Arnold Layne, сочиненный Сидом Барретом. Он весьма отличался
от привычных синглов того времени. Инструментальная часть
была немного смягчена и искажена, с интересным звучанием
Рика Райта в середине. Но некоторые неприятности оказались
связанными с лирикой - в песне расказывалось о сексуальном
маньяке, который воровал развешенное на веревках женское
нижнее белье. Лондонское радио объявило композицию
"чрезвычайно непристойной". Подобные недоразумения тех
времен ныне кажутся нелепыми. Сначала песня прошла почти
незамеченной, но позже, после успеха следующего, более
сладенького сингла See Emily Play, ей удалось добраться
в списках до 25-го места.
Несомненным лидером группы в то время был Баррет.
Звучание его гитары было неподражаемым, он писал почти всю
музыку репертуара группы, а его насмешливая,
сюррреалистическая лирика и заметная склонность к
космическому мистицизму стали сердцевиной британской
психоделики в 1967 году.
Весной этого года группа получает кредит от фирмы EMI в
5,000 фунтов стерлингов -довольно большая по тем временам
сумма - и избавляется от услуг Бойда в пользу штатного
продюссера фирмы Нормана Смита. 28 апреля они играют на
знаменитом "14-часовом" бесплатном фестивале в Северном
Лондоне. Звезда ансамбля начинает высоко подниматься. 18 мая
они выступили со сценическим представлением под названием
"Майские игры" в Зале Королевы Элизабет. Во времена, когда
другие знаменитые музыканты играли на сцене не более
получаса, их обещание дать полнометражное представление
казалось довольно претенциозным. В выступлении были
использованы все творческие и технические достижения группы
той поры -одновременная демонстрация фильмов и слайдов,
цветные дымы, сюрреалестические тексты, звуковые волны,
валящиеся на слушателей с разных сторон; здесь впервые была
использована квадрофоническая система. Впечатление усиливали
множество раздаваемых даром воздушных шариков и нарциссов.
Сама песня Games For May, с названием, измененным на See
Emily Play, вскоре была выпущена как сингл, и в июле
дотянулась до пятого места в английских списках. Группа
выступила в телепрограмме "Сливки поп-музыки".
После выпуска альбома [2] их записывающая деятельность
пошла по нескольким путям. Один из них - создание музыки для
фильмов. Их первым экспериментом в этом направлении была
звукозапись музыки к фильму западногерманского режиссера
Барбета Шредера "Больше", законченная в июле 1968 года.
Выпущенный позже отличный саундтрековый альбом
продемонстрировал вкупе с фильмом, что ранние эксперименты
группы с тотальным представлением музыки еще не исчерпали
себя. Львиная доля композиторского успеха вновь досталась
Уотерсу.
Следующая возможность поработать в кино им
представилась с фильмами "Пусть все любят в Лондоне этой
ночью" Питера Уайтхэда и The Commitee Пола Джонса.
Затем последовал двойной альбом [4], вышедший в октябре
1969 года. Его особенностью было то, что две стороны были
записаны на концертах в клубе "Матери" в Бирменгеме и в
манчестерском коммерческом колледже. Концертные версии
хорошо известных вещей ничего нового к ним не добавили, но
второй диск представлял определенный интерес. Каждый из
членов группы на пол-стороне делал все, что хотел,- в итоге
получилось интересное проникновение в составляющие силу
ансамбля четыре творческих начала.
Sysyphus Рика Райта открыл слушателям современного
авангардного музыканта. Начиная мелодией, являющей из себя
экстракт из фортепианного концерта, он быстро перешел в
выдающееся произведение электронной музыки.
Роджер Уотерс, чье имя обычно стояло за короткими
спокойными песнями Pink Floyd, выразил здесь свою склонность
к причудам.
Дэйв Гилмор и Ник Мэйсон строят свой произведения The
Narrow Way и The Grand Vizier's Garden Party соответственно
на использовании своих инструментов.
Несмотря на разнообразие выразительных средств, легко
было выделить то общее, что присутствовало в музыке всех
членов группы. Это статичность. Пьесы представляли собой
какие-то коллажи без начала и ясного конца,
последовательность внутренних состояний, безболезненно
переходящих одно в другое, чтобы затем вернуться к исходной
точке. Пассивная музыка, ведущая в область раздумий,
размышлений...
И вот такая, именно углубленная, самосозерцательность
стала, по выражению одного критика, "краеугольным камнем
наиболее передовой роковой музыки". Французская музыкальная
академия присудила альбому титул "Лучшая пластинка года в
области современной музыки".
Знаменитый кинорежиссер Микеланжило Антониони, автор
фильма "Забриски Пойнт", для которого они наиграли массу
мелодий, отнесся к ним чрезвычайно придирчиво и выбрал
относительно не много. "Это был ад, сущий ад!"- так
вспоминает Роджер Уотерс о декабре 1969 года в Риме. Очень
эффектным фоном к финальной сцене многократно взрывающегося
дома, снятого во всех ракурсах, явилась композиция Come In
Number, Your Time Is Up, позже переименованная в Careful
With This Axe, Eugene. В марте 1970 года фирма MGM выпустила
диск с музыкой из фильма, куда вошли три композиции группы.
В записывающей практике было наглядным стремление к
более укрупненным и объемным формам, которое приводило к
почти классическому стилю. Начало было положено альбомом
[5], впервые представленном на суд публики в трехчасовой
програме фестиваля поп-музыки в Бате. Сам альбом вышел на
рынок в октябре 1970 года и привлек огромное внимание
аудитории, достигнув первого места в английских списках.
