дыхания атмосфера. Сила тяжести, прижимающая живущих на нем существ чуть
под наклоном к вертикали, вернее, к оси дерева, почти равнялась земной.
Освещалось же оно кольцом светящейся плазмы диаметром в три-четыре сотни
километров: светился под влиянием каких-то процессов и сам воздух. Этот
плазменный кольцевой шнур, охватывающий дерево, дающий свет и тепло.
скользил снизу вверх с двадцатичасовым циклом, и, таким образом, рассвет в
этом мире наступал от "корней", а закат означал исчезновение "светила" за
"кроной" дерева. Кольцо света следовало за кольцом, весь ствол колосса был
окружен этими скользящими кольцами, и со стороны вся конструкция,
наверное, представляла удивительное зрелище. А потом Никита разглядел то,
что окружало дерево за пределами человеческого зрения, и ахнул: таких
деревьев было много! Хрон, в котором они оказались, был л_е_с_о_м, а не
отдельным деревом! В этом мире не было ни планет, ни звезд, ни пустоты, ни
галактик - только бесконечный, удивительный, невозможный, с точки зрения
землян, колоссальный лес!
- Кто же сотворил такой мир? - прошептал Сухов.
- Я! - ответил кто-то рядом гулким, сверхнизким басом, так что
качнулось дерево, на котором стояли прибывшие маги.
Никита вздрогнул, огляделся.
Они с Дадхикраваном стояли на серой морщинистой поверхности - коре
гигантского сука, ответвившегося от мощной колонны дерева совсем недалеко,
в сотне метров. Ствол дерева не ощущался стволом, он казался оплывшей,
неровной, с гигантскими вздутиями и провалами, наростами и дырами,
серо-зеленой стеной, нависавшей над головой и терявшейся в дымке верхнего
горизонта. По этой стене, представляющей собой толстую кору дерева, на
которой росли не то Колонии грибов, не то кустарники, можно было свободно
подняться вверх или спуститься вниз, на другие ветви. Никого на ней Никита
не увидел. И, лишь перейдя на паранорм-зрение, разглядел рядом с деревом
фигуру гиганта. Намеренно подчеркнутым движением положил руку на рукоять
меча.
Гигант - рост неизвестен, все, что ниже пояса, скрывается в
"вечерней" дымке атмосферы, туловище, поперечником всего лишь раза в два
меньше диаметра дерева, тускло отсвечивает мириадами острых игл - не был
похож ни на человека, ни на какое-то другое существо, и все же имел
кое-какие человеческие пропорции, пусть и доведенные до гротеска: "руки",
"туловище", "голову". Глаз, подобных человеческим или звериным, у него не
оказалось, однако Никита почувствовал его взгляд, тяжелый, пристальный,
изучающеиронический. "Это Гагтунгр, - просигналил Дадхикраван в
пси-режиме. - Но этот хрон не принадлежал ему. Видимо, он создал новую
структуру в порядке эксперимента, ведь он, как и Магэльф, тоже увлекся
фантомологией".
- Не хватайтесь за оружие, Посланник, - пророкотал Гагтунгр: частоты
его пси-диапазона лежали почти за пределами восприятия Сухова, и казалось,
что голос Великого игвы доносится издалека. - Это невежливо, вы находитесь
в моих владениях.
Никита покачал головой, не выпуская меча. Второй рукой достал
инферно.
- Понятно, - сказал Гагтунгр. - Собственно, я уже выяснил, что хотел.
Гиибель действительно недооценила вас, как и Даймон, отчего и потеряла
часть сущности. Я мог бы потягаться с вами, не взирая на игрушки в ваших
руках, но это требует определенного расхода энергии, времени и напряга, а
я ленив. Вас же и без меня достанут... хотя не завидую тем, кто это
сделает. До встречи, Посланник. Если она состоится.
Гигант исчез. Ни вспышки, ни грохота, ни шороха, словно выключили
телевизор. Демономаги по своим владениям ходили бесшумно.
