Слушает ежик, кивает, раскаивается, а друзья позовут - он, по простоте
душевной, за ними, чтобы не обидеть. Так эта трагедия и тянется, и конца
не видать, и выхода не видно.
Парсалов нахмурился, замолк и начал заново набивать потухшую трубку.
- Что же дальше-то было? - не выдержал Педро.
- Дальше... - Хануфрий Оберонович выпустил огромный клуб дыма. -
Вернулся я на корабль и всю ночь глаз не сомкнул, все думал, как пням
помочь. Ничто мне в голову так и не пришло. Решил было с отчаяния поутру
все росянки в корнем повыдрать, да вовремя одумался - кто же тогда стволы
есть будет? Экология - штука сложная... Одно мне осталось - еще раз с
ежиками поговорить, может, одумаются.
Попросил я утром всех ежиком, что в роще жили, на полянку собрать. Ну
и картина была, скажу я вам! Кругом иголки да иголки. Все пришли, даже
старичков и ежат маленьких из норок принесли. Расселись вокруг меня, уши
насторожили и слушают.
Долго я с ними говорил, телепатически, конечно. И уговаривал, и
убеждал, и стыдил, и истории правдивые из своей жизни рассказывал, уж
очень они ежикам понравились. Слушали они меня - не оторвать было.
Чувствую, раскаиваться начали, еще немного - и убедил бы я их. Только не
выдержал. На четвертые сутки разморило меня на солнышке, и уснул.
- Ну, а ежики? - спросил Витька.
- Да что ежики? Как я заснул, так они наперегонки к росянкам
помчались. За три дня жажда-то их замучила.
- Эх, жаль, - вздохнул Педро. - Выходит, так все пни и пропали?
- Разве я это говорил? - возразил Хануфрий Оберонович. - Зря я, что
ли, три дня распинался? Пока ежики меня слушали, росянки сами себя извели.
- Как?! - дружно воскликнули мы.
- Да осень просто. Пойло-то им девать было некуда. Рюмочки
переполнились, сок стал на землю проливаться, пришлось самим его пить.
Понравилось. Так потихоньку насосались, что и те немногие мысли, которые и
раньше собрать не могли, расползлись неизвестно куда. А как поглупели, так
и самогонку свою гнать разучились. Так что ежики повздыхали, потоптались
немного, да и пошли обратно.
А пни мне в благодарность самый умный желудь в подарок выбрали. Из
последнего урожая. Хотел я его на Земле посадить, на не вышло. Положил я
его на кухне в кастрюльку, да забыл. А дурак киберповар его за большой
орех принял, да в салат покрошил. Я его и уплел за милую душу. Через пару
дней сижу за пультом и вдруг чувствую - вместо курса о смысле жизни
рассуждаю. Шевельнулась у меня в голове страшная догадка, помчался я на
кухню, а кастрюлька пуста. Расспросил я киберповара, он мне во всем и
признался. С тех пор меня порой на философию и тянет.
- А почему на философию? - не понял Педро.
Парсалов с сочувствием посмотрел на него, выпустил клуб дыма и
пояснил:
- Из желудя того великого философа растили. И скажу я вам. гениальный
бы из него пень получился...
И Хануфрий Оберонович, вздохнув, откинулся на спинку кресла и
задумчиво прикрыл глаза.
НА ВОЙНЕ, КАК НА ВОЙНЕ
Практика на Тумбе была в полном разгаре. Каждый день, нацепив на
спину контейнеры для образцов и обвесившись геодезическими приборами, мы
выходили из корабля на сбор ценнейшей информации, уже занесенной во все
справочники. каждый вечер мы с горечью убеждались, что справочники не
врут, и единственным утешением для нас являлись контейнеры, от отказа
набитые насекомыми, растениями и камнями.