Благодаря этому успеху Pink Floyd добиваются статуса
суперзвезд роковой музыки. Одну сторону диска занимает
медленно развивающаяся пьеса, сделанная внешне, с
индиферентным настроением, как это было в Set The Controls
For The Heart of The Sun - откровенная инструментовка,
построенная на простых риффах и увенчанная приятным
звучанием хора и симфонического оркестра. В центре звучания
находилась электронная секция, причем манера исполнения
Pink Floyd на синтезаторе меньше всего походила на обычный
стиль роковых музыкантов. Позже один из критиков напишет,
что вся музыка Pink Floyd звучит не иначе, чем, если бы
скрипичную сонату прошлого века проиграли на органе
Хэммонда. Это наблюдение более всего приемлимо к альбому
[5].
Наследие Баррета в этом диске, как и в следующем,
проявляется, пожалуй, только эмоционально. В то время как
Баррет легко и непринужденно развивал в текстах свои самые
удивительные и в чем то антимузыкальные идеи, его порыв в
ранние времена группы колебался между страстью
первооткрывателя, авантюриста и экспериментатора и между
страхом потерять свой дом и тепло дружеской руки. Именно
альбомы группы, созданные в 1969-72 годах, отличались этим
настроением и тягой к пространству от всех остальных
творческих творений. Потому-то группе и довелось служить
великолепным фоном, эмоциональным и музыкальным, в кино,
театре, балете, телевидении. В частности, по мотивам музыки
из альбома [5] французский хореограф Ролан Пети написал
партитуру к балету по Марселю Прусту "В поисках утраченного
времени".
Альбом этот не стал вехой в творческом пути ансамбля
хотя бы потому, что, кроме эмоциональности и протяженности,
другими видимыми достоинствами, в частности, наличием
сильной проходной идеи, он не обладал. Симпатичный, но
наивный руссоизм, пассивное восхищение природой и
отвлеченные проповеди космической гармонии, преломленные в
зеркале философии хиппи, не могли найти поддержки активных
слушателей. Они странно звучали на фоне продолжающейся
агрессии США во Вьетнаме, жестоких расправ полицейских с
участниками антивоенных демонстраций, тотального подавления
гражданских свобод. Но уже в этом диске неровный стук сердца
матери ассоциировался с глухими ударами полицейских дубинок.
Рефреном пройдя через альбомы [6] и [7], они станут прологом
к стуку сердца музыканта гражданина в песне Time, самой
сильной из альбома [8]. А пока Pink Floyd чувствует
настоятельную потребность стать ближе к жизни, и, в то же
время, свое бессилие сделать это. В балладе If из диска [5]
раздаются слова:
Если я стану лебедем - я уплыву,
Если поездом - опаздаю (в который раз).
А если просто хорошим человеком -
Буду больше говорить с тобой, чем сейчас.
Если я засну, то увижу сон,
Если испугаюсь - смогу спрятаться.
А если стану не таким, как все
Пожалуйста, не копайся в моей душе.
Если я буду луной - стану холодным,
Если правилом - то обязательно с исключениями.
А если просто хорошим человеком,
Смогу представить то, что между нами.
Если я стану одиноким - я закричу,
Если буду с тобой - стану домашним и скучным.
А если - не таким как все,
Пустите ли вы меня в свою игру?
Летом 1970 года группа совершает турне по Европе, а 18
июля дает еще один бесплатный концерт в Гайд-парке, собрав
на этот раз стотысячную толпу. Затем последовали
американские гастроли, и поздней осенью ансамбль вернулся
домой.
В создании альбома [5] принял участие экпериментатор
электронной музыки Рон Гризин. Он же, вместе с Уотерсом,
разработал партитуру к фильму Тони Гарнетта "Тело". В
декабре группа работала над звукозаписью к фильму.
15 мая 1975 года Pink Floyd дает гала-представление в
парке Кристал Пэлэс с фейерверком и 15-метровым надувным
осьминогом, который медленно выплывал из глубин озера во
время исполнения композиции Return To The Sun Of Nothing
(позже переименованной в Echoes). Под проливным дождем
ансамбль на бис исполнил Astronomy Domine. К сожалению,
уровень громкости был столь велик, что в озере издохла рыба.
Затем - почти полугодовое кругосветное турне. 13 ноября
на рынке появляется альбом [6], в отличие от
предшественника, уже имевший сквозную идею, но, при всех
достоинствах, критикой встреченный довольно равнодушно.
Его выход ознаменовал крутой поворот в судьбе группы.
Музыкантам словно стало холодно в своей башне из слоновой
кости, башне интеллектуальной замкнутости и умозрительности.
Тема нового диска - одиночество, его лейтмотив - поиски
тепла и человечности. Новая тема продиктовала и новые
выразительные средства - появляется трогательный деревенский
блюз Seamus, медленный фокстрот Sen-Tropez. Настоящий шедевр
пластинки - сюита Echoes. Она длиться прмерно столько же,
сколько Atom Heart Mother с предыдущего альбома, но
насколько они отличаются! Вместо жизнеутерждающих
симфонических аккордов - странные, щемящие синтезированные
звучания, "щемящая электроника"...
Парит лениво альбатрос над головой,
И далеко внизу прибой катит волны в лабиринты коралловых лагун.
Сквозь зелень посылает солнце свой прощальный луч,
И через пески побережья прокатывается эхо отдаленных времен.
И никто не покажет нам пути на землю,
И нет ответа на любой вопрос.
И только в касании, взгляде, шевелении
Мелькнет движение вперед
Дай мне руку, мы с тобой одно целое,
Вглядываясь в твое лицо, вижу в нем
Свои надежды, грезы и призванье,
Но нежность встречи прервется шагами прохожих за стеной.
И никто не позовет нас встречать рассвет,
Никто не задержиться, встретившись с нами взглядом,
Никто не заговорит, никто не приложит усилий,
И никто не полетит вокруг солнца.
Echoes
