исчез, - и плавал в ауре бледного сияния Дадхикраван. Вернее, теиьего,
зыбящаяся, неплотная, просвечивающая, как кисейная занавеска. Весь океан
энергии, запасенный им в себе - в принципе, бывший темпорал и был сгустком
энергии с организацией, мыслящего существа, - позволявшей ему
беспрепятственно проникать в любой уголок Веера, он отдал Никите, спасая
его от смертельных, объятий Суфэтха.
Не останавйиваясь, Сухов продавил мечом квантовый барьер соседнего
хрона, давно перестав обращать внимание на сопутствующие просачиванию
сквозь, барьер ощущения, и шел так до тех пор, пока не оказался в мире
Велиала.
- Опусти Меч, Посланник, - послышался ему знакомый звучный, богатый
интонациями, пси-голос. - Ты среди друзей.
- Зу-л-Кифл! - пробормотал Никита, вдруг почувствовав невыносимую
тяжесть меча.
Сфера ощущений Посланника стремительно сжалась до размеров
человеческого тела. Он "выпал" из сверхсознания, ритм мышленияи скорость
реакций снизились до нормальных, человеческих.
Он огляделся: песчаный берег, река, неземной, но лес невдалеке - и не
успел ничего сообразить, как вдруг кто-то обнял его, прижался к груди, и
горячие губы коснулись его сухих, воспаленных глаз, щек, губ.
- Господи! - с трудом выговорил Сухов. - Ксения?!
- Не веришь глазам своим, поверь на слово, - засмеялся кто-то за
рекой..
Никита оглянулся, разглядев фигуру воина в доспехах, но с Непокрытой
головой.
- Яросвет?
- Кто же еще? Вижу, Дадхикраван добрался до тебя вовремя.
А кто это с тобой, в коконе? Неужто Магэльф?
Сухов окончательно пришел в себя, отстранил Ксению, окинув ее
взглядом и разом впитав красоту девушки, которую не мог скрыть какой-то
дымящийся защитный комбинезон, и ее неповторимую свежесть. Она казалась
нормальной, натурой цельной и в то же время по-домашнему мягкой, но было
отсутствие обычной "смеси" в ауре ее пси-йзлучения очаровательной
непринужденности, мечтательности и твердых убеждений, а также ощущение
неловкости и рассеянности, которое она внушала, все время пытаясь что-то
вспомнить. Все это говорило о нарушениях в психике. Душу Ксении еще
предстояло "собирать" по хронам, прежде чем она станет прежней. Но его она
уже вспомнила!
Никита поцеловал девушку в подбородок.
- Подожди, милая. - Обернулся к Дадхикравану, вокруг которого уже
собрались маги, в том числе и оживший, приобретший форму человека,
"римского императора", Магэльф. Кто-то тронул Сухова за руку.
- Что с ним?
Никита сжал до боли руку Такэды, одетого все в тот же
костюмдиморфант, опомнился, прижал его к себе и отпустил.
- Он умирает, - ответил вместо Никиты Яросвет. - Что тут у вас
произошло, Посланник?
Запинаясь, Никита пересказал события последних минут, о том, как его
и Магэльфа спасло появление бывшего темпорала, умолк, шагнул к
Дадхикравану.
- Отшельник, дружище...
- Не стоит кручиниться, - долетел слабый пси-шепот огненного
псевдочеловека, ставшего почти прозрачным, как лунный блик на стекле. - Вы
мне уже не поможете, несмотря на все ваше умение. Я знал, что так будет, и
не жалею ни о чем. Посланник, не казните себя, я благодарен вам за
мгновения свободы.
- Ты... знал?!
- Конечно, я ведь соединял не только Миры Веера, но и прошлое с
будущим.
- Ты знал!.. О, дьявол! Неужели все это - мой поход, твое
освобождение, бой с игвами - было рассчитано Люцифером?!
Берег, на котором стояли маги, вдруг подпрыгнул, будто по нему
ударили исполинской кувалдой. Из недр материковой коры, на которой он
покоился, донесся долго не затихающий гул.
- Что это? - повернулся к Сухову Такэда.
- Люцифер? - негромко спросил неведомо кого Яросвет. - Его тяжелая
нога?
