сопротивлению и только вздохнул.
Он мог внезапным ударом сбить с ног одного, если повезет - двух, но
долго поединка не выдержать - навалятся остальные и забьют прямо на глазах
у всех. И никто ему не поможет. Куда лезть, если даже милиция от них
держится подальше?
А бежать... Может, сразу и не догонят, но в воротах стоят четверо
кожаных, а от них уже не уйдешь.
Николай вздохнул. Он понимал, что это трусость, что лучше умереть
стоя, но умирать ему вовсе не хотелось.
Кожаные приближались. Один из них, высокий, со шрамом на левой щеке и
слегка кривым носом, заглянул в сумку покорного фарцовщика, достал
несколько пачек сигарет, потом так же деловито обыскал самого владельца
сумки и взял пачку денег.
Зато следующему повезло. Высокий прошествовал мимо, не обратив на
него внимания.
Он пропустил еще одного, остановился у стоящего рядом и неожиданно
ударил его в живот.
Парень согнулся, и высокий тут же ударил его кулаком снизу, разбив в
кровь лицо, потом добавил ногой, посмотрел на упавшего и шагнул к Николаю.
Николай ощутил неприятный, лишающий сил холодок и напрягся, ожидая
удара.
- Хм, цветочки. - Высокий скривил лицо в подобие улыбки. - Это что-то
новенькое. Давненько не видел.
Сердце оборвалось. Сейчас ударит. Или прежде все отнимет...
- Любовь... - протянул высокий и хмыкнул. - А без цветочков, значит,
не можешь?
- Могу, - ответил Николай, пытаясь не выдать свои чувства
интонациями. - Но иногда просто хочется порадовать. Ведь приятно, когда
дарят цветы.
- Эстет, - обронил кожаный и на секунду задумался. Потом огляделся и
кивнул какой-то девушке в розовом платье на тесемочках. - Иди сюда.
Та испуганно посмотрела по сторонам, словно надеясь, что это не к
ней, но встретилась с высоким взглядом и нерешительно шагнула вперед.
- Ты, конечно, парень верный, - продолжил высокий и задумчиво
предложил: - А другую попробовать не хочешь? Посмотри, какую предлагаю.
Глазки, носик, губки - мечта, а не женщина. А волосы какие. - Он запустил
руку в густые каштановые волосы девушки словно продавец, расхваливающий
товар. - Забирай. Или завернуть?
Николай промолчал, слегка отрицательно покачал головой и посмотрел
высокому прямо в глаза.
- Не хочешь? - удивился тот. Подошли еще несколько ухмыляющихся
кожаных. - Наверное, ты еще не все видел. Ну, так посмотри.
Он деловито оборвал тесемки и дернул платье вниз. Девушка даже не
попыталась прикрыться.
- Глянь, титьки-то какие! - высокий провел ладонью по груди. -
Потрогай, не бойся. Сделаешь ее тут же, не сходя с места - дам сто тысяч.
Откажешься - убью.
Он тут же вынул из кармана нож и нажал на кнопку. С щелчком выскочило
лезвие.
Николай посмотрел на побелевшую девушку, перевел взгляд на летнее
голубое небо, и, приготовившись отбивать удар, выдавил:
- Нет.
- Все равно не хочешь? - с удивленной ухмылкой развел руками высокий.
- Или не можешь? Черт с тобой, живи пока, - и под хохот дружков двинулся
дальше.
Еще не веря в удачу, Николай посмотрел ему вслед, потом, не
удержавшись, на девушку. Она уже успела присесть, быстро влезла в платье,
и, робко улыбнувшись невольным зрителям, мол, подумаешь, и не такое
бывает, исчезла в толпе.
4. ВЕЧЕР. КВАРТИРА
Марина опоздала на какие-то пять минут. За эти два часа она успела
подкраситься, переодеться - теперь на ней были белая блузка и черная юбка
с широким поясом, перетягивающим узкую талию - и собрать сумку на ремне и
чемодан. Неплохая точность для женщины. А как она обрадовалась, принимая
цветы, и глядя на нее, Николай позабыл обо всем - и о громилах, и о
собственном страхе и унижении.
