Дрянной чемоданишка, с какими разъезжают провинциальные коммивояжеры.
Похоже, он укладывал вещи. На вид ему было лет тридцать... Плечи и руки
обросли буграми мышц, словно он всю жизнь работал грузчиком. Но все же, я
скорее принял бы его за механика гаража. Настроен он был явно враждебно. Я
же подмигнул ему и сказал: "Когда твой приятель явится, скажи, что я
приготовил товар. Это тебе не та сладенькая водичка, которую продают в
аптеках, да и цена подходящая..." Он, конечно, захотел узнать, о чем я
говорю. А я попробовал объяснить, что доставал кое-что человеку, который
жил в этом номере две недели назад, и что принял его за напарника...
- Он клюнул?
- Можете не сомневаться. Пока мы с ним объяснялись, я его как следует
разглядел. Так вот, его глаза, форма и носа и всего прочего очень похожи
на внешние данные той женщины, за которой я следил.
- Иными словами, вы считаете, что они брат и сестра?
- Скорее всего. Я решил, что в такой обстановке медлить не нельзя. Я
вспомнил ваш рассказ, что ее девичья фамилия Пейндэр и что она приехала из
Сентервилла. А этот мужик по всем признакам намерен был захлопнуть дверь
перед моим носом. Значит, мне нужно было его как-то обработать, чтобы он
оттаял. Времени у меня было мало, поэтому я прямо так и ляпнул: "Послушай,
парень, а ты, часом, не из Сентервилла?" Физиономия у него тут же
перекосилась, и он спросил: "А ты кто такой?" Я улыбнулся ему от уха до
уха, протянул руку и сказал: "Теперь я знаю, кто ты такой. Твоя фамилия
Пейндэр, верно?" Вот тут он меня и подловил. Купил, как говорится, по
дешевке... А ведь я-то посчитал его за простофилю... На секунду он все же
растерялся, словно я хватил его обухом по голове, а потом схватил за руку
и принялся трясти, словно грушу, приговаривая: "Ну, конечно, я тебя тоже
помню, заходи в комнату..." Я вошел... Не буду рассказывать всех
подробностей, только в конце концов он меня скрутил, как ребенка, засунул
в рот кляп и затолкал в кладовку.
- Во время схватки вы потеряли сознание? - уточнил Мейсон.
- Сказать, что я потерял сознание, нельзя... Просто отключился на
пару минут... Я же не ожидал нападения. Да и справиться с ним у меня
шансов не было. Кулаками он работал быстрее, чем ваша секретарша своими
пальчиками на клавишах машинки... Короче, очнулся я в кладовке, с ватными
руками и ногами... Дверь была заложена какой-то железкой. Через дверь я
слышал, как он выдвигал ящики шкафа и тумбочки, метался по комнате,
продолжая складывать чемодан. Каждые две-три минуты он вызывал по телефону
какого-то Гейрванса по номеру триста девяносто четыре восемьдесят один.
Подержит трубку возле уха, подождет, потом со злостью бросит на рычаг и
снова бежит к чемодану. Кстати, в двери между досками была щель, так что я
мог за ним наблюдать... Немного погодя, он так же настойчиво принялся
звонить на коммутатор Балбоа-апартментс, требуя соединить его с миссис
Фриман. Она, по-видимому, все еще не вернулась к себе...
- Я не совсем понимаю, зачем вы мне рассказываете все эти
подробности, - заметил Мейсон.
- Я хочу, мистер Мейсон, чтобы вы имели ясное представление о
происшедшем. Он продолжал звонить миссис Фриман и укладываться. Наконец,
чемодан был собран и закрыт на замки. Я слышал, как застонали пружины,
когда он опустился на край кровати. В конце концов ему повезло, миссис
Фриман подошла к телефону. Он заорал: "Алло, Дорис?! Говорит Оскар..."
Вероятно, она предупредила, чтобы он не откровенничал по телефону, на что
он закричал, что они все равно погорели, так что нечего стесняться,
поскольку к нему явился детектив и назвал его по имени. Он устроил ей
форменный скандал, упрекая, что это она привела к нему детектива на хвосте
и, наверняка, наболтала лишнего тем шпикам, что были у нее утром.