- Нет, - раздался из воздуха вежливый голос; Велиал тоже
присутствовал на собрании магов, только невидимый. - Это ударная волна,
порожденная взаимопроникновением двух соседних хронов.
Веер начал складываться, джентльмены. Если мы хотим что-то сделать,
надо спешить. Но я не уверен, что мы справимся с коллапсом Шаданакара, тем
более, что обойма неполная - нас шестеро.
Принцип-регулятор же начнет работать, лишь когда соединятся Семеро
магов.
- Нас семеро, - прошелестело, как вздох, утверждение Дадхикравана. -
- Если земляне Такэда и Ксения согласятся послужить мне материальной
оболочкой,, с их помощью я проживу достаточно, чтобы соединить нас всех. Я
знаю, как это делается, потому что видел не один раз. И тогда, может быть,
мы что-нибудь придумаем.
- Да, - без колебаний кивнул Такэда, не дожидаясь, когда кто-нибудь
из магов обратится к нему с просьбой. - Я согласен.
- Ксюша... - Никита взял девушку за плечи, заглянул в глаза, но
сформулировать просьбу сразу не смог.
- Что я должна делать? - доверчиво спросили она. - Я согласна. Ты
ведь не оставишь меня?
- Нет! - каменно-твердо сказал Никита. Обернулся к Дадхикравану. -
Начинайте... э-э, а где Уэтль?
- Я здесь, брат, - словно чертик из коробки выпрыгнул из кустов
индеец-маг, невозмутимый, как всегда, готовый драться, спасать друга или
его любимую, или Вселенную!
- Значит, все здесь. Что ж, Отшельник, начинай, выхода у нас все
равно нет. И кажется, я знаю, что делать.
- Тогда ты и будешь ведущим выразителем высшего закона Веера, имя
которому - справедливость. И ты же станешь направляющим острия
Принципа-регулятора. Принимаете, маги?
- Я бы хотел кое-что уточнить, - сказал Велиал. - Среди нас есть
более опытные маги, которые могли бы возглавить Семерку...
- Оставь, Велиал, - бросил Зу-л-Кифл. - Я знаю, к чему ты клонишь, но
это в тебе говорит Совратитель, дух двойственности и тщеславия. Ведь ты
родственник хаббардинцам?
- В какой-то степени. Но я хотел только...
- Предложение Уэтля принимается. Речь идет не о личной выгоде и не о
личном героизме, речь идет о судьбе Шаданакара. Идеалы толерантности, а
также справедливости, истины, добра, достоинства, благородства, гармонии и
красоты в чести не во всех Мирах Веера благодаря вмешательству Люцифера и
его слуг, однако незнание закона не освобождает от ответственности за его
нарушение. Семеро собираются не для того, чтобы наказывать, а для того,
чтобы остановить и сделать правильный выбор.
Дадхикраван, мы готовы.
Маги сдвинулись теснее, хотя этого и не требовалось.
Такэда вдруг тихо рассмеялся. Пояснил в ответ на удивленные взгляды
магов:
- Вспомнился Некрасов:
В каком году - рассчитывай,
В какой земле - угадывай,
На столбовой дороженьке
Сошлись семь мужиков...
- Весьма удачное сравнение, - усмехнулся Зу-л-Кифл. - Вперед, мужики?
Никита одной рукой крепче прижал Ксению, а другой обнял за плечи
Такэду. Время, казалось, замедлило свой неслышимый бег. А потом в сознание
каждого вошел Дадхикраван (они ощущали его таким, какими были сами), и
небывалая ясность мысли потрясла Сухова, осознавшего себя одновременно и
Уэ-Уэтеолем, и Яросветом, и остальными магами, а также Такэдой и Ксенией,
то есть синтетической личностью, мыслящей сразу во многих плоскостях, на
многих уровнях, и обладавший небывалой физической, энергетической,
информационной и пси-мощью.
Нет, маги тоже остались личностями с высоким интеллектом и
собственной эмоциональной сферой, но Сухов как бы стоял на вершине
пирамиды Семерых и владел остальными, как органами своего тела.
