ярости, понуждали папу предпринять против него решительные меры. Было
решено предать его учение немедленному проклятию. Реформатору и его
приверженцам дали 60 дней для обдумывания, и если они в этот срок не
отрекутся, их ожидало отлучение от церкви.
Это был страшный и решительный момент для Реформации. На протяжении
целых столетий приговор Рима об отлучении от церкви внушал страх самым
могущественным монархам. Он подвергал сильнейшие империи бедствиям и
опустошению. На тех, кто подвергался этому проклятию, смотрели со страхом и
ужасом; они навсегда теряли своих прежних друзей, с ними обращались, как с
самыми последними преступниками. Лютер знал о той ужасной буре, которая
готова была разразиться над ним. Он писал:
"Я не знаю, что произойдет, и не хочу знать. Куда бы ни обрушился
удар, я буду спокоен... Если даже листья не осыпаются без воли Отца, то тем
более мы можем быть уверены в Его заботе о нас. Не тяжело умереть за Слово,
ибо когда Слово стало плотью, Оно умерло Само. Если мы умрем с Ним; если мы
пройдем через все то, через что Он прошел раньше нас, то будем там, где и
Он, навеки, навсегда". D' Aubigne, 3d London ed., Walther, 1840, т. 6, гл.
9.
Когда папская булла дошла до Лютера, он сказал:
"Я презираю и отвергаю ее, как безбожную и лживую. ...Она осуждает
самого Христа. ...Я радуюсь тому, что могу немного пострадать за этот
самый светлый идеал. Я уже чувствую себя свободнее, ибо я знаю,
наконец, что папа -- это антихрист, и его престол -- это престол
самого дьявола".
D' Aubigne, т. 6, гл. 9.
В присутствии многих студентов, докторов, жителей города он сжег буллу
с ее каноническими законами, постановлениями и специальными правилами,
поддерживающими авторитет папской власти. "Мои враги имели право сжигать
мои книги, -- сказал он, -- извращать истину в сознании простого народа и
губить их души, а теперь, исходя из всего этого, в ответ на все это, я
сжигаю из книги. Теперь начнется самая серьезная борьба. До сих пор я
только слегка играл с папой. Я начал это дело во имя Бога, и оно будет
окончено без меня Его могуществом" (Там же, т. 6, гл. 10).
ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ
Однако, не без ужасной внутренней борьбы Лютер пришел к окончательному
отделению от церкви. В то время он писал: "С каждым днем я все более
чувствую, как трудно отбросить от себя сомнения, привитые нам с детства.
Хотя Священное Писание и поддерживает меня, но сколько страданий я перенес,
прежде чем убедился и решился выступить против папы как антихриста! Какие
тревоги охватывали меня! Как много раз я с горечью задавал себе один и тот
же вопрос, который часто и паписты ставили передо мной: "Разве только ты
один такой мудрый, а все остальные ошибаются? А что будет в конце всего,
если окажется, что ты сам заблуждался и увлек за собой так много душ,
которые навеки погибнут?" Я боролся сам с собой, с сатаной, пока, наконец,
Христос через Свое непогрешимое Слово не укрепил мое сердце против всех
сомнений" (Martin, The Life and Times of Luther, стр. 372, 373).
Папа угрожал Лютеру отделением от церкви, если он не отречется, а
теперь он привел в исполнение свою угрозу. Вышла новая булла, объявляющая
об окончательном отделении реформатора от римской церкви, подвергающая всем
проклятиям его и тех, кто примет его учение. Теперь только началась самая
великая борьба.
УРОК ИЗ ПРОШЛОГО
Противодействие -- это удел всех, кому Бог поручает проповедовать
истины, специально относящиеся к их времени. Во дни Лютера проповедовалась
истина, актуальная для его времени. В наши дни проповедуется истина,
которая актуальна для церкви нашего времени. Но большинство людей в наши
дни не больше стремятся познать истину, чем паписты, которые боролись с
Лютером. И теперь, как и в прежние века, наблюдается та же склонность к
привитию человеческих теорий и традиций вместо Слова Божия. Дух
современного мира находится не в большем согласии с Духом Христа, чем это
было в прежние времена, и проповедующие истинное Слово Божие пользуются
сейчас не большей благосклонностью, чем их предшественники. Формы борьбы
против истины могут перемениться, враждебность может быть не такой
открытой, а более замаскированной, но та же вражда продолжает существовать
и будет проявляться до конца времени.
