секретарши? Без машинистки? Жила-была девочка, исправно заплетала косич-
ки, ходила в школу и прыгала через веревочку и играла в классики, а пос-
ле школы в институт не попала, окончила курсы стенографии - и готов че-
ловечек, чтобы заполнить ячейку в бюрократической иерархии. Статус сек-
ретарши - особый: невелика должность и зарплата, зато все время рядом с
начальством, на виду. А тут, как говорят физики, была бы пара - момент
найдется. Энергичные да симпатичные на стуле машинистки не задерживают-
ся, зато надолго, а чаще и на всю жизнь остаются те, у кого нет притяга-
тельной силы женского обаяния, или нежеланная плоть досталась от родите-
лей, или характер с претензиями. А годки летят.
Как у Ирочки Карасевой.
Заграницу таких, как Ирочка, обычно направляют на два года, не
больше, учитывая физиологию - сколько же может взрослая человеческая
особь быть без партнера, как в экспедиции? Положение Ирочки в течение
двух лет было двусмысленное, одиночество ее опасное - может мужа у за-
конной жены увести, в то же время жаль девочку - все вечера коротает од-
на перед зеркалом или телевизором.
Ирочка свою цель пребывания за рубежом выполнила - накопила пачку
сертификатов, а перед отъездом решила сделать себе подарок. Королевский.
Пришла на ярмарку и купила телефонный аппарат, трубка и корпус которого
были высечены из... оникса. Недорого по сравнению с мировым рынком оник-
са. Телефон из полудрагоценного камня хорошо смотрится в апартаментах
раджи, которому престиж свой показной роскошью надо поддерживать, в од-
нокомнатной же квартире советской машинистки такой предмет должен был по
замыслу хозяйки производить неотразимое впечатление на кандидата в
мужья.
Став счастливой обладательницей ониксовой глыбы Ирочка не нашла ниче-
го лучшего как явиться в советский павильон и попросить умельцев из Сою-
за проверить, сможет ли аппарат выполнять свои прямые обязанности? Те,
подивившись нелепости внедрения современных средств связи в каменный
век, установили, что телефон как телефон не функционирует, но при этом
поделились с коллективом советской экспозиции мыслью, что местные
торгпредские с жиру бесятся и не знают, куда валюту девать, коли покупа-
ют такие глупости стоимостью в хорошую волчью шубу.
Ирочке аппарат заменили, она вернулась в Союз и, действительно, через
некоторое время ее сменщица со вздохом зависти сообщила, что Ирочка выш-
ла замуж. Но Ирочкино счастье длилось недолго - муж ее, тоже работник
системы минвнешторга, вернулся к прежней жене, а Ирочка осталась со сво-
им телефоном из оникса.
Как-то я рассказал Ирочке, желая поддержать ее вечно минорное настро-
ение, что видел оптимиста на Воробьевых горах в Москве. Он катался на
одной-единственной лыже, на которой красовался лозунг - кредо хозяина:
"Кайф плюс скорость!" Ирочка подняла на меня свои подведенные глазки и
лукаво улыбнулась:
- Уж лучше "кайф плюс кайф!"
Так она и спивалась потихоньку, оставшись одна.
Предсказание моего гороскопа сбылось - меня включили в комиссию по
разбору неприятного дела. Того самого Кулькова Якова Сергеевича, который
фиктивно женился, чтобы уехать заграницу. Жена его Лидия не выдержала
"сладкой" жизни и уехала в Союз. Уж не знаю, как Кульков расплатился с
ней, но оставшись один, ударился во все тяжкие.
Как-то Кулькова пригласили на вечер дружбы наших народов. По традиции
состоялся концерт. Одна из исполнительниц местных танцев настолько оча-
ровала Кулькова, что он познакомился с ней, общаясь через шофера. Тан-
цовщица сказала, что она из другого города и завтра уезжает. Советский
сааб широким жестом пригласил ее к себе домой, где она показывала свое
искусство всю ночь. Утром он повез ее на вокзал, но, находясь под алко-
гольными парами, столкнулся с другой машиной и был доставлен в отделение
полиции.
