жизнь как счастливый либерал. Я убежден в этом. А теперь он восстает
против того, чему его учили: против идеи терпимости. Он сознавал, что
терпимость не всегда является добродетелью. Терпимость ко злу может сама
стать злом. Он считает, что начал войну, а как сказал Эдмунд Берке:
"Войны нужны тем, кому они необходимы". Для этого человека его частная
война является абсолютной необходимостью. В противном случае он не начал
бы ее. Он очень напуганный человек".
"А мне казалось, как раз наоборот. Возникает впечатление, что у него
нервы, как стальные канаты".
"Напротив, он в ужасе. Но дело в том, что его гнев сильнее страха".
"Как вы думаете, его страх настоящий или воображаемый?" "Страх всегда
реален. Вопрос в том, оправдан ли он фактической обстановкой. Если нет,
то, значит, это паранойя в той или иной форме".
"По-вашему, он параноик?" "В какой-то степени все мы параноики, если,
конечно, живем в городах. Обычно мы справляемся с этим, нам помогают
наши защитные механизмы. Но иногда эти механизмы отказывают, и
подсознательные ужасы прорываются в сознание".
"Доктор, если бы вас попросили составить психологический портрет
мстителя, что бы вы сказали?" "Это трудно. Очень многое зависит от
факторов, которых мы не знаем: его воспитания, жизненного опыта... Но
мне кажется можно сказать следующее. Он острожен, умен, образован.
Разумеется, он не очень молод, ему больше сорока".
"Почему вы так думаете?" "Ну, тут можно провести аналогию с нашей
эмоциональной реакцией на космические полеты. Люди моего поколения были
потрясены ими, а дети принимают это как само собой разумеющееся. Моя
младшая дочь не так давно спросила меня вполне серьезно: "Папочка, когда
вы слушали радио, на что вы смотрели?" Молодые люди выросли, привыкну в
к изменяющимся обстоятельствам и нестабильным ценностям. Возможно, им не
нравится то, что происходит, возможно, они даже взбунтуются, выражая
свой идеализм, но в душе они понимают и принимают тот факт, что это
происходит. Когда они действуют, они действуют группами, и это примета
времени. Невозможно найти ни одного подростка, который отправился бы в
лес и построил там ферму: они делают это общинами. Никогда не встретишь
отдельных людей, протестующих против войны, у здания Пентагона всегда
группы, как бы плохо они ни были организованы. Наша молодежь
ориентирована на группу; возможно, здесь сказывается влияние марксизма.
Но откровенный индивидуализм, за который выступает этот человек,
является именно тем, от чего столь решительно отказалась наша молодежь.
Этот человек озадачен и обижен тем, что видит вокруг себя, он не
понимает этого, не может осознать, что произошло, тем более принять. Он
сопротивляется, но делает это в соответствии с традициями своего
поколения".
"Значит, вы составили портрет пожилого мужчины, хорошо образованного,
осторожного, интеллигентного. Могли бы вы что-нибудь добавить к этому?"
"Он, видимо, очень одинок, и такая ситуация внезапна в его жизни. Вполне
вероятно, что его семья недавно погибла, возможно, от рук убийц".
"Вы убеждены, что мститель мужчина, а не женщина?" "Женщины обычно не
прибегают к открытому насилию, как это делают мужчины. Револьвер - не
женское оружие".
"В прессе обсуждался тот факт, что орудие убийства - револьвер
тридцать второго калибра, обычно такие револьверы называют дамскими".
"Револьвер маленького калибра производит меньше шума, чем сорок
пятого калибра, например. Но у меня создавалось впечатление, что этот
человек не очень хорошо знаком с огнестрельным оружием.
С маленьким пистолетом легче обращаться, меньше отдача и шум, легче
спрятать в кармане..." Вот и все. Но если доктор Перрине прав - а он
ошибается редко, - надо искать пожилого либерала из среднего класса,
который только что потерял свою семью, возможно, по вине преступников.
Им может быть любой. Кто-нибудь из тех, кого знаю я или знаете вы. Им
можете быть и вы".
Глава 19
Весь уик-энд он провел дома, если не считать воскресной поездки с
Джеком в Принстон. Разглагольствования психиатра встревожил Пола:
учитывает ли полиция его мнение? Не придет ли им в голову начать
допрашивать всех пожилых мужчин, чьи жены стали жертвами нераскрытых
преступлений? И сколько таких, как он?
