Джек ВЕНС
Рассказы
В О З В Р А Щ Е Н И Е Л Ю Д Е Й.
ДЬЯВОЛ НА УТЕСЕ СПАСЕНИЯ
Колдун Мазириан
ЛУННАЯ МОЛЬ
МИР МЕЖДУ
МИТР
СИЛЬ
Джек ВЕНС
МИР МЕЖДУ
1
У членов экипажа исследовательского крейсера "Блауэльм" появилось
угрожающее количество психических недомоганий. Не было смысла продолжать
экспедицию, которая находилась в космосе уже три лишних месяца.
Исследователь Бернисти приказал возвращаться к Белой Звезде.
Но подъема духа астронавтов, взлета морального состояния не
последовало: недомогания уже сделали свое черное дело. Технический
персонал в ответ на гипернапряжение впал в апатию и сидел с мрачным видом,
похожий на андроморфов. Ели мало, разговаривали еще меньше. Бернисти
попробовал различные хитрости: соревнования, нежную музыку, пикантную еду,
- но эффекта это не дало.
Бернисти пошел дальше. По его приказу женщины для развлечений
закрылись в своих комнатах и принялись распевать эротические песнопения,
которые транслировались по внутренней коммуникационной системе корабля.
Меры успеха не имели, Перед Бернисти предстала дилемма. Ставкой было лицо
его команды, столь искусно подобранной - такой-то метеоролог должен
работать с таким-то химиком; такой-то ботаник с таким-то специалистом по
вирусам. Вернуться на белую Звезду в полностью деморализованном
состоянии... Бернисти покачал своей шишковатой головой. Тогда дальнейших
экспедиций на "Блауэльме" больше не будет.
- Может быть мы еще немного поскитаемся в космосе? - предложила
Берель, его фаворитка среди женщин для развлечений.
Бернисти покачал головой и подумал, что обычная рассудительность на
этот раз ей изменила.
- Будет только хуже.
- Что же ты предпримешь?
Бернисти признал, что у него нет никаких идей и удалился подумать.
Позже, днем, он решил сменить курс, и это имело колоссальные последствия;
он решил пролететь через систему Кей. Если что-либо и способно было
поднять дух его людей, то только это.
Были в окольном пути некоторые опасности, но никакие из них не стоили
особого внимания. Острота приключения была в очаровании странных,
совершенно чуждых городов Кея с их табу против регулярных форм, в
причудливой общественной системе.
Звезда Кея сверкала и гневалась, и Бернисти увидел, что план его
оказался удачным. В серых стальных коридорах корабля он видел членов
экипажа - болтающих, воодушевленных, спорящих.
"Блауэльм" скользил в плоскости эклиптики Кея; за бортом проплывали
планеты. Они были так близко, что на видеоэкранах можно было различить
мельчайшие движения, мерцание городов, динамический пульс промышленных
предприятий. Киз и Келмет - эти две планеты в бородавках куполов.
Кернфрей, Кобленц, Каванаф, затем центральное светило - звезда Кей, затем
слишком горячий для жизни Кул, затем Конбальд и Кинсли, аммиачные гиганты,
холодные и мертвые - и система осталась позади.
Теперь Бернисти мучился неизвестностью - ждет ли их рецидив духовной
опустошенности или полученный интеллектуальный импульс окажется
достаточным для оставшегося путешествия. Белая звезда лежала впереди, в
неделе полета. А по пути к ней висела в пространстве еще одна звезда,
желтая, особого значения не имевшая... Но именно в то время, когда крейсер
проходил мимо желтой звезды, последствия хитростей Бернисти проявились в
полной мере.
- Планета! - закричал картограф.
Крик никого не всколыхнул: в последние восемь месяцев это слово много
раз звучало в помещениях "Блауэльма". Но планета всегда оказывалась или
настолько горячей, что плавились металлы, или такой холодной, что
замерзали газы, или с разряженной атмосферой, где лопались легкие, или с
атмосферой столь отравленной, что разъедало кожу. Новость такого рода
больше не была стимулом.
