уверен в этом. И самое главное: брат наставник родился в Долине!
Но Любимый и Родной сказал: "Книги - это хорошо!". И поэтому Ту
Самай, преодолевая тягучую ненависть, выводит непонятные закорючки,
вслушиваясь в отвратительно-мелодичный голос учителя...
Снайпер раздвинул ветви, увеличив обзор. Отсюда, из гнезда, надежно
замаскированного в кроне баньяна. Восемьдесят Пятая застава была видна,
как на ладони. Снайпер поглядел на часы, потом в прицел. В нужный момент
хронометр пискнет. Натренированный взгляд скользил по щуплым фигуркам в
пятнистых комбинезонах, выискивая первого. Первого в этот день, но не
первого для Снайпера. Пальцы привычно ощупали зарубки на ложе, все
шестьдесят девять, на мгновение задерживаясь на каждой. Эта - за
свинарник. Лучший свинарник в округе, теплый свинарник, в котором никогда
не умирали поросята. Эта, эта, эта - и так до девятой - за восемь му
превосходной земли; она была нежная и мягкая на ощупь, как Тяо, дочь
лавочника. Эта - за Тяо, что так и не вошла в дом Снайпера.
Его всегда тянуло к земле. Он любил идти сквозь легкий утренний
туман, утопая босыми ногами в мягком лессе Долины, и здороваться со
спешащими на работу. Он очень любил землю, больше, чем старшие братья, но
отец позвал его и сказал: "Ты поедешь учиться в Пао-Тун. Семье нужен свой
адвокат".
С отцом никто никогда не спорил. Младший сын - тем более. Он еще не
был Снайпером в те дни. Он уехал учиться, но приезжал на каникулы, и
улыбался работникам, кланяющимся меньшому господину, и раздавал нехитрые
подарки, которым они радовались, как дети... А потом все кончилось.
Пятьдесят семь, пятьдесят восемь, пятьдесят девять. Отец. Братья.
Дом. Грязные бандиты из джунглей волной хлынули с гор и захлестнули
равнинные поселки, и проклятые слюнтяи Бессмертного Владыки бежали от них,
бросив тех, за чьими плечами стояли поколения предков в оранжевых
накидках. Шестьдесят восемь, шестьдесят девять! Сегодня счет станет
круглым.
Мальчишки-новобранцы были не интересны; Снайпер никогда не мелочился.
Горный варвар с нашивками кайченга внимание привлекал, но такие, как
правило, успевают увернуться от пули, а Снайпер берег репутацию.
Вот он, семидесятый! От удовольствия Снайпер присвистнул. Белорукий
вонючий предатель в очках был чем-то знаком, они, кажется, даже
встречались в университете. Но если и нет, все равно: там было много
таких. И это они, именно они виновны во всем. Такие, как горец-кайченг,
безопасны. Такие могут жечь, убивать, грабить, но в конце концов умирают
на бамбуке или, если повезет, открывают на награбленное лавку в своей
грязной деревне. А очкастые книжники, забывшие в шкафах свои оранжевые
накидки, вбили им в головы идиотскую мысль о том, что человек равен
свинье. И самое главное: тот, кто писал подлые слова на аспидной доске,
тоже был родом из Долины!
Снайпер передвинул предохранитель, щелкнул затвором.
Часы пискнули.
...Учитель еще падал лицом в утоптанный дерн площадки, а Ту Самай уже
знал, что Стрелявший мертв. Кайченг редко промахивался, потому он и стал
кайченгом.
За Оранжевой линией, как будто только этого выстрела ждали, пришли в
движение переплетенные заросли кустарника. Глухо рыча, на Восемьдесят
Пятую заставу двинулись приземистые бронемашины, а за ними, пригнувшись к
земле, выкатились пехотные цепи. Фигуры в полосатых комбинезонах хорошо
ложились на прицел. Мальчики нанимали свои места, и лица их были совсем
взрослыми. Каждый из них сейчас казался ровесником Ту Самая...
Через три часа всего три бронемашины из десяти смогли уползти за
Оранжевую линию. Ту Самай облегченно вздохнул и пошел звонить в штаб,
докладывать об очередном пограничном инциденте. Не успел он повесить
трубку, как восемь багрово-черных стрел, вырвавшись из-за дальнего холма,
захлестнули заставу и смешали в крошеве желтые бамбуковые хижины, зеленый
дерн и красные обрывки человеческих тел.