Дошли без приключений. Марина поминутно нюхала розы и о радостно о
чем-то щебетала, Николай нес на плече ее сумку, в руках - свою сумку и
довольно легкий чемодан с ее одеждой. Дать ей что-нибудь понести он
поначалу наотрез отказался, заявив, что вовсе не тяжело, и теперь успел
пожалеть о своей опрометчивости. Путь был неблизкий, несколько раз
пришлось останавливаться и отдыхать.
Когда он выгружал дома из сумки продукты, Марина чуть не запрыгала от
радости и посмотрела на Николая, как на волшебника. Николай смутился и
велел ей разбирать вещи. Он освободил ей две полки в шкафу, благо, уезжая,
родители забрали большинство вещей с собой, а у него самого гардероб был
невелик - пока что-то в магазинах было, покупал мало, не хотелось тратить
деньги на всякое барахло, а когда пообносился, то новые коммерческие цены
оказались ему просто не по карману.
Потом с прилавков за несколько дней исчезло все и по любым ценам, и
пришлось оставаться с тем, что есть.
Марина возилась в комнате, разбирая и укладывая, а Николай тем
временем сноровисто чистил картошку, вновь твердо отказавшись от ее
помощи. Она управилась с делами раньше него, но Николай все равно
продолжил один, предоставив ей лишь присутствовать на кухне.
По нынешним временам ужин получился замечательный. Жареная с мясом и
луком картошка, чай с несколькими уцелевшими конфетами. Николай даже
вспомнил о содержимом бара, и ужин увенчался бокалом вина.
Летние ночи наступают поздно. Николай и Марина успели поужинать,
нагреть воды (горячей не было в городе уже несколько недель), помыть
посуду, поставить на газ самую большую кастрюлю для себя, и с чувством
исполненного долга подошли к окну покурить. На улице было еще довольно
светло. Из окна тянуло прохладой.
С приближением ночи Марина явно взволновалась, но погруженный с
собственные переживания Николай молча курил и ничего не замечал. Он вновь
вспоминал происшествие на рынке, подыскивал правильные слова, которой мог
бы сказать, прикидывал ненанесенные удары и их возможные последствия...
- Что это? - показала Марина на медленно ползущую по темнеющему небу
полоску черного дыма.
Словно ей в ответ неподалеку взревели сирены. По соседней улице
промчались две пожарные машины.
- Горит что-то, - негромко сказал Николай, пытаясь, насколько
возможно, определить район пожара. - И хорошо горит.
С небольшим опозданием вслед за пожарными промчались два милицейских
"джипа", за ними - "скорая", а через пару минут со стороны пожара густо
захлопали пистолетные выстрелы вперемежку со злыми короткими автоматными
очередями. В воздухе сразу повеяло тревогой. Хуже всего была неизвестность
- мало ли кто может стрелять и что гореть - но узнать было не у кого. И
без того малолюдная вечерняя улица враз опустела. Город замер, напряженно
прислушиваясь.
Вскоре выстрелы прекратились. Повисла тишина, странная, пугающая.
Внезапно подряд хлопнуло три одиночных выстрела, их тут же заглушил
захлебывающийся перестук автоматов - и стихло.
- Давай лучше мыться и спать, - Николай первым оторвался от
созерцания столба дыма, подсвеченного снизу отблесками огня, и покосился
за закипающую воду. Марина боязливо улыбнулась в ответ. Николай взял
полотенце и отнес кастрюлю в ванную.
- Можешь идти. Я тебе там полотенце повесил. Большое, синее. - Он
вдруг почувствовал внезапно навалившуюся усталость, сказались последние
почти бессонные ночи, когда приходилось с рассветом вставать и занимать
место в очередях. И несмотря на проникающую с улицы тревогу ему сейчас
хотелось только одного - завалиться поспать часиков на двенадцать, позабыв
обо всем.
- Иди первый, - сказала Марина, отводя глаза в сторону. - Я потом.
- Я еще успею, - возразил Николай. - Иди ты.
- Иди, - повторила Марина. - Дай мне, пожалуйста, еще сигарету.
Курить почему-то очень хочется.
- Да бери, конечно, - он пододвинул к ней пачку и улыбнулся. - Ладно,
ты покури пока, я быстро.