Револьвер был единственной реальной нитью, за которую они могли
ухватиться. Хорошо бы его спрятать подальше. Но Полу он был еще нужен.
Без него он снова жил был в страхе... Почти нигде в городе нельзя ходить
вечером безоружным, а кое-где безоружным нельзя ходить даже днем.
Рискнуть. Это лучше, чем испытать страх.
***
- Мне звонил Джордж Энг, - сказал Хэнри Иве. Он смотрел, щурясь,
словно от яркого света.
Пол почувствовал, что мускулы на его лице дергаются, Я где-то
прокололся, решил он.
В улыбке Ивса не было ничего угрожающего, но Пол ощутил озноб. На
виске у Ивса пульсировала вена, словно подчеркивала сдерживаемый гнев.
После продолжительного молчания, в течение которого у Пола чуть не
сдали нервы, Иве произнес холодным учтивым голосом:
- Вы проделали прекрасную работу при проверке фирмы Джейнчилла, Пол.
Джордж очень благодарен. Он сейчас на пути в Аризону - хочет заключить
сделку для "Америкона". Он просил меня передать вам его поздравления:
все мы знаем, в каком напряжении вы были. Требуется много сил, чтобы
взять себя в руки, как сделали это вы.
Пол с облегчением вздохнул; ему с трудом удалось придать лицу
выражение скромной благодарности.
- Признаюсь, - продолжал Иве, и его брови сурово насупились, - мы
следили за тем, как вы справитесь в такой ситуации. Некоторые думали,
что пройдет немного времени и вы станете заказывать по три мартини на
обед и забросите работу. Лично я чувствовал, что вы из другой породы, но
я дал своим партнерам возможность убедиться в этом. Теперь я могу
сказать вам, что вы прекрасно выдержали этот экзамен. Сегодня утром мы
собрались в кабинете мистера Грегсона. Я предложил, чтобы вас пригласили
вступить в нашу фирму полноправным партнером. Я рад сказать, что это
предложение было принято единогласно.
Пол с удивлением поднял голову.
Голос Ивса понизился до шепота, в котором чувствовалась добродушная
фамильярность.
- Мы все считаем, что вы заслуживаете этого, Пол.
Он с трудом поднялся и, шаркая, обошел вокруг стола, протянув для
поздравления руку...
Вечером Пол перечитал интервью с психиатром в журнале "Нью-Йоркер".
Психиатр был чертовски близок к правде в описании мстителя. Насколько
верны остальные его рассуждения?
Что же я за чудовище?
Он смотрел на себя в зеркало. Лицо казалось изможденным, под глазами
были мешки.
"...Так же влияют на общую картину преступности, как скажем, две
таблетки аспирина - на бешеного волка". Ну, это неверно. Он потряс
город. Об этом трезвонили все средства массовой информации. Повсюду
говорили только о нем. Полицейские публично заявляли, что они
приветствуют мстителя. В сегодняшнем номере "Пост" помещена заметка об
пуэрториканском мальчишке-наркомане, частом госте в полиции: его нашли
заколотым в аллее возле школы в Бедфорд-Стювезанте. А три дня назад
газеты писали о мужчине, убитом из револьвера 22-го калибра на Восточной
Девяносто седьмой улице. Этот человек два раза сидел в тюрьме за
вооруженное ограбление; его нашли с пистолетом в кармане. Газеты строили
догадки. Но эти убийства не были совершены Полом - ему помогали другие.
Не достаточно ли я уже сделал?
Пол вспомнил о бесчисленных ковбоях в вестернах, которые хотели
одного: поскорее повесить свои револьверы на стену.
Так нельзя. Это ведь не кино, где все негодяи умирают в последней
части. Они все еще там, на улицах.
Они всегда будут там. Нельзя остановить всех. Но это отнюдь не
значит, что должен остановиться он. Важно сознавать, что ты ни перед чем
не остановишься.
Он набрал телефон Джека.
- Ты звонил туда сегодня?
- Да, никаких изменений, мне кажется, что нам придется смириться с
этим, папа.
- Думаю, ты прав...
Повесив трубку, Пол надел специальный пиджак и взял перчатки. Нащупал
револьвер в кармане, посмотрел на часы: одиннадцать десять. И вышел на
улицу. 12
13