СВОБОДА СОВЕСТИ ПОД УГРОЗОЙ
В настоящее время протестанты смотрят на католицизм с гораздо большей
благосклонностью, чем в прежние годы. В тех странах, где католицизм не
пользуется успехом и паписты с целью приобретения влияния ведут
примирительную политику, господствует всевозрастающее равнодушие к учениям,
отделяющим протестантские церкви от папской иерархии. Защитники папства
заявляют, что их церковь была оклеветана, и протестантский мир готов
поверить этому утверждению. Многие говорят, что несправедливо судить о
современной римской церкви по тем мерзостям и нелепостям, которыми было
отмечено ее господство во время столетий невежества и мрака. Они извиняют
ее ужасную жестокость варварством тех времен и утверждают, что влияние
современной цивилизации изменило образ ее мыслей. Неужели эти люди забыли
заявления этой надменной власти на обладание непогрешимостью, которые она
выдвигала в течение почти тысячи лет? Церковь XIX столетия не только не
отказалась от этих претензий, но еще с большей настойчивостью отстаивала
их. Если Рим утверждает, что церковь "никогда не ошибалась и, согласно
Священному Писанию, никогда не будет заблуждаться" (John L. von Mosheim,
Institutes of Ecclesiastical History, т. 3, столет. II, ч. 2, гл. 2, разд.
9, прим. 17), как же в таком случае он может отречься от принципов,
которыми руководствовался в течение всех прошлых веков?
Папская церковь никогда не отречется от заявлений о своей
непогрешимости. Она всегда считает себя правой в том, что преследовала тех,
кто отвергал ее учения, и не повторит ли она то же самое, если только ей
представится для этого возможность? Устраните только преграды со стороны
светской власти и верните Риму его прежнюю власть, как вновь быстро оживут
его деспотизм и преследования. Папа Пий IX в своем циркулярном письме от 15
августа 1854 года сказал: "Самым абсурдным и глупым является защита свободы
совести; это -- в высшей степени ядовитое заблуждение, это -- чума, это --
самое страшное, что только может быть в стране". Этот же самый папа в своем
циркуляре от 8 декабря 1864 года предавал анафеме всех тех, кто "защищал
свободу совести и богослужений", а также и "тех, кто высказывался, что
церковь не имеет права применять насилие".
"Мирное поведение Рима в Соединенных Штатах не говорит о перемене его
настроений и намерений. Он проявляет терпимость там, где он бессилен.
Епископ (католический) О'Коннор так сказал: "Религиозная свобода будет до
тех пор, пока не будет произведена полнейшая подготовка для ее устранения,
без причинения вреда и опасности католическому миру" ... Сент-Луисский
архиепископ так выразился однажды: "Ересь и неверие являются
преступлениями; и в таких христианских странах, как, например, Италия,
Испания, где все люди католики, и где католическая религия составляет
значительную часть закона страны, они должны быть наказаны, как и другие
преступления"...".
"Каждый кардинал, архиепископ и епископ католической церкви дает
клятву верности папе, в которой имеются и такие слова: "Я буду преследовать
и бороться против всякого еретика, раскольника и мятежника, восстающего
против нашего господа (папы) или его преемников"" (Josiah Strong, Our
Country, гл. 5, абз. 3-4).
ПРОТЕСТАНТЫ ЗАКРЫВАЮТ СВОИ ГЛАЗА
Протестанты сближаются с папством и благоприятствуют ему; они идут на
уступки, вырабатывают такие соглашения, которые вызывают удивление и
непонимание даже со стороны самых папистов. Люди закрывают глаза на
истинный характер римской церкви и на те опасности, какими угрожает ее
господство. Народ должен быть пробужден, чтобы противостать продвижению
этого в высшей степени опасного врага гражданской и религиозной свободы.