Он действительно управился быстро, и с удовлетворением убедившись,
что кастрюля еще больше чем наполовину полна, вернулся на кухню.
- Ну, вот и все, - сказал он, проводя рукой по влажным волосам. -
Тихо на улице?
- Один раз постреляли, но немного. Так я пойду.
Николай проводил ее взглядом и пошел в комнаты. Он проворно и ловко
расстелил две постели, в спальне - для девушки, а на разложенном диване -
для себя, проверил, заперта ли дверь и напоследок выглянул в окно. Дым
рассеивался, то ли погасили, то ли уже сгорело, но на улице людей уже не
было. Не было и света в окнах, хотя уже совсем стемнело.
Ладно, спать, так спать. Николай принес с кухни пепельницу, поставил
ее на пол рядом с диваном, проворно разделся, забрался под одеяло и
закурил, неторопливо выпуская дым и думая о завтрашнем дне. Надо бы опять
встать завтра в очередь за хлебом, может привезут. А вообще лучше бы
смотаться из города и отправиться до лучших времен в деревню вслед за
родителями. Слишком уж от многих случайностей ты здесь зависишь, а кто
знает, сколько продлится этот "временный экономический кризис", как писали
месяца два назад в газетах, когда они еще выходили. Телевидение тоже давно
не работает, а батареек для транзистора он уже полгода достать не может.
Газа нет, хорошо хоть электричество дают, пусть и с перебоями, да воду
холодную. А если и это накроется? Ходили бы поезда...
Скрипнула дверь в ванной, щелкнул выключатель, и Николай машинально
посмотрел в сторону коридора. Марина показалась в дверях, одежду она
держала в руках, вокруг тела обмотано полотенце. Она подошла, вздохнула,
потом решительно положила одежду на стул.
- Подвинься.
Николай, не успев осмыслить ее просьбу, перебрался к стене. Марина
быстро сбросила полотенце и юркнула под одеяло.
- Ты чего? - опомнился Николай. - Я же тебе в спальне постелил.
Она смущенно уткнулась лицом в подушку, и тут он понял. Своего рода
плата за пищу и приют. Женская благодарность. Но благодарность - это не
любовь. Нет, такой благодарности он принимать не хотел. Ему было просто
хорошо что-то для нее делать, наконец, просто быть рядом, чувствуя
нарождающееся доверие. И платы за него он требовать не собирался.
- Эх, Маринка, - он осторожно дотронулся до ее волос и почувствовал,
как напряглось ее тело. - Какая же ты глупенькая! Ты же сама этого не
хочешь, так зачем?..
- Но ведь ты... - тихо проговорила она, повернулась на бок и
уткнулась ему в плечо.
- Перестань, - с нежностью произнес Николай. - Неужели ты решила, что
я ради этого?..
Марина не ответила, лишь прижалась сильнее, словно подтверждая его
слова.
- Марина... - он поперхнулся. - Малышка, ну как ты могла подумать?
Даже обидно, честное слово.
Внезапно он подумал, что было бы, окажись на его месте другой, и
ощутил острый укол ревности.
- Я тебе постелил в спальне, - повторил он, но голос прозвучал сухо,
и он виновато сменил тон. - Не сердись. Не хочу, чтобы мы потом вместе об
этом жалели. Лучше иди.
Девушка покорно встала, собрала вещи и пошла к двери, а Николай, не
отрываясь, смотрел ей вслед с немым восхищением. У самой двери она
обернулась и смущенно улыбнулась.
- Спокойной ночи, Коля.
- Спокойной ночи.
Дверь закрылась. Николай лег на спину, не зная, правильно он
поступил, или глупо. Но он ничуть не жалел о том, что сделал.
Он уже стал засыпать, когда где-то в отдалении послышался крик,
жуткий, не похожий на человеческий.
У него внутри все сжалось, но он все-таки вскочил и выглянул в окно.
Вопль оборвался столь же внезапно, как и начался, и в непроглядном мраке
за окном опять наступила тишина. Он постоял еще немного и вернулся на
диван. Едва он укрылся, за окном треснули подряд два выстрела. Николай
