всему пространству острова со всхлипом пробежала волна искривления,
превратив все, что на нем росло, жило и двигалось, во "взорванные
изнутри", вывернутые наизнанку страшные останки.
Сеть явно стремилась уничтожить вторичные ростки жизни,
распускавшиеся на островах-"черепахах". Вероятнее всего, это был некий
автоматический чистильщик Уицраора, вроде рыбы-прилипалы на шкуре акулы,
уничтожавшей паразитов, грибки и водоросли. Но если грибки и паразиты на
теле акулы не осознавали, кто они такие, то хаббардианцы, да и другие
существа, строившие города, обладали разумом! И уничтожение, по мнению
землянина, рассматривать нужно было уже под другим углом.
И все же он не вмешался бы в чужой порядок вещей, если бы не
случилось нечто экстраординарное. Лишь когда это произошло, Никита понял,
что купился, как "последний фраер", но было уже поздно что-либо менять.
Последний островок, на котором он решил задержаться, был невелик и
походил на площадку для гольфа, покрытую густой и короткой травой. Даже
мрачное освещение Уппума не могло полностью скрыть зеленые сочные краски
острова, окаймленного по берегу ровной полосой кустарника. Остров был явно
облагорожен и предназначен ддя отдыха, поэтому Сухов не удивился, узрев
одинокую фигуру на траве. Затем сердце оборвалось от предчувствия, ибо
единственный отдыхающий на осторове был женщиной. Долгое мгновение Никита
вглядывался в нее, боясь ошибиться, но сердце не обмануло - это была
Ксения!
Она сидела, обнаженная, с улыбкой на лице, и примеряла
прозрачно-дымчатые пеньюары, беря их из вороха белья всевозможных форм, но
одного цвета - алого. Процесс примерки только начался, судя по тому, что
Ксения отбросила пеньюар в сторону, к такому же, и взяла еще один. Но этот
не сняла, а надела сверху второй. Потом третий, четвертый, десятый, пока
не старта похожа на кочан капусты. "Боже мой!" - ахнул про себя Никита. Но
восклицание его относилось не к видимому помешательству девушки. Ему
показалось, что он понял, как можно вернуть Ксении все, что у нее отняли -
интеллект, разум, память, душу.
Тень упала на остров - сверху опускалась зловещая черная сеть. И
Никита, понимая в последнее мгновение, что Ксения, примеряющая ночные
рубашки, всего лишь фантом, чей-то недобрый розыгрыш, не удержался от
порыва. Выйдя из-под скорлупы защитного поля, он тремя ударами-всполохами
меча разрубил задымившую сеть на части... и оказался лицом к лицу с
гигантской фигурой Уицраора. Гигантской не только по масштабам, но и по
наполнению энергетической и информационной сути, по реакции мира,
заколебавшегося от проявления архонта, владыки данной вселенной.
Уицраор действительно был многомерным существом, как и его хрон, и в
каждом измерении виделся по-разному, но человеческому глазу он показался
бы сгорбленным стариком в фиолетовом, с голубым ореолом, плаще с
капюшоном, из-под которого на собеседника угрюмо и страшно смотрела Тьма.
Врасплох появление Великого игвы Никиту не застало, он знал, где
находится, кто здесь хозяин и что может произойти. Однако даже ожидаемая
неприятность от этого не становится более приятной, поэтому у Сухова
создалось впечатление неловкости, будто его застукали на чем-то неэтичном
и мелком, вроде кражи варенья из банки.
Их разговор, если можно называть разговором многоуровневый обмен
информацией в сверхбыстром темпе, длился всего сотую долю секунды, и
передать его содержание полностью человеческим языком не удалось бы, разве
что общий смысл эмоциологем-фраз, пакетов информации. Так первая "фраза"
Уицраора включала в себя утверждение, удивление, недоумение с
подсмысловыми "гармониками" и целый ряд образов в сопровождении сложнейщих
мысленных формул, но ее можно было свести, в общем-то, к приветствию типа:
- Ба, Посланник! Какие люди - и без охраны!
