Я научу тебя возвращать долги".
- Что еще произошло?
- Затем обвиняемый, не думая, и опасаясь за свою жизнь, вытащил
пистолет из кармана и выстрелил, не прицеливаясь. Он вообще отлично
стреляет. Он просто направил пистолет в голову незнакомца. Тот покачнулся
и упал. Он не был мертв, лишь потерял сознание. Балфур понимал, что
необходимо что-то делать и немедленно. Он затащил его на переднее сиденье
машины, закрыл дверцу, сам зашел с другой стороны и нажал газ. Он думал
только о том, как поскорее отъехать от дома, потому что он опасался, что
кто-то слышал выстрел. Он вырулил на Главную автомагистраль, повернул
направо и остановился у закрытой автозаправочной станции на перекрестке с
Сикаморской дорогой. Оттуда он позвонил мне из телефона-автомата и
попросил немедленно приехать. Он хотел, чтобы я объяснил ему, что в таком
случае можно сделать и как отвезти раненого к врачу. После того, как
Балфур повесил трубку, он вернулся к машине и обнаружил, что мужчина
перестал дышать. Он попробовал пульс - пульса больше не было. Человек
умер, пока Балфур звонил. Это значительно изменило ситуацию. Он снова
попытался дозвониться до меня, но мой помощник, который взял трубку,
сообщил ему, что я уехал.
- Что еще он вам сказал? - спросил Фаррис. - Он открыл вам, что
сделал после этого?
- Да, сэр.
- И что?
- Он решил, что проблема упростилась, потому что теперь требовалось
только разобраться с трупом. Он здорово протрезвел от полученного шока.
Балфур обыскал карманы убитого и вынул оттуда все бумаги - документы, по
которым его можно было бы идентифицировать, бумажник, даже носовой платок,
чтобы никто ни до чего не докопался по данным, имеющимся в прачечной. Он
вынул также ключи, перочинный нож и все личные вещи.
- А потом?
- Он выехал на Сикаморскую дорогу, вылез из машины и положил тело на
передний бампер, сорвался с места на максимальной скорости и внезапно
нажал на тормоз. Труп слетел с бампера и прокатился по дороге на
значительное расстояние. Затем обвиняемый специально проехал по голове,
развернул машину и еще раз проехал по ней. Он повторил процедуру несколько
раз, чтобы удостовериться, что черты лица стали неузнаваемыми и пулевое
ранение незаметно.
- Он сказал вам что-нибудь о том, что пуля находится в голове?
- Он считал, что пуля прошла насквозь и осталась где-то в гараже.
- Продолжайте.
- Обвиняемый попросил меня взять все в свои руки. Я ответил, что, в
общем-то, уже больше ничего придумать нельзя. Я чувствовал, что лучше
всего отправиться назад на шоссе, найти труп и сообщить в полицию, заявив,
что он действовал в целях самообороны, опасаясь за свою жизнь, что тот
мужчина первым напал на него.
- И что было сделано?
- Я велел обвиняемому оставаться в доме и сказал, что отправляюсь на
поиски трупа. Балфур точно описал, где он его оставил.
- И что произошло?
- Я понял, что опоздал. Когда я появился на месте, там уже стояла
патрульная машина. Я решил, что при сложившихся обстоятельствах я не хочу
брать на себя ответственность и сообщать в полицию. Я подумал, что лучше
подождать и тщательно все продумать.
- Обсудить ситуацию с вашими начальниками?
- Ну, я хотел, чтобы у меня было время все обдумать.
- Вы понимаете, что вам следовало сообщить в полицию?
- Да, сэр.
- Но вы этого не сделали?
- Нет, сэр.
- Почему?
- Мне платят за то, чтобы я следил, чтобы все сложные вопросы
решались максимально безболезненно, мне не хотелось создавать вокруг дела
ненужный ажиотаж и вообще привлекать к нему внимание. Я планировал
встретиться с одним своим приятелем-полицейским и выяснить, нельзя ли
уладить дело таким образом, чтобы избежать лишней рекламы. Я точно знал,
что если подойду к тем полицейским, что стояли рядом с трупом, дело
получит огласку, обвиняемого сразу же возьмут под стражу и отправят в
тюрьму и... ну, в общем, я понимал, что это не лучший способ для
уполномоченного по улаживанию конфликтов.