Проползла неделя, и мы впервые за все это время собрались в
кают-копании и с азартом набросились на те развлечения, которые до
чертиков надоели нам за время полета. Витька с Педро, позабыв обо всем на
свете, рубились в четырехмерные шахматы, в которых фигуры через
произвольное время исчезали из одного места игрального куба, и,
поболтавшись в небытие, внезапно появлялись в другом, попутно меняя то
цвет, то значение. Ниубий, сопя от усердия, пополнял свою коллекцию
бабочек-катамаранов, прикалывая отдельно правое тельце, отдельно левое,
отдельно перемычку, стараясь не помять шесть боковых крылышек и седьмое на
перемычке.
Остальные практиканты, разбившись на две четверки, самозабвенно
играли в космический бой, барабаня по клавишам терминалов, а я,
отключившись от всего, с наслаждением погрузился в замусоленный том
древнейшего фантаста Александра Волнова "Галактика принадлежит нам". этот
роман я с большим трудом выпросил перед отлетом у прадедушки, и сейчас уже
проглотил на одном дыхании первую книгу - "По следу Гырдля", и был на
середине второй - "Гырдль разбушевался". Ничто уже не могло оторвать меня
от бессмертных строк: "...он знал, что подлый наймит врага скрывается
где-то на звездолете и уже убил часового у корабельного склада постельного
белья, но отвлекаться не было времени. Крейсера под пиратским флагом уже
охватили всю переднюю полусферу и вели беглый огонь из тяжелых
восьмидюймовых орудий. Болванки ядерный снарядов со зловещим воем
проносились в пустоте и падали на звезды за кормой, сбивая с них
протуберанцы. Одна из них сбила корабельный флаг, но отважный Добров,
невзирая на обстрел, поднял новый, и алый стяг гордо развевался под
напором встречного вакуума. "Кто же убийца?" - напряженно думал Впередов,
ловя в перекрестье прицела сверхмощной электромагнитной пушки флагманский
корабль Гырдля. - "Может, Предателев? А где, кстати, он? Ладно, выясним
потом... Главное. не отвлекаться..." В этот момент тяжелая рука легла ему
на плечо, и он понял, что коварный убийца стоит сзади..."
Тяжелая рука легла мне на плечо, и я вздрогнул. "Конец", - мелькнула
мысль, но сзади пахнуло знакомым дымком, и у меня сразу же отлегло от
сердца.
Хануфрий Оберонович со своей неизменной трубочкой внимательно изучал
мою книгу.
- Ерунда, - изрек он, наконец, свое мнение. - Разве так воюют?
Атомные болванки какие-то... Страшнее пишущей машинки оружия нет. Это я на
себе испытал. довелось мне как-то одному с целой планетой воевать...
В кают-компании мгновенно воцарилась мертвая тишина. Двенадцать пар
сгорающих от любопытства глаз уставились на Парсалова.
Хануфрий Оберонович немного помолчал, потом вздохнул, и, бросив:
"Погодите, я сейчас", - вышел.
Я уже давно заметил, что привычная обстановка космического полета
изменила характер Парсалова. Молчаливый на Земле, здесь он стал намного
разговорчивее, и иногда даже без нашей просьбы делился с нами своим
богатым опытом.
Вскоре дверь кают-компании открылась, и появился Хануфрий Оберонович
с пухлой папкой под мышкой. Он бережно положил ее на стол, развязал
тесемки и вынул пачку обгорелых листков явно неземного происхождения.
Парсалов сел в свое любимое кресло, и, не спеша набив любимую
трубочку, начал:
- Давно это было. Обследовал я тогда звездное скопление в созвездии
Хвостозуба. программа была напряженная, времени мало, и на планеты я не
садился; делал вокруг каждой десяток витков, запускал зонды, собирал
информацию - и дальше. И вот сижу я как-то вечерком в рубке, трубочку
покуриваю и разглядываю на экране, что мне телекамеры зонда показывают.
только зонд ниже облаков спустился, как в внизу в лесочке вспыхнуло
несколько огоньков, а через секунду экран погас.
Понял я, что посадки не миновать. Сразу видно - цивилизация попалась.
Простым облетом не обойдешься.