- Идем дальше, - сквозь зубы проговорил Никита, унимая дрожь в
пальцах. Начинать драку ему не хотелось, к тому же он знал, что Гагтунгр
прав: рано или поздно их достанут. Не застали бы врасплох, а там - кому
повезет... И все же - почему он не напал?..
Они проскочили Дигм - прежний мир Гагтунгра, если верить
Дадхикравану, который помнил свое пребывание в этом хроне, - не встретив
ни одной живой души. Разглядывать красоты Дигма не стали, да и
разглядывать в общем-то было нечего. Гагтунгр, вволю насытившись
экспериментами со своей вселенной, нечаянно "зажег" ее время и, не
справившись с тушением, ретировался в соседний хрон, чтобы продолжать свои
"исследования" там. Для чего ему понадобилось превращать тот мир в
чудовищный лес, знал только он сам. "Горение" времени к моменту появления
в Дигме Дадхикравана и его всадника привело к почти полному вырождению
пространственно-временного континуума, и бывшая вселенная Гагтунгра
представляла собой колоссальной протяженности - на миллиарды парсеков! -
уродливые соты, пересечение множества изогнутых, физически плотных
поверхностей и плоскостей.
Следующий за Дигмом хрон, как ни странно, не подвергся нападению
Великого игвы, а также не был разрушен Хаосом, хотя его и затронула
болезнь пространственных искажений, не позволяющая сомневаться в прямом
просачивании Хаоса.
Местность, где, продавив стенку хронобарьера, Дадхикраван отпустил
Сухова, с виду принадлежала, планете: холмистая равнина в пятнах
растительности, с восемью реками, текущими в гигантский провал диаметром
вето километров, с горами на горизонте, с белым небом, в котором
угадывались контуры какого-то сооружения. На самом деле этот мир был весь
- на сотни и тысячи световых лет - такое же переплетение и пересечение
поверхностей и плоскостей, как и в хроне Гагтунгра, но не мертвое -
наполненное движением и жизнью.
Никита уже попривык к разнообразию условий в Мирах Веера, но
удивляться и восхищаться не устал. Этот мир, имевший не четыре измерения,
а гораздо больше - около сотни, не мог его не заворожить. И это едва не
погубило обоих, поскольку Дадхикраван считал, что Посланник видит и
чувствует не меньше, чем он, и не предупредил о появлении нового
действующего лица, вернее, лиц. А именно: Гиибели на жругре.
Великий игва, потерявший в Гашшарве половину сущности, но оставшийся
в живых благодаря многомерности бытия, не был настроен на переговоры или
соревнования по ироническим пикировкам.
Во-первых, потому что тщеславие его было уязвлено: ему бросил вызов
простой смертный, землянин, пусть паранорм, но даже не игва. Во-вторых,
психика его была нарушена: половина Гиибели, много десятков его "я", была
уничтожена Суховым, и восполнить потерю было уже невозможно. В-третьих,
Посланник добрался почти до конца Пути и был Посвящен, что давало ему
статус не только офицера или мага связи, но и Избавителя, о котором
складывались легенды во многих Мирах Веера. И, в-четвертых, он стал
серьезным противником.
Бой демономага с Посланником и его конем начался и закончился в
несколько мгновений, причем помимо воли и сознания Сухова.
Реагировать, включать экстрарезерв и паранорм-концентрацию
приходилось в условиях дефицита времени и маневра, когда первый удар был
нанесен врагом практически неожиданно, "из-за угла" времен и пространств,
поэтому отразить его без потерь Никита не смог.
Шумовой, многодиапазонный, энергоинформационный удар по психике и
внутренней чувственной сфере был так силен, что вызвал у него ощущение
"красного коридора" - если пользоваться спортивным термином. Некоторое
время - около шести миллисекунд - он буквально продирался сквозь
кроваво-черную пелену боли и бессилия, преодолевая шок. Если бы Гиибель
повторила удар или выстрелила из шиххиртха, все было бы закончено, однако
Дадхикраван не дал демону этой возможности.