- Что вы сделали в конце концов?
- Я вернулся в дом Балфуров, помог Теду Балфуру раздеться и натянуть
пижаму. Он снова захотел выпить и я не стал его останавливать. Фактически,
я решил, что ему лучше принять еще, чтобы он, может быть, забыл о
происшедшем.
- А затем?
- Я забрал у него бумаги, которые он вынул из карманов убитого, и
отправился к себе домой.
- А дальше?
- На следующее утро я проснулся довольно поздно. Когда я, наконец,
встал, то выяснил, что полиция уже допрашивала обвиняемого, откуда-то они
узнали, что именно его машина замешана в дело. Его собирались судить за
непредумышленное убийство - наезд на пешехода.
- И что вы сделали?
- Ничего.
Фаррис, словно режиссер телевизионной программы, который закончил ее
с точностью до одной секунды, взглянул на часы и обратился к судье
Кадвеллу:
- Ваша Честь, подошло время дневного перерыва. В настоящий момент я
думаю, что закончил допрос выставленного обвинением свидетеля, но считаю,
что лучше объявить перерыв именно сейчас, потому что мне хотелось бы
проанализировать ответы мистера Болеса и поразмыслить, не упустил ли я
чего-нибудь и, возможно, задать ему потом еще несколько вопросов.
- Минутку, - сказал судья Кадвелл. - У Суда имеется один вопрос к
свидетелю перед тем, как мы объявим перерыв. Мистер Болес, вы заявили, что
забрали бумаги у обвиняемого, не так ли?
- Да, сэр.
- Что вы с ними сделали?
- Держал у себя какое-то время.
- Где они находятся в настоящий момент?
- Насколько мне известно, у мистера Перри Мейсона.
- Что? - воскликнул судья Кадвелл, привстав со своего места.
- Да, Ваша Честь.
- Вы передали их Перри Мейсону?
- Да, сэр.
- Мистер Мейсон связывался с окружной прокуратурой насчет этих бумаг?
- обратился судья Кадвелл к Роджеру Фаррису.
- Нет, Ваша Честь.
- Когда вы передали эти бумаги мистеру Мейсону? - снова повернулся
судья Кадвелл к Болесу.
- Точную дату я назвать не могу, но после того, как он включился в
дело, то есть взял на себя защиту Теда Балфура. Во время первой части дела
обвиняемого представлял Мортимер Дин Хоуланд.
- Мистеру Хоуланду вы ничего не рассказали об этих бумагах?
- Нет, сэр.
- Вы кому-нибудь еще говорили об этих бумагах, кроме мистера Мейсона?
- Нет, сэр.
- И вы передали их мистеру Мейсону?
- Да, сэр.
- Мистер Мейсон! - повернулся судья Кадвелл к адвокату защиты.
- Да, Ваша Честь?
- Суд... - судья Кадвелл внезапно замолчал. - Объявляется обеденный
перерыв. Сразу же после того, как присяжные покинут свои места, я прошу
представителей обеих сторон подойти ко мне. Суд обращает внимание
присяжных на то, что они не должны формировать или выражать никаких мнений
о деле, пока им, наконец, не будет предоставлена возможность принять
решение. Присяжные не имеют права обсуждать дело между собой и позволять
кому бы то ни было обсуждать его в своем присутствии. Объявляется перерыв
до двух часов. Мистер Мейсон и мистер Фаррис, пожалуйста, пройдите вперед.
Мейсон и Фаррис подошли к месту, где сидел судья Кадвелл. Заместитель
окружного прокурора старался сохранять серьезное и озабоченное выражение
лица, как и подобает тому, кто вынужден присутствовать при взбучке,
даваемой коллеге. Судья Кадвелл подождал, пока присяжные не покинут зал
суда. Затем он обратился к адвокату:
- Мистер Мейсон, это правда?
- Сомневаюсь, Ваша Честь.
- Что?! - воскликнул судья.
- Сомневаюсь.
- Я имею в виду бумаги.