Ту Самай не раздумывал.
- Ладжок!
- Да, кайченг! - один из трех уцелевших, в не по росту большом
комбинезоне, шатаясь, вытянулся перед Ту Самаем.
- Ладжок, беги! Беги в штаб и скажи, что это война!
Паренек с ужасом посмотрел в изуродованное лицо командира.
- Я не пойду.
- Пойдешь... - и кайченг вытащил пистолет.
- Нет! - Ладжок, дрожа, помотал головой.
- Мальчик, это война! - у Ту Самая дергались губы. - Это война, а у
нас уже нет связи. Беги...
Уже не глядя на мальчишку, кайченг оглянулся: за его спиной стояли
двое. Полосатые цепи пересекали Оранжевую линию.
- Образцовая застава Восемьдесят Пять! За Великую Свободу, за
Любимого и Родного - вперед!
...И когда струя огнемета накрыла Ту Самая, он ясно вспомнил строгие
и ласковые глаза Вождя.
Объединенное Межгалактическое Агентство (ОМГА) сообщает:
...Популярная дринк-звезда Ози Гутелли прибыл на курорт Уолфиш-Бей,
планета Земля, с большой концертной программой.
...В Порт-Робеспьере, планета Гедеон-2, состоялась торжественная
церемония открытия Общегалактической Конференции по проблемам
использования боэция. С краткой приветственной речью выступили
сопредседатели Ааво Р.Харитонов и Энтони Родригес.
...Сенсационная победа новобатумского "Реала" в одной восьмой Кубка
Галактики. Счет 6:0. Шансы "Реала" растут. "Челеста" в панике!
...Обострилось положение на планете Дархай. Ограниченные столкновения
вдоль демаркационной линии. Человеческие жертвы незначительны.
2
Дархай. Пао-Тун. 13 день 7 месяца 5 года Свободы.
Барал-Гур. 28 день 4 месяца 1147 года Оранжевой Эры.
24 мая 2098 года по Галактическому исчислению.
Подтянутые седовласые люди, разделенные лишь полированным дубовым
столом, давно и хорошо знали друг друга. Из таких мест, как Дархай, послов
отзывают не часто. Но последние пять лет они виделись реже, чем им бы
хотелось. Местные политические склоки, дикие с точки зрения
цивилизованного человека, в конечном итоге привели не только к расколу
Дархая, но и к разрыву Империи с Единым Союзом. Посол Союза остался в
освобожденном Пао-Туне; посол Демократической Конфедерации Галактики
покинул город. Впрочем, ему и раньше древний Барал-Гур нравился больше.
Самым неприятным в этой ситуации оказалась прерванная на пять лет
традиция совместных рыбалок. А ведь бывало, да и как бывало! Дон Мигель
умел готовить циципао в красном вине. "Это воистину восхитительно", -
сказал Бессмертная Владыка, по недосмотру однажды попавший на их пикничок.
После этой досадной случайности дон Мигель частенько жаловался коллеге
Хаджибулле не беспардонность молодчиков из секретной службы Чертога, чье
стремление к кулинарным познаниям изрядно превышало их профессиональные
способности.
Да, бывало. А теперь послы сидели, разделенные гладкой доской стола.
- Ну что, дон Мигель, подождем еще полчаса?
- Пожалуй. Куда они денутся, коллега?
- Вы уже оформили бланк 38 дробь 7?
- Разумеется, как, очевидно, и вы. Великая все-таки вещь квота.
- Да, в наше время такого не было...
Синхронно зазвонили телефоны. Повесив трубки, послы посмотрели друг
на друга.
- Ситуация обостряется.
- Увы, коллега.
- Простите, но вы, вероятно, затребовали весь лимит?
- Конечно. Все пятьдесят. Пусть раскошеливаются.
- Полностью согласен. Значит, пятьдесят на пятьдесят? Ну что ж, эти
игрушки стоят друг друга.
Дон Мигель знал, что говорит. Когда-то в юности, до наступления эпохи
равновесия и "Декларации о роспуске армий", он был танкистом. И по сей
день посол частенько перечитывал на сон грядущий Гудериана. Впрочем,
коллеге Хаджибулле этого было не понять: он служил в авиации и встречаться
в те дни им, кажется, не приходилось.