Пси-заклятие Гиибели не подействовало на него так, как на Сухова, по
сути, Дадхикраван был сгустком энергии, обладающим разумом и волей. Поймав
частотные и фазовые характеристики заклятия, он ответил Гиибели
направленной волной, в противофазе, сбив его "с дыхания". Гиибели пришлось
защищаться, а за это время - семь-десять миллисекунд - Сухов успел прийти
в себя и взяться за меч.
Бой продолжался еще несколько десятков миллисекунд.
Гиибель отбросила Дадхикравана в пространственный выверт, силовой
кокон, откуда он выбрался не сразу. Сухов уничтожил жругра, подпитывавшего
демона и пытавшегося атаковать Посланника мощными выплесками излучений.
Гиибель нанесла еще один ударзаклятие, усилив его мощь: ландшафт вокруг
места поединка мгновенно потек, превратился в желеобразный пласт вещества,
вскипел, начал испаряться. Сухов ответил своим ударом, использовав меч в
качестве пси-щита, но отразить весь информпоток, проникающий в мозг,
уничтожающий память и сознание, не смог. Правда, досталось и Гиибели,
претерпевшей структурную перестройку и потерявшей часть иномерных "я".
Последними действиями обоих руководили уже глубинные структуры
психики, подсознание и генная память. Гиибель спустила на противника
своего "пса", эмпуса, биоэнергетического вампира, обладавшего невероятной
силы способностью выкачивать и поглощать энергию из любого существа. Сухов
ответил выстрелом из инферно.
Бой закончился спустя три четверти секунды после начала. Великий игва
Гиибель перестала существовать как личность, окончательно перейдя в форму
поля чистой информации, добавив общему информационному полю Веера Миров
свои знания. Никита же еще долгих три секунды слепо сражался с эмпусоми
неминуемо погиб бы, не вмешайся в схватку некто, обладавший не меньшей
магической мощью, чем Гиибель.
Он низверг эмпуса - тварь не имела конкретной формы и для
человеческих глаз представлялась бы в виде пульсирующей, студенистой, все
время меняющей объем и количество "щупалец", медузы - в такой же выверт,
пространственный "мешок", из которого только что вылез Дадхикраван,
перерубил последнее "щупальце" - многомерный канал связи, по которому
эмпус продолжал высасывать душу Сухова, - и помог Посланнику
подсоединиться к эйдосу.
Никита успел вдохнуть "глоток" пси-энергии эйдоса и лишь потом
окончательно потерял сознание, вернее, повернул его - сознание - в глубь
своей израненной психики и родовой памяти. В другом лечении он не
нуждался.
Сделав доброе дело, неожиданный помощник перекинулся с Дадхикраваном
парой наносекундных массивов информации и, пообещав навестить Посланника,
исчез. Дадхикраван, оглядев поле боя, подхватил застывшего с мечом в руке
землянина, перенес его в другой район хрона, не затронутый страшным
гипервоздействием демона, накрыл силовым колпаком, не пропускающим
пси-излучение. Запеленговать их после этого не смог бы уже никто.
Никита возвращался, из дальних далей своей памяти, как усталый путник
возвращается домой из долгих странствий, с радостью узнавая знакомые
места, удивляясь новым деталям пейзажа, отвечая на приветствия приятелей,
вглядываясь в лица с надеждой узнать родных и близких.
Возвращение было долгим и множественным: одновременно он открывал
двери сразу сотен родных домов, встречают сотни добрых улыбок отцов и
матерей, превращавшихся по мере движения в дедов и бабушек, в прадедов, в
прапра... Но Никита не жалел о частых остановках, ибо каждый раз в него
вместе с нежностью и любовью вливалась порция энергии, очищающая мозг от
шлаков собственных эгоистических желаний и привнесенных извне какой-то
темной силой таких же темных стремлений. И наконец наступил момент, когда
он вынырнул из бездны прошлого в миг настоящего, не чувствуя ни рук, ни
ног, ни тела, слабый, как новорожденный. Кто-то склонился над ним,
колеблющийся, будто пламя костра, но не обжигающий, распространяющий
