся, глубоко вздохнул и наконец кинул вокруг
осмысленный взгляд. Пейзаж Стража Горловины, планеты-куба узнал сразу,
но, хоть убей, не мог вспомнить, как здесь оказался. Потерял сознание
он еще в спейсере, при подлете к Маату, и все случившееся потом
напрочь выпало из памяти. Значит, пока в нем спал человек, работала
вторая часть сознания, маатанская, и, как видно, справилась со своей
задачей неплохо. Знать бы, что произошло на Маате, как он там
действовал...
Шаламов оглядел себя: скафандр погранслужбы, как и положено,
"динго" включен на создание облика "черного человека", все системы
работают нормально... стоп! А инк скафандра? Он-то не отключался во
время "сезона небытия" хозяина и все видел!
- Джордж, - позвал мысленно спасатель; киб-интеллект скафандра
имел при рождении другое имя, но Шаламов упорно называл его Джорджем,
отдавая своеобразную дань памяти погибшему "Кентавру".
- Готов к работе, - отозвался компьютер бесстрастно.
- Высвети мне события после моего отключения.
- Не понял, повторите. С какого момента времени?
Шаламов сообразил, что для Джорджа он сознания не терял, разве что
изменилась манера управления скафандром. Значит, его сомнения
подтверждаются: в периоды забытья телом управляет та часть мозга,
которая удерживает маатанскую память. Итак, формула его существования
такова, что сознание и оба вида памяти подчинены человеку, за
исключением "черных кладов", а подсознание и маатанская память -
сформировавшемуся "черному"... Можно натворить дел... если не
подчинить себе до остатка мозг. Необходимо срочно попытаться
"присоединить" все ресурсы одному хозяину - ему, Шаламову.
- С какого времени дать запись? - повторил Джордж.
- С момента подхода к Маату.
- Даю запись.
Шаламов терпеливо выслушал скоростную запись происшедших за это
время событий и в задумчивости прошелся по неровной поверхности
какой-то плиты, венчавшей не то башню, не то колонну, пока не понял,
что стоит на крыше одного из "горловианских храмов".
- Как я оказался на этом здании?..
Инк скафандра удивился, но задавать вопросы в духе своего хозяина
запрограммирован не был.
- Вы просили Хранителя Пути отправить вас вслед за больным "черным
человеком", и "струна" метро закончилась здесь, внутри здания.
- Этого следовало ожидать... я уже испытал однажды их систему
мгновенного транспорта, правда, внутреннюю, но от внешней она, похоже,
не отличается ничем. Значит, мой "черный приятель" тоже вышел здесь?
Что ж, помаракуем, куда он мог отправиться, и двинемся искать. Никуда
он отсюда не денется, если только не махнет куда-нибудь за пределы
Горловины... что, кстати, вполне может статься.
Шаламов поднялся над "храмом", оглядел с километровой высоты
панораму острова, заросшего вудволловым лесом, но на этот раз вид
"развалин сгоревшего города" на него не слишком подействовал. Океан,
окружавший остров, отсвечивал медвяной желтизной, был пустынен и
неподвижен, лишь у побережья он серебрился рябью мелких волн. Тишина и
покой. Мертвая тишина и мертвый покой. И все же что-то здесь было не
так, Шаламов мог поклясться, что пейзаж во время его первого
пребывания на Страже был иным.
Озарение пришло, когда он обратил внимание на цвет неба -
темно-розовый, вишневый на горизонте, а раньше он был гораздо светлее.
Выходит, Горловина перестает излучать свет, а это значит, что Страж
Горловины уже не сможет долго сдерживать схлопывание "серой дыры" в
"струну", и времени до этого момента осталось не так уж и много. Еще
чуть-чуть, и одна из последних оставшихся дверей в иные миры
закроется, и соответственно маатане останутся совсем без присмотра...
Шаламов пожал плечами, пытаясь сориентироваться. Он уже решил, что
будет делать дальше, "Черный человек" бежал в Горловину не ради ее
красот, маатане меньше всего были романтиками в человеческом
понимании, способными к эстетическому созерцанию гармонии чужих
пейзажей, они признавали только собственные картины и собственное
искусство, и целью маатанина была, конечно, сама "серая дыра" - и путь
его туда. Однако, не имея проникателя, он вряд ли добьется цели, а
значит, искать его надо где-то на Страже или на форпосте Границы...
куда можно добраться и с любого острова, где есть скелеты Хранителей
Пути. И Шаламов повернул к "храму", откуда только что вышел.
Первые две попытки выйти к форпосту привели спасателя на два
астероида, расположенные один за другим в глубине Горловины. Это были
по сути "автоматы поддержки оси", давно потерявшие свое значение;
астероиды были окутаны текучим и тяжелым черным дымом толщиной в
полметра, не желающим испаряться в космос и быстро оседающим после
взбаламучивания. "Дым" этот, конечно, дымом не был, вероятно, вблизи
поверхности астероидов происходили какие-то полевые процессы,
визуально наблюдаемые как дым, зато в результате свет он поглощал
стопроцентно.
С третьей попытки использования "горловианского" метро Шаламов
оказался на борту какого-то архисложного левиафана, описать форму
которого не смог бы и профессиональный математик или кристаллограф.
Любопытства это космическое чудо у Шаламова не вызвало, и он продолжал
методично входить и выходить в туннель переброса, пока не очутился на
острове планеты-куба, который по какой-то ассоциации показался ему
тоже знакомым.
Поднявшись повыше, спасатель убедился, что остров - тот, который
ему нужен (спутать с другим было невозможно); однако на том месте, где
когда-то сел маатанский проникатель с "Кентавром" на горбу, угрюмо
блестел глазурью колоссальный провал строгой цилиндрической формы,
достигавший в диаметре не менее трех километров и с уходящими примерно
на такую же глубину стенами. Шаламов завис над его краем, молча
вглядываясь в слоистые стены. Накатила волна боли, втянулась в голову,
царапнула глазные яблоки. И сразу пришло ощущение, будто в голове
проросла почка, лопнула бесшумно и безболезненно, и под черепной