- Они, однако же, затягивают, - Хаджибулла посмотрел на часы. - Что
такое?
- Думаю, все в порядке. Уже недолго. Включать?
- Давайте!
Панель приемника осветилась и дружескую тишину кабинета рассек
гортанный, резковатый для слуха голос: "Братья и Сестры!"...
- Братья и сестры! Дети Свободного Дархая! - Вождь подался вперед, и,
на шаг опередив его, к краю трибуны выдвинулись молоденькие автоматчики. -
Мы не хотели войны, нас вынудили. Веками дархаец-созидатель,
дархаец-труженик был не более, чем грязью под ногами нелюдей в оранжевых
накидках. Вам ли говорить, какова была судьба жителей гор и Долины?
Тысячами жизней вымощена дорога к возлюбленной Свободе; ее еще нет, есть
только слабые ростки грядущих дней, когда каждый дархаец увидит Солнце. Мы
вступили на эту дорогу без трепета - и никто не сможет заставить нас
свернуть или остановиться!
- Дай-дан-дао-ду! - коротким ревом взорвалась толпа и снова замерла.
Сотни тысяч глаз были устремлены на хрупкую фигуру Любимого и Родного. В
эту минуту каждый ощущал себя лишь крохотной искрой могучего факела
Свободы, зажженного восемь лет назад этим худощавым седым человеком.
Впрочем, нет, не человеком. Вождем!
Великий город Пао-Тун пятнистой курткой борца раскинулся на
окровавленном глиноземе Долины. Пять лет назад, после кровавых боев, здесь
простирались только развалины. Не боги, ушедшие вместе с полосатыми в
священный Барал-Гур, а люди, стоящие сейчас перед трибуной, восстановили
его и сделали еще более прекрасным по безошибочным наметкам Любимого и
Родного. Только проспекты остались незамощенными, как и тысячелетие назад.
Ибо Вождь сказал: "Обычаи следует уважать".
- Родные мои! Врага ничто не остановит, если мы не сплотимся.
Смотрите! - один из автоматчиков вытолкнул к самому краю трибуны мальчишку
в рваном, свисающем клочьями комбинезоне. - Этот юный герой - вестник
Восемьдесят Пятой, Бессмертной, заставы. Сколько могли, они задерживали
врага и пали смертью героев. Почтим их память...
- Дай. Дан. Дао. Ду, - мерно произнесла площадь.
- Чем можем мы воздать героям? Если бы кайченг Ту Самай был жив,
сегодня он стал бы даоченгом. Я думаю, юный борец А Ладжок не посрамит
этого звания...
Из толпы вырвался крик:
- Равняемся на Ладжока!
- Мальчик, с честью носи эти нашивки. И помни: народ не любит
угнетателей! - Вождь приблизил подростка к себе, приобнял и заглянул прямо
в глаза. - Борьба продолжается. Мы победим!
С криками "Дай-дан-дао-ду!" толпа растекалась.
Адъютант, неслышно возникнув на трибуне, почтительно наклонил голову:
- Посол ожидает, брат Вождь...
Плотные оранжевые портьеры гасили мелодичный перезвон мириад
священных бубенцов. Начальник Генштаба был, как всегда, подтянут и
сдержан. Он склонил голову перед Бессмертным Владыкой ровно на столько, на
сколько полагалось по ритуалу лицу, принадлежащему к одному из Семнадцати
Семейств.
- Владыка! Первая часть операции прошла безукоризненно. Оранжевая
линия взломана!
Холеное лицо Владыки оставалось бесстрастным.
- Я не сомневался в этом, маршал. Придет время - и я поблагодарю
ваших почтенных предков. А пока назначаю вас губернатором Пао-Туна. После
взятия город необходимо почистить.
- Весьма почтительно припадаю к стопам Бессмертного, - выдержка
начальника Генштаба не уступала выдержке Владыки. - Осмелюсь заметить, что
взятие вверенного моим заботам Пао-Туна предусмотрено как заключительный
этап операции "Возвращение". И он невозможен... Простите, вряд ли возможен
без участия сверхтяжелых танков.