Танцовщица, не желая посещать полицию, вышла из машины и бродила по
городу до вечера. Наконец, нашла посольство, над которым гордо реял
красный флаг, и стала требовать адрес господина Кулькова - пусть он ей
вернет багаж. После первого штурма советский бастион не сдался ей, через
час она повторила свой приступ, вызвали знатока местного языка и тот ра-
зобрался в чем дело. Ее отвезли к Кулькову, который продолжал жить по
формуле "кайф плюс кайф", на вопросы отвечал невразумительно, чемодан ей
отдал и объявил, что она - сестра шофера.
На партийном собрании Кульков юлил, но не тушевался и, хотя всем все
было ясно, но инкриминировать Кулькову аморальную связь с иностранкой
начальство не захотело, не желая выносить сор из избы. Кулькова выслали
из страны за учиненную аварию в пьяном виде.
Старый анекдот. Муж и жена прожили счастливо долгие годы и, отмечая
золотую свадьбу, муж спросил свою благоверную:
- Дорогая, а помнишь, еще когда я за тобой ухаживал, то как-то зашел
к тебе, а ты была чем-то сильно смущена?
- О, господи, совсем забыла, - всполошилась жена, открыла шкаф и от-
туда вывалился скелет.
У каждого свой скелет в шкафу. Страшнее - советский скелет в иност-
ранном шкафу. Советский специалист Пинаев как-то поделился радостью -
дочка вышла замуж. А через полгода дочка приехала к родителям по пригла-
шению. Полненькая такая. Устроили ей туристский вояж по стране за счет
фирмы. Вернувшись, она занемогла и попала в больницу. Местные врачи ус-
тановили, что мадам беременна, на шестом месяце, что она нуждалась в
сохранении беременности, но, польстившись на заграничную поездку, скрыла
с родителями свое положение и неделю таскала по отелям мертвого в своем
чреве. Сделали операцию, дочка осталась бесплодной, а когда уезжала, ро-
дители еще дали ей в ручной багаж тяжеленную вязальную машину, чтобы не
платить за перевес. Кроме того, Пинаев пришел к руководителю группы и
потребовал оплаты всех больничных расходов - пусть будет так, будто в
больнице лежала его жена, а не дочка.
Есть любители маленьких девочек и молоденьких мальчиков, толстых те-
тенек и старых бабушек. По Фрейду, да и по жизни, у каждого свой сексу-
альный комплекс. На Диком Западе это поняли давным-давно и вместо того
чтобы давить и усугублять темные стороны души гнетом запретов, дали воз-
можность освободиться от них, если пожелаешь. Ощутив свободу, вырвавшись
из объятий Системы "совок" дает волю и своим тайным страстям и порокам.
Как-то я стоял в видеотеке и выбирал фильмы. Сзади подошли двое, и я ус-
лышал русскую речь. Оба в сафари-униформе советской колонии. Один свет-
ловолос и багров, то ли от жары, то ли от выпитого. Самоуверенно-лениво
спросил своего спутника:
- Чего смотреть, подскажи?
- Да тут сотни кассет.
- "Чужой" видел?
- Нет.
- Возьми... Что-то хочется что-нибудь из фильмов ужасов, чтобы поза-
бористей. Нервы пощекотать. Бабу выгоню, достану бутылку из холодильника
и врублю... А как раскочегарюсь, то тут моя кикимора пусть лучше под ру-
ку не попадается...
Работал у нас в торгпредстве по транспортным делам Борис Черняховс-
кий. Более недоброжелательного, более злого человека я не встречал. Ко-
нечно, внешне он, как и все торгпредские, был душа нараспашку, но время
от времени в нем проступала, как ржавчина сквозь побелку, ненависть. К
людям, к еде и воде, к воздуху и солнцу. Его тоже не жаловали, чурались.
Как-то попал он в мелкую аварию и попросил меня отрядить Ганеша ему в
помощь. И нежданно приехал с бутылкой в знак благодарности. За стаканчи-
ком виски мы разговорились:
- Думаешь, я не знаю, как ко мне относятся? - спросил он меня напря-
мую. - Знаю. И ничего с собой поделать не могу. Чтобы было понятно,
расскажу с самого начала. После окончания института попал я по распреде-
лению в Мурманск. Порт, ежедневный конвейер работы, общага и спирт - это
болото засасывает, как зыбучие пески: перестанешь двигаться - погрязнешь
с головой. Пробился благодаря комсомольской работе в академию внешней
торговли. Проверяли по всем параметрам. Черняховский? Еврей? Борис или
Борух? Кто родители? Поступил, учился, как каторжный, получил красный
диплом. Таких сразу отправляют за рубеж на постоянку. Не тут-то было.