- Атмосфера! - крикнул картограф. Метеоролог посмотрел на него с
интересом.
- Средняя температура двадцать четыре градуса! - сказал он.
Подошел Бернисти и измерил гравитационное поле сам.
- Одна и одна десятая нормальной, - он сделал указание навигатору, но
тот не ждал указаний и уже принялся за вычисление траектории посадки.
Бернисти наблюдал диск планеты на экране.
- Что-то здесь не так. Или мы, или Кей, но кто-то должен был найти
эту планету уже сотню раз. Она прямо между нашими системами.
- Никаких записей о существовании этой планеты, - сообщил
библиотекарь, лихорадочно рывшийся в лентах и микрофильмах. - Никаких
записей об исследовании, вообще никаких.
- Но то, что звезда существует, конечно известно? - спросил
требовательно Бернисти с оттенком сарказма.
- О, конечно известно. У нас ее называют Мараплекса, на Кее -
Меллифло. Но никаких сведений о том, чтобы какая-нибудь система
исследовала ее или эксплуатировала.
- Атмосфера, - объявил метеоролог, - метан, двуокись углерода,
аммиак, водяной пар. Для дыхания не годится, но для типа Д-6 подходит
вполне.
- Нет ни растений, ни теплокровных, ни простейших, ни вообще
абсорбции петрадина, - бормотал ботаник, уткнув глаз в спектроскоп. -
Короче, никакой жизни.
- Позвольте мне понять все это, - сказал Бернисти. - Температура,
гравитация, давление в норме?
- В норме.
- Нет едких газов?
- Нет.
- Местная жизнь?
- Никаких признаков.
- И никаких записей об исследовании, заявке на владение и
эксплуатацию?
- Никаких.
- Тогда, - с победным выражением сказал Бернисти, - ее займем мы. -
Радисту передать извещение о намерениях. Транслировать повсюду, в том
числе на Архивную Станцию. С этого часа Мараплекса - владение Белой
Звезды.
"Блауэльм" затормозил и пошел на посадку. Бернисти сидел вместе с
Берель, женщиной для развлечений, и наблюдал за происходящим.
- Почему... почему... почему... - Бландвик, навигатор, спорил с
картографом, - почему Кей не начал освоение этой планеты?
- Очевидно, по той же причине, что и мы: глядели слишком далеко.
- Мы прочесываем окраины галактики, - сказала Берель, лукаво
посмотрев краешком глаза на Бернисти, - мы исследуем шаровые скопления.
- И вот, - усмехнулся в ответ Бернисти, - почти что по соседству с
нашей собственной звездой мир, который нуждается всего лишь в модификации
атмосферы, мир, который мы можем сделать цветущим садом.
- Но позволит ли Кей? - засомневался Бландвик.
- Что они могут сделать?
- Они не согласятся с нашим присутствием здесь.
- Тем хуже для кейанцев.
- Они будут утверждать, что приоритет за ними.
- Но не смогут предъявить нам никаких доказательств.
- И тогда...
Бернисти прервал:
- Бландвик, не пойти ли вам каркать о всяческих бедствиях к женщинам
для развлечений? Мужчины при деле, а они скучают и с удовольствием
выслушают ваши жалобные пророчества.
- Я знаю кейанцев, - настаивал Бландвик. - Они никогда не смирятся с
прорывом, сделанным системой Белой звезды - это унизительно для них.
- У них нет выбора, - сказала Берель, - они должны подчиниться, - и
рассмеялась. Именно этот беззаботный смех привлек к ней когда-то внимание
Бернисти.
- Вы ошибаетесь... - вскричал взволнованно Бландвик.
И тут Бернисти поднял руки в знак примирения:
- Посмотрим, посмотрим...
Вскоре Буфко, радист, принес три сообщения. Первое, из центра, с
Белой Звезды, содержало поздравления. Второе, с Архивной Станции,
подтверждало открытие. Третье, из Керрикирка, явно представляло собой
поспешную импровизацию. В нем объявлялось, что система Кей всегда
рассматривала Мараплексу нейтральной территорией, на которой не могут быть
основаны поселения. Захват ее в собственность Белой Звездой будет
рассматриваться как враждебный акт.