Никита ответил вежливо и короче, хотя и его ответ в пси-диапазоне
содержал планы, подпланы и перспективы:
- Привет, Великий.
Никита перешел на полное возбуждение сверхсознания. Уицраора он не
опасался, хотя и понимал, что справиться с подручным Люцифера будет
непросто. Но драться не хотелось.
- Прости, Великий, что ворвался в твой мир непрошено. Поддался
любопытству. Но ты ведь давно знал, что я здесь?
- Я слежу за тобой с момента знакомства с Велиалом, Посланник. Твоя
магизащита несовершенна.
- Зато совершенно оружие. Зачем тебе понадобилось затевать эту игру
с... моей девушкой? Вернее, с ее призраком?
- Проверял твою реакцию. Гиибель была права: ты излишне эмоционален,
а следовательно, уязвим. Тебе не удастся ни собрать Семерых, ни даже
уцелеть.
Обмен информацией прекратился, потому что дальнейший контакт
демономага и мага связи протекал в ином режиме, энергетическом и
материально-физическом, и длился не более долей секунды.
Уицраор нанес колющий удар вардзуни - Сухов мечом отразил выпад.
Великий игва сделал залп из шиххиртха - Никита заставил стрелы-ракеты
взорваться раньше. Уицраор перестроил метрику пространства, скрутив
многомерный жгут и пытаясь загнать туда гостя, Никита ответил "размоткой"
более обширной области хрона в плоский двумерный континуум. Озадаченный
Уицраор приостановился, почуяв необычную силу противника.
- Предлагаю разойтись мирным путем, - передал Сухов послание всеми
мыслимыми способами связи. - Я не хочу воевать.
Ни с тобой, ни с кем-либо вообще.
- Но Гиибель ты уничтожил.
- Не было выхода. В противном случае она уничтожила бы меня, а я еще
не закончил Путь.
- Тогда зачем ты явился в мой хрон? Только ли ради любопытства?
- Мне нужен был выход к Суфэтху, а твой хрон граничит с ним.
- Кладбище Шаданакара не предназначено для разглядывания его не
только простым смертным, но и магам. Войти туда легко, выйти - невозможно.
- Я бы предпочел убедиться в этом сам. Еще раз предлагаю мир. Нам
нечего делить в мирах Веера.
- Кроме славы.
- Ах да. Я забыл, что Великие игвы тщеславны.
- Не без оснований, Посланник. Едва ли-еще когда-нибудь родятся маги
и создатели такого уровня, как мы.
- Если бы вы, создавая, не разрушали при этом, - грустно вздохнул
Никита. - Конструкторы вы действительно великие, но, вынужден огорчить:
во-первых, и вам неведомо предельное совершенство, во-вторых, даже в
кронах Веера найдутся не менее великие строители, экспериментаторы и
зодчие, о других же ансамблях вселенных говорить не приходится.
- Ты ошибаешься, Посланник. Единственный маг, который превосходит нас
в какой-то мере, это Люцифер. Но не будем опускаться до спора. Ты
свободен. - Уицраор высветил в пси-диапазоне свое имя как комбинацию
четырех девяток и исчез.
Никита вспомнил магическую арифметику Такэды: четыре девятки,
которыми был отмечен Великий игва, означали редкий ум, жестокость,
неспособность к милосердию и откровенное презрение к более слабому.
Человеку, обладающему подобным характерологическим сочетанием цифр,
открывались истины Вселенной. Какие же истины открыты Уицраору? И почему
он отступил?
Что-то мелькнуло над головой. Сухов глянул вверх. На него опускалась
гигантская черная сеть. Горизонт начал зыбиться, искривляться, темнеть,
океан под ногами собрался в текучий кратер вулкана, поглотил остров.
Одновременно поле зрения во всех диапазонах электромагнитного спектра
сузилось, а пси-диапазон вообще оказался задавлен мощным полем помех.
Пространство заколебалось, будто почва под ногами тяжело идущего исполина.