- Кое-какие бумаги были мне переданы, да.
- Мистером Болесом?
- Да, Ваша Честь.
- А он сказал вам, что взял их у обвиняемого или что они были
переданы ему обвиняемым?
- Нет, сэр.
- Что они из себя представляют?
- Они у меня с собой, Ваша Честь.
Мейсон достал запечатанный конверт и протянул судье Кадвеллу.
Судья разорвал конверт и стал просматривать содержимое.
- Мистер Мейсон, это очень серьезный вопрос.
- Да, Ваша Честь.
- Это важные улики в рассматриваемом деле. Бумаги в этом конверте
представляют из себя доказательства.
- Доказательства чего? - уточнил Мейсон.
- Подтверждающие рассказ Болеса, с одной стороны, - резким тоном
ответил судья Кадвелл.
- Это примерно то же, что и история о человеке, который утверждал,
что застрелил оленя с трехсот ярдов и олень упал у определенного дуба, а
если вы ему не верите, то он покажет вам дум, потому что дуб все еще стоит
на месте и подтвердит его рассказ, - заметил Мейсон.
- Вы сомневаетесь в показаниях мистера Болеса?
- Очень сильно.
- Но вы не можете оспаривать тот факт, что эти доказательства - одни
из самых важных. Подобные улики должны находиться в руках полиции и...
- Это доказательства чего, Ваша Честь? - повторил Мейсон.
- Вот водительское удостоверение Джексона Эгана.
- Да, Ваша Честь.
- Вы хотите сказать, что оно не имеет значения?
- Я не вижу, какое значение оно может иметь.
- Оно может служить для идентификации. Полиция предпринимала попытки
опознать тело. К настоящему моменту сделано только предполагаемое
опознание. С абсолютной точностью не было идентифицировано, что перед нами
труп Джексона Эгана.
- Но Джексон Эган мертв, - возразил Мейсон. - Он умер два года назад,
задолго до того, как рассматриваемое нами вообще случилось.
- А откуда вы знаете, что он умер? - спросил судья Кадвелл. - Вот
контракт, который, очевидно, подписывал погибший, на аренду автомашины. Вы
все равно продолжаете утверждать, что это неважно, мистер Мейсон?
- Неважно, сэр.
- Вы конечно понимаете, что это доказательства?
- Да, Ваша Честь.
- Вы служите правосудию, вы - адвокат. И ваш долг, как адвоката -
передавать любое доказательство, любой физический предмет, который имеет
отношение к делу и оказывается в вашем владении, полиции или другим
представителям власти. Преднамеренно скрывать или утаивать какие-либо
доказательства подобного рода является не только правонарушением, но и
невыполнением ваших обязанностей, как адвоката.
Мейсон прямо встретился взглядом с судьей.
- Я отвечу на это обвинение, Ваша Честь, когда оно будет должным
образом предъявлено, в должное время и в должном месте.
Судья Кадвелл побагровел.
- Вы намекаете, что я не имею права поднимать этот вопрос?
- Я заявляю, что отвечу на это обвинение в должное время и в должном
месте.
- Я не знаю, является ли это неуважением к Суду, - заметил судья
Кадвелл, - но это определенно невыполнение вашего профессионального долга.
- Это ваше мнение, Ваша Честь, - возразил Мейсон. - Если вы намерены
предъявить мне обвинение за неуважении к Суду и заключить меня под стражу,
я добьюсь получения Хабэас Корпус и отвечу на обвинение в неуважении к
Суду. Если вы хотите привлечь меня к судебной ответственности за служебное
преступление, я отвечу на это обвинение в должное время и в должном месте.
А пока, если я могу обратить внимание Суда на этот вопрос, слушается дело
по обвинению другого человека и любые намеки со стороны Суда, что адвокат
обвиняемого виновен в каком-либо нарушении этики, могут настроить
присяжных против обвиняемого. Обязанностью Суда является воздержаться от
выражения мнения в отношении действий адвокатов.
Судья Кадвелл вдохнул воздух.
- Мистер Мейсон, я намерен приложить все усилия, чтобы права
обвиняемого не были никоим образом ущемлены из-за поведения его адвоката.