Католицизм как религия и в наши дни находится не в большем согласии с
Евангелием Христа, чем в прежние времена ее истории. Протестантские церкви
окутаны густым мраком, иначе они узнали бы признаки времени. Католицизм
укореняется повсюду. Планы и предприятия римской церкви обширны и глубоки.
Она использует любую хитрость, чтобы распространить свое влияние и
увеличить свою власть.
Римская церковь показывает теперь миру улыбающееся лицо, прикрывая
оправданиями весь ужас прошлого. Все принципы папства, существовавшие в
прошлые времена, все еще существуют и сегодня. Учения, изобретенные в
мрачнейшие времена, все еще сохраняются в силе. Пусть никто не обольщается.
Папство, которое с такой готовностью почитают протестанты, то же самое,
которое правило миром во дни Реформации, когда мужи Божии с опасностью для
жизни вставали, чтобы разоблачать его нечестие. Оно сохранило ту же
гордость и те же высокомерные требования, какие вознесли его над всякой
царской и княжеской властью и побудили его претендовать на права Божии.
ОТСТУПЛЕНИЕ ПОСЛЕДНИХ ДНЕЙ
Папство является именно тем, что о нем говорит пророчество, --
отступлением последних дней (2 Послание к Фессалоникийцам 2:3,4). Гибкость
политики папства заключается в том, чтобы принимать на себя такой вид,
какой самым наилучшим образом способствовал бы осуществлению его целей; но
под любой окраской хамелеона оно скрывает неизменный яд змеи. Оно заявляет:
"Мы не обязаны сохранять верность по отношению к еретикам и лицам,
подозреваемым в ереси" (Lenfant, History of the Council of Constance, т. 1,
стр. 516). Должны ли мы считать теперь эту власть, история которой в
течение тысячелетия писалась кровью святых, частью церкви Христа?
Не без причины в протестантских странах было выдвинуто утверждение,
что католицизм в наши дни не так широко расходится с протестантизмом, как в
прошлом. Да, действительно, изменения произошли, но не в папстве.
Католицизм во многом сходится с современным протестантизмом, но это потому,
что протестантизм слишком низко пал со дней Реформации.
Так как протестантские церкви стремились к тому, чтобы завоевать
расположение мира, эта ложная любовь ослепила их глаза. Они не могут
разобраться, почему неправильно думать хорошо о всяком зле, и, в конечном
неизбежном результате, они принимают всякое добро за зло. Вместо того,
чтобы отстаивать и защищать веру, "однажды переданную святым", они теперь
извиняются перед Римом за свое нелюбезное суждение о нем и прося прощения
за свой фанатизм.
Большой класс людей, среди которых есть даже и такие, которые
враждебно относятся к католицизму, очень мало понимает, какая опасность
исходит от его силы и влияния. Многие считают, что невежество и моральный
мрак средневековья способствовали распространению учений католицизма, его
предрассудков и преследований, и что современное просвещение, всеобщее
распространение знания и всевозрастающее свободомыслие в религиозных
вопросах не допустят возрождения религиозной нетерпимости и деспотизма. Да
и сама мысль о том, что в наш просвещенный век может наступить такое
положение вещей, кажется смехотворной.
Никто не может отрицать того, что наше поколение освещено великим
интеллектуальным, моральным и религиозным светом. Из открытых страниц
священного Слова Божия излились на мир потоки небесного света. Но никогда
не следует забывать, что чем больше сияет излитый свет, тем больший мрак
охватывает тех, кто извращает и отвергает его. Стало очевидным, что время
глубокого интеллектуального мрака способствовало успешному развитию
папства. Но еще обнаружится, как время величайшего просвещения равным же
образом будет снова способствовать его росту и развитию. В прошлые века,
будучи без Слова Божия и без знания Его истины, люди были ослеплены, и
тысячи были опутаны расставленными перед ними сетями. И в наше время глаза