Вероятно, с ней случилась истерика, потому что он вдруг стал говорить
ласково, старался ее успокоить... Меня все же берет сомнение: уж очень
откровенно они разговаривали, словно меня вообще не было за тонкой стенкой
кладовки. Уж не водил ли он меня за нос? Получается, что либо он нахал,
которому все ни по чем, либо он умен и заранее просчитал все ходы...
- Что потом?
- А что потом? Они всласть наговорились по телефону, а потом этот
Оскар сказал, что им надо немедленно уматывать отсюда. Похоже, что ей не
улыбалось ехать вместе с ним, но он настаивал, доказывая, что вдвоем они
оставят полиции всего только один след, а если будут удирать порознь, то
два. Он предупредил ее, что сейчас заедет за ней на такси, так что пусть
она поторапливается со сборами...
- И как он поступил? - спросил адвокат.
- Он взял свой чемодан и вышел в коридор... Я стал крутиться и
вертеться, пока не удалось ослабить веревки... Собственно, не веревки, а
полосы разорванной простыни. Конечно, я мог бы свободно выбить дверь
ногами, но мне не хотелось поднимать шума, поскольку понимал, что вы не
для этого меня нанимали... С помощью ножа мне удалось расширить щель и без
шума вынуть из пазов доски двери. Звонить через коммутатор я не стал,
пришлось спуститься вниз и позвонить из автомата. Пола Дрейка не оказалось
в конторе, но я дал описание и женщины, и мужчины одному из наших парней,
так что он позаботится в отношении вокзалов и аэропорта.
- Возможно, они еще не покинули Балбоа-апартментс, когда вы звонили,
- заметил Мейсон.
- Я на это и рассчитывал, поскольку уже порядочно наломал дров для
одного дня. Если бы удалось выяснить, куда они намерены отправиться, то
этого было бы достаточно. Именно поэтому я попросил вас лично приехать
сюда. Мне почему-то казалось, что вы против того, чтобы этих людей
задержали, не так ли?
- Да, я не хочу, чтобы их задержали, - задумчиво произнес Мейсон, -
но мне нужно знать, где их разыскать, если возникнет такая
необходимость... Сейчас же пусть уезжают.
- Я очень сожалею, что так получилось, мистер Мейсон, - сказал
детектив, посмотрев на часы. - Я рассказал вам все как было. Через полчаса
можно будет позвонить в контору, к этому времени наши люди их найдут. Я
думаю, что беглецы попытаются сесть на какой-нибудь поезд дальнего
следования. Лететь самолетом они вряд ли отважатся.
- Хорошо, Денни, возвращаемся в контору, - ответил Мейсон. - Дрейк,
должно быть, уже на месте. И не казните себя, все нормально, я узнал, что
хотел.
16
- Встать, Суд идет, - выкрикнул бейлиф и все поднялись со своих мест.
Судья Фрэнк Монро вышел из своего кабинета, поднялся на возвышение,
поправил на носу очки и внимательно осмотрел переполненный зал заседаний.
Бейлиф проговорил стандартную фразу, которой начинались все судебные
процессы.
В ту самую минуту, когда молоток судьи опустился со стуком на стол, в
противоположном конце зала отворилась дверь, и полицейские ввели Роду
Монтейн. Через другую дверь ввели Карла.
Оба они содержались в тюрьме: Карл в качестве основного свидетеля, а
Рода - как обвиняемая в убийстве. Сейчас они впервые увиделись после
ареста.
- Слушается дело "Монтейн против Монтейн", - объявил судья Монро. -
Заместитель окружного прокурора Джон Лукас представляет истца, адвокат
Перри Мейсон - ответчика.
- Карл! - не удержалась от восклицания Рода. Она сделала шаг ему
навстречу, но ее тут же удержали полицейские.
Карл Монтейн, на лице которого заметны были следы бессонных ночей и
тревожных дней, плотно сжал губы, уставился перед собой и прошел на свое
место. Он так и не взглянул на свою жену, которая стояла с вытянутыми
руками, не в силах поверить происходящему. У нее был такой жалкий и
растерянный вид, что в зале заседаний поднялся ропот, который прекратился
только после того, как судья Монро стукнул своим молоточком.