Люцифер, мелькнула мысль, будя в душе жуть и страх. Но это оказался
не Господин Веера, а его помощники - Даймон и Гагтунгр. Оба - в лучистых
панцирях собственной магической защиты, превращавших их в создания
немыслимого с точки зрения человека уродства. На всем их облике лежала
чудовищная печать проклятия, невыразимо ужасная и отвратительная. Готовые
уничтожить любого, кто станет на пути, они возникли духами небытия,
демонами разрушения, отринувшими маски великих творцов и ставшими теми,
кем были на самом деле - абсолютными эгоцентристами, готовыми ради себя и
своих желаний разнести вдребезги любую вселенную, в том числе и населенную
своими же соплеменниками.
Недолго думая Сухов переместился в соседний хрон, представляющий
собой мертвый, измененный дыханием близкого Суфэтха мир, пустой, без звезд
и галактик, затем еще дальше, в последний хрон, граничащий с "кладбищем
Шаданакара". Это не было паническим бегством, скорее отступлением с
надеждой избежать нового боя. Но Великие игвы жаждали схватки и шли по
пятам.
Хрон, соседствующий с Суфэтхом, представлял собой нечто вроде сростка
кристаллов, каждый размерами с планету типа Земли. Внутри кристаллов еще
сохранялась какая-то организация, остатки жизни, подобие пейзажей и
ландшафтов, большинство из которых недоступно было человеческим ощущениям,
пространство же, окружавшее "кристаллы", горело! Вернее, горело время,
постепенно разрушая "кристаллы", испаряя их внешние слои, превращая в
потоки сверхбыстрых частиц - тахионов, уносящихся в Суфэтх. Видимо, и в
этом хроне кто-то из Великих игв, тот же Гагтунгр, экспериментировал со
временем.
Оказавшись внутри одного из таких "кристаллов", Никита попытался
сообразить, что делать в создавшейся ситуации. Игвы шли за ним, судя по
сотрясениям вакуума Веера, и намерений своих не меняли.
Пейзаж "кристалла" напоминал земную зиму: бесконечные белые холмы,
редкий снег, небо в пятнах свечения, с красивой вуалыо "северного сияния",
- но все это было лишь отражением действительности в мозгу наблюдателя
Сухова, продолжавшего судить обо всем земными категориями и аналогиями.
В запасе у него было всего несколько долей секунды, прятаться не
имела смысла, разве что в Суфэтх, путь в который был ему заказан, если
верить Уицраору, и Сухов успел только дать сигнал тревоги, надеясь, что
вибрация Веера - особый способ связи, доступный лишь магам, дойдет по
назначению.
Игвы прошли хронобарьер, проявляясь в "кристалле" вихрями огня, пока
не приобрели облик, схожий с обликом Уицраора.
Для человеческого глаза этот облик ассоциировался бы с гигантами в
фиолетовых, с искрами и молниями, плащах с накинутыми на головы
остроконечными капюшонами, и лица их были - сам мрак!
Было их сначала двое, потом объявился третий - Уицраор решилтаки
присоединиться к коллегам.
Никто из них не стал объясняться с Посланником, все трое знали его
цель, стремления и возможности, и ошибаться не хотели.
Первым вступил в бой Даймон, уже имевший опыт борьбы с магом связи. И
Никита, внутренне ожидавший предварительного разговора, какого-то обмена
мыслями, готовый к компромиссу во имя истины, вдруг ощутил прилив бешеной
ярости. Его не хотели слушать, не принимали в расчет, откровенно презирали
и считали за слабака, вступившего на Путь ради славы, а главное - были
уверены в своем исключительном праве вершить суд, распоряжаться чужими
судьбами и жизнью. Такую этику высших сил Никита принять не мог.
Его ответный удар буквально расколол "кристалл", мгновенно растопив
снег и разогнав тучи на всем многотысячекилометровом пространстве. Защиту
Даймона он не пробил, но заставил демона отступить, спрятаться за панцирь
свернутого пространства. Лезвие меча плясало вокруг Сухова, как мерцающее
пламя, складываясь в узорчатый, красивый и смертельный веер, сквозь
который ничто не могло пробиться к телу мага. Никита не стал ждать, когда
другие Великие соизволят бросить ему перчатку, и напал первым.