Кто такой? Откуда? Из Мурманска? Вот пускай туда и возвращается. В порт.
В общагу. Со знанием двух языков. Белая кость, голубая кровь. Да еще не
разведенная спиртом. Когда заканчивал академию, открытым текстом посове-
товали - женись. И предложили вариант. Дочка одного начальника перезре-
ла. Я отказался. Знали бы вы, чего мне все это стоило...
Он вырвался из болота советской провинции, из зыбучих песков Системы.
Ценою ненависти, пропитавшей все поры его души. И даже супервезучего че-
ловека достанет Судьба и Система. Алексей подрабатывал у нас в одной из
редакций переводчиком. Языком он владел настолько хорошо, словно родился
не в деревенской глуши, а в семье профессора Сорбоны. Ему предложили по-
ехать работать в аппарате торгового советника в одну из африканских
стран. В цивилизованную Африку с хорошим климатом и твердой валютой.
Фортуна благоволила нашему Алексею, как любимому баловню. Ему удавалось
все. Поехал на ипподром, поставил на неизвестную лошадь и выиграл кучу
денег. Получил выигрыш и по случаю в мебельном магазине купил гарнитур,
о котором мечтала его жена. На остаток еще и крепко погуляли. Да так,
что на следующее утро пошел сдавать анализы, а они оказались плохими.
Кефиром и воздержанием исправил показатели, но все-таки не успел вовремя
получить справку и пришлось сдать билет на самолет, который взлетел без
него и разбился. Следующим рейсом улетел-таки, и началась чудесная жизнь
заграницей. Начальник протокола, рядом плещется море разливанное, пей -
не хочу. Кайф плюс кайф продолжался год.
И в один момент все рухнуло. Сын попал под машину. Французские врачи
спасли его, но он остался инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Алексей за-
пил еще пуще, по черному в черной Африке, где в жару под спиртными пара-
ми теряется ощущение реальности, а нервы натягиваются, как струнки. А
тут очередной прием, на котором какой-то большой дурак из Центра требо-
вал еще и еще, хотя и так был пьян в лоскуты. И измываться стал над на-
чальником протокола. Алексей не выдержал и влепил дураку оплеуху на гла-
зах у всех. Уехал он, как и все совершившие аварию со смертельным исхо-
дом заграницей, в двадцать четыре часа. Только трупом был он сам. Я ви-
дел его как-то в Москве. Набрякшие, опущенные, как у бульдога, щеки, на-
литые кровью глаза, трясущиеся руки, которые никак не могут совладать с
щепочкой спички и непослушным коробком.
Лето... Жара... Искупаться бы в прохладной речке, излучиной струящей-
ся мимо высокого берега с сосновым бором... Прошлым летом сын в одном из
редких писем писал, что поехал на юг, где увлекся нырянием и акваланга-
ми. Настолько, что решил серьезно тренироваться, чтобы побить мировой
рекорд по погружению на глубину. Опуститься ниже всех, чтобы достичь
высшей позиции.
Конечно, его суперидея была обречена на суперпоражение. Из загранич-
ного далека тем более виднее. У него были бы шансы, будь ныряние в глу-
бину олимпийским видим, где золотая медаль должна сиять только на майке
с надписью СССР. У него были бы шансы здесь - надо найти мешок с деньга-
ми, который и сам увлекается нырянием или готов стать спонсором ради
рекламы. И попасть в книгу рекордов Гиннеса.
Самая читаемая и многотиражная книга в мире - "Рекорды Гиннеса". Она
стоит на видных местах в любой книжной лавке. Прохожий может взять ее,
полистать и узнать, что самая крупная страна в мире - СССР, занимающая
пятнадцать процентов суши. И самая большая армия у Советов. И самые жес-
токие репрессии против своего народа за всю историю человечества были
проведены на шестой части земного шара, где правила партия, декларирую-
щая "все для человека, все для блага человека". Самые первые спутники