Он мог бы сформировать себе облик любого существа или объекта -
звезды, например, или планеты, или машины-робота, - но, подчиняясь генам
человека, землянина, сохранил образ русского витязя, готового к бою,
одетого в кольчужные доспехи, с мечом в руке. Маги и люди, преобразованные
универсальным магиполем в полевую форму материи, не стали деталями костюма
или доспехов, но влились в Сухова, как матрешки - одна в другую, стали
симбиотом, единым организмом с общей душой и сознанием, продолжая в то же
время полилог, обмен мыслями, как делали бы это в обычной беседе. Правда,
гораздо быстрее. И все же власть над симбиотом была сосредоточена у
Сухова. Синтезированный гигант - Принцип-регулятор - подчинялся его воле.
Лишь на один краткий миг Никита подумал об этом с мимолетным удивлением и
гордостью без восторга и приятных эмоций, и тут же забыл.
Умея ускорять и замедлять время, Сухов-Единый, олицетворение Закона
Веера, огляделся. Теперь ему были доступны высшие сияния, о которых
когда-то говорил Зу-л-Кифл, сам толком не понимая, что это такое, а также
все процессы в мирах-вселенных Шаданакара. Катастрофа еще не произошла, но
Веер действительно начал складываться. Потенциальные барьеры, разделявшие
хроны с разным ходом времени, становились тоньше, лопались, исчезали, и
хроны "проваливались" друг в друга, порождая взрывы вакуума в них, из
которых выделялась энергия, способная уничтожить любую вселенную. Во
взаимопроникших хронах рождалась "стоячая волна" Хаоса, отрицающая всякий
порядок и жизнь.
Эти хроны находились на краях "лестницы Шаданакара", рядом с Болотом
Смерти и мирами Великих игв, то есть "далеко" от цивилизованных миров, но
процесс, если он уже начался, остановить было очень трудно, и время общего
коллапса не играло роли, сколь большим ни казался бы его отрезок до
финала.
Никита глянул "в начало времен" более внимательно. Где-то там
шевелился выбравшийся из своей тюрьмы-вселенной Люцифер, изредка
встряхивая Веер.
Он знал, что Принцип-регулятор универсума, высший Закон Веера,
заработал.
- Пошли к нему, - сказал Никита внутрь себя. - Все равно он нас ждет,
а я хочу предложить ему компромисс, от которого он, может быть, и не
откажется.
Никто из магов-оболочек Единого не возразил, успев разобратьсяв
движении мысли Никиты, лишь Велиал добавил в композицию общего согласия
нотку скептической меланхолии.
Ощущая одномоментно все то же, что и каждый из магов:
воинственно-безмятежную готовность Уэ-Уэтеотля к смерти за правое дело,
философскую сосредоточенность Зу-л-Кифла, возбужденное нетерпение
Яросвета, экзотическое любопытство роя пчел Магэльфа, сомнения Велиала,
поддержку Дадхикравана, играющего роль общего канала пси-связи, восторг и
безмерное удивление Такэды, такое же удивление и нежное тепло Ксении, -
Сухов-Единый о_б_н_я_л их всех и, шагнув сквозь мертвые миры верхнего
конца "лестницы Шаданакара", замер на мгновение перед стеной, отделяющей
Веер от Суфэтха. Но теперь он не боялся "кладбища" Шаданакара, потому что
и для Суфэтха стал если и не Законом, то достойным внимания Правилом. И
"кладбище" пропустило его, лишь обдав немыслимым холодом запредельных
непостижимых пространств.
Невредимый, он вошел в мир Люцифера "через задворки", а нес
"парадного входа".
Природа на терпит шаблонов, и Веер, как Метавселенная, реализовавшая
триллионы миров, отличных друг от друга, вполне и наглядно демонстрировал
правоту вышесказанного. Хрон Люцифера, которому вполне можно было дать
название Ад, не библейский, а гораздо более масштабный и страшный, не
поддающийся описанию, тоже подтверждал это правило. Он и в момент рождения
Шаданакара отличался от остальных его миров-пластин, а когда Люцифер
заявил о себе в полный голос, этот хрон и вовсе выпал из разряда миров,
годных для эстетического созерцания другими формами интеллекта. А потом
Люцифер создал Хаос...
В первые мгновения Никита ничего не увидел и не ощутил, словно