Бернисти похихикал над каждым из трех сообщений, но больше всего над
последним. "В ушах у их исследователей звенит; они нуждаются в новых
землях даже более отчаянно, чем мы; они ведь так плодовиты".
- Поросятся как свиньи, все не как у настоящих людей, - фыркнула
Берель.
- Если верить легенде, они тоже настоящие люди. В легенде говорится,
что все мы происходим из одного корня, с одной и той же планеты, с
единственной планеты во Вселенной.
- Прекрасная легенда, но где эта планета, древняя Земля наших
предков, Земля легенд?
Бернисти пожал плечами:
- Я не выступаю в защиту мифа. А теперь - вот наш новый мир, новый
мир под ногами.
- Как вы его назовете?
Бернисти подумал немного:
- В свое время мы найдем ему имя. Возможно, назовем "Новая Земля", в
честь нашей древней родины.
Неутонченный глаз мог бы счесть Новую Землю суровой, мрачной и дикой.
Над равнинами и горами ревели ветры; над пустынями и морями белой щелочи
ослепительно сверкал солнечный свет. Бернисти, однако, мир этот казался
неограненным алмазом - классическим примером мира, пригодного к
модификации. Радиация была в норме, гравитация в норме, атмосфера не
содержала галогенов и едких фракций. Почва была свободна от чужой жизни и
даже чужих протеинов, которые мешают модификации не менее эффективно, чем
галогены.
На продуваемой ветрами поверхности планеты Бернисти беседовал на эту
тему с Берель.
- Поглядите на почву - на ней будут расти сады, - он показал на
лессовую равнину, где стоял корабль. - А на этих холмах, - он махнул рукой
вдаль, - будут брать начало реки.
- Если в воздухе есть готовая пролиться дождями вода, - заметила
Берель.
- Детали, детали; как мы можем называть себя экологами, если
остановимся перед такими мелочами?
- Я девушка для развлечений, а не эколог...
- Я говорю в общем смысле слова.
- ...и не могу считать тысячу миллиардов тонн воды мелочью.
Бернисти рассмеялся.
- Мы пойдем маленькими шажками, каждый сам по себе легкий. Сначала в
воздухе будет уменьшено содержание двуокиси углерода. Для этого мы засеем
планету стандартной, базовой викой типа Д-6. Она будет хорошо расти на
лессе.
- Но как она будет дышать? Разве растения не нуждаются в кислороде?
- Глядите.
Облако коричнево-зеленого дыма вырвалось из корпуса "Блауэльма",
поднялось в воздух маслянистым плюмажем и рассеялось по ветру.
- Споры симбиотических лишайников типа зет: они формируют кислородные
строчки на вике Д-6, тип "Эр-Эс" может обойтись без фотосинтеза; он
соединяет метан с кислородом и вырабатывает воду, которую вика использует
для своего роста. Для таких миров, как этот, три растения составляют
стандартную первичную единицу.
Берель оглядела пустынный горизонт.
- Я понимаю, что они будут расти, как вы предсказываете, но никогда
не перестану этому удивляться.
- Через три недели равнина станет зеленой; через шесть недель процесс
засевания спорами и семенами будет в полном разгаре, и вся планета на
сорок футов утонет в растительности. А через год мы начнем окончательно
формировать биосферу планеты.
- Если Кей позволит.
- Кей не может помешать. Планета наша.
Берель посмотрела на плотные плечи Бернисти, на его суровый профиль.
- Вы говорите с уверенностью мужчины. А здесь все зависит от традиций
Архивной Станции. У меня такой уверенности нет. В моей Вселенной есть
место сомнениям.
- Вы руководствуетесь интуицией, я - рационалист.
- Разум говорит вам, - размышляла Берель, - что Кей будет терпимо
относиться к архивным законам. Моя интуиция утверждает, что нет.