Долго я место посадки выбирал. Уж очень не хотелось меж двух огней
оказаться. Наконец сел. Вижу: вокруг траншеи понакопаны, воронок тьма,
блиндажи разбитые, в общем, все как полагается в цивилизованном мире.
Хожу, здешний уровень развития определяю. До атома они еще
определенно не добрались, но уже и автоматы появились, и, по воронкам
судя, авиация на должном месте. одно мне особо не понравилось: трупы лежат
неубранные, но в конце концов, может, у них обычаи такие. А тут блиндаж
хороший попался, не в смысле, что целый, садануло его как раз порядочно, а
штабной. Среди мертвецов ветер бумаги носит, вот эти самые. Подобрал я их,
проглядел и вернулся на корабль. Сунул в киберпереводчика всю пачку, и вот
что он мне выдал.
Хануфрий Оберонович достал из папки листки с отпечатанными переводами
и протянул нам.
- Почитайте пока. Мы пустили листки по кругу.
Документ первый
Командирам подразделений секретно
15 пехотного полка 1001 дивизии
Непобедимой армии Полосатых
Копию - в Военно-исторический архив (ВИА)
Приказ 31
В соответствии с планом кампании приказываю:
1. Вверенному мне полку завтра, 48.Х в 13.00 атаковать противника: 1
батальону в направлении Высокого Провала, 2 батальону - в направлении
Большого Пузыря, 3 батальону оставаться в резерве.
2. Средства поддержки (артдивизион дивизионной артбригады и дивизион
полка) во время 30-минутной артподготовки уничтожат 181 солдата
противника, 14 пулеметов и 8 орудий. В районе Большого Пузыря не удастся
подавить огонь пулемета на высоте 0.01, который нанесет 2 батальону
огромные потери. Указанный пулемет будет уничтожен только в 18.03 4-м
орудием 1 батареи.
3. За день боя наши потери составят: 1 батальон: 4 офицера, 10
сержантов, 118 рядовых; 2 батальон - 11 офицеров, 31 сержант, 293 рядовых;
3 батальон - 1 офицер, 2 сержанта, 29 рядовых; 1 батарея - 18 человек и 1
орудие.
Из этого списка каждый третий - убит, остальные - ранены.
Командирам батальонов назначить на предстоящий бой убитых и раненых.
Особое внимание обращаю на недопустимость списывания за счет потерь
только нерадивых солдат. И лучшие погибают!
17.Х Командир полка, глик-полковник Скреп
-----------------------------------
Документ второй
Командиру 15 пехотного полка секретно
Копию - в ВИА
Донесение
В соответствии с приказом номер 31 в результате проведенного 48. Х
успешного наступательного боя 2 батальон вышел в район Большого Пузыря.
потери батальона составили 11 офицеров, 31 сержант и 293 рядовых, из них
3,7 офицера, 10,3 сержанта и 97,6 рядовых убитыми, остальные ранеными. Из
общего числа раненых 1 офицер и 10 рядовых ранены условно. Наибольшие
потери батальон понес от огня вражеского пулемета на высоте 0.01.
Хочу особо отметить 4 орудие 1 батареи, сумевшее уничтожить указанный
пулемет.
48.Х Командир 2 батальона пиг-майор Рандаш
-------------------------------------
Документ третий
Только для командира 3 батальона 15 ПП НАП абсолютно
секретно
Копию - в ВИА
Приказ 33
Сегодня ночью на участке обороны вашего батальона противник проведет
успешный разведпоиск, в ходе которого будут захвачены в плен командир
пехотного взвода и писарь штаба батальона. В ходе допроса офицер проявит
героизм и верность знаменам НАП и погибнет под пытками. Писарь, спасая
свою жизнь, раскроет секретные сведения о дислокации наших частей, в
результате чего вверенный мне полк к исходу 3.XI будет полностью
разгромлен.
План разгрома прилагается.
Приказываю: не позднее 21.30 назначить пленных. За исполнением
проследить лично.