Рода прошла мимо стула, предназначенного для нее. В глазах ее стояли
слезы. Один из полицейских помог ей сесть.
Мейсон молча смотрел на эту драматичную сцену. Ему хотелось, чтобы
присутствующие в зале без подсказки с его стороны оценили ситуацию.
- Суд должен рассмотреть ходатайство обвинения об аннулировании брака
Роды и Карла Монтейн на том основании, что в момент вступления в брак
первый муж Роды был еще жив, - нарушил напряженное молчание судья Монро. -
В данный момент ни защите, ни обвинению не разрешается допрашивать
свидетелей противоположной стороны для получения информации, которую в
дальнейшем можно было бы использовать в суде по обвинению ответчицы в
убийстве.
Джон Лукас бросил торжествующий взгляд в сторону Мейсона, поскольку
заявление судьи связывало защитника по рукам и ногам.
Первым был вызван Карл Монтейн.
Возле Карла сидел Филипп Монтейн. Вставая с места, Карл оперся о
плечо отца, потом гордо вскинул голову и твердыми шагами прошел на трибуну
для свидетелей.
- Ваше имя Карл Монтейн?
- Да.
- Вы постоянно проживаете в этом городе?
- Да.
- Вы знакомы с обвиняемой Родой Монтейн?
- Да.
- Когда вы впервые с ней встретились?
- В больнице "Сэйнвисэйд". Она была нанята мной в качестве медсестры.
- Позднее вы зарегистрировали с ней брак?
- Да.
- Когда это было?
- Тринадцатого июня этого года.
- Вы можете приступить к допросу, господин адвокат, - повернулся
Лукас к Мейсону.
Карл Монтейн внутренне сжался, приготовившись к напористому
перекрестному допросу.
Лукас был начеку, боясь пропустить тот момент, когда он должен будет
опротестовать вопросы защиты.
- У меня нет вопросов к свидетелю, - вежливо улыбнулся Мейсон.
Эта фраза поразила как свидетеля, так и обвинителя.
- Все, мистер Монтейн, - сказал судья Монро, - возвращайтесь на
место.
- Ваша Честь! - вскочил Джон Лукас. - Согласно Кодексу гражданского
процессуального права мы можем вызвать для допроса обвиняемую. Поэтому
прошу Роду Монтейн подняться на место для свидетелей.
- Что вы хотите доказать при помощи показаний этой свидетельницы? -
спросил Мейсон.
- Согласитесь ли вы, - воинственно начал Лукас, - что до того, как
вступить в брак с Карлом Монтейном, обвиняемая была в браке с другим
мужчиной, по имени Греггори Лортон, он же Греггори Мокси, убитым
шестнадцатого июня этого года?
- Да, - ответил Мейсон. - Я согласен с этим фактом.
Лукас еще больше изумился. Судья Монро, не впервые встречавшийся с
Мейсоном, нахмурился, заподозрив подвох.
В зале оживленно зашевелились.
- Я хочу, - сказал Лукас, окидывая взглядом зал заседаний, -
допросить свидетельницу о личности человека, который был похоронен в
феврале тысяча девятьсот двадцать девятого года под именем Греггори
Лортона.
- В виду только что сделанного вами заявления, - с сарказмом
улыбнулся Мейсон, - что тот Греггори Лортон, за которым была замужем
обвиняемая, был жив в указанное время, Высокому Суду должно быть
совершенно безразлично, кем был его однофамилец, умерший в феврале
двадцать девятого года. Очень печально, что обвинение постаралось заранее
сформировать общественное мнение, высказывая в печати предположение, что
ответчица отравила этого человека.
- Да как вы... - вскочил со своего места обвинитель.
Удар молотка судьи заставил его сесть на место.
- Господин адвокат, ваше возражение принято, - сказал судья Монро. -
Что же касается вашего последнего замечания, то оно было совершенно
неуместным.
- Прошу прощения у Высокого Суда, - сказал Мейсон.
- И у обвинения следовало бы, - добавил Лукас.
