наблюдателем-астрономом, о котором сохранились у нас исторические данные.173
К сожалению, следов этой деятельности у нас сохранилось мало или почти не
сохранилось. Что делал Брюс в уединении 12 лет? В его библиотеке остались книги
и более новые, чем [те, что были] во время его службы. Любопытно, что в имении в
Глинках сохранился его дом "прелестной архитектуры", носящий печать аннинской
эпохи и в тоже время не напоминающий никого из тогдашних архитекторов. Очень
может быть, он выстроен Брюсом по собственным чертежам. Брюс был инженером, и в
его библиотеке осталось много архитектурных книг.174
Вероятно, и во многом другом сказывалось творчество Брюса. Брюс ждет еще своего
биографа. Но пока одним из немногих остатков его работы служит карта 1699 г.
Карта Брюса и Менгдена, напечатанная на латинском языке в 1699 г. в Голландии,
без имени автора или авторов, является первым научным памятником проникновения в
Россию нового знания. Карта эта в 1910 г. перепечатана Кордтом в издаваемых им
материалах по истории русской картографии и является, таким образом, всем
доступной.175 Карта не представляет ничего особенного, но она, несомненно,
является во многом новинкой для южной и юго-восточной России и в то же время
пользуется лучшими картографическими пособиями, какие были в это время в Европе
[58]. Она впервые свела картографическую работу, сделанную в России, с
картографией Запада.
Заботы Брюса о карте России не ограничились этим поручением.176 Сохранились
известия, что Брюс начал работу над "Российской географией". Помощником ему в
ней был В. Н. Татищев. "История" Татищева явилась в связи с этой работой. В 1715
г. Брюс предлагал Петру разослать географический и исторический опросник и
разослать с ним геодезистов по всем провинциям России, что было исполнено в
1719-1720 гг.
Но в это время по инициативе Петра широко шла работа съемки огромной империи. В
1714 г. вышла составленная под руководством Фарварсона "Книга размерных
градусных карт Ост-Зее или Варяжского моря", составленная главным образом по
иностранным источникам,177 но на следующий год началась совершенно
самостоятельная работа русских геодезистов - съемка моря Каспийского. Первые
работы, начатые в связи с планами Петра Великого пробиться в богатые торговые
восточные страны, были произведены в 1715-1716 гг. кн. Бековичем-Черкасским и
Кожиным и не были очень удачны [59]. Но работа продолжалась - Мейером [60],
Травиным, кн. Урусовым - и наконец была закончена в 1718-1720гг. Ван-Верденом
[61] и Ф. Соймоновым. Немедленно по окончании, в 1720 г., эта карта была
опубликована во всеобщее сведение178 и как научная новинка представлена Петром в
Парижскую академию наук, с которой он завязал тогда сношения и членом которой он
был выбран, [а также] и в Королевское общество в Лондоне. В этом быстром
опубликовании результатов съемки, в широком их распространении, в сознании их
научного значения правительство Петра резко отличалось [от правительств]
последующих времен, когда скрыты были, например, результаты поездок Беринга или
Великой Северной экспедиции!
Карта эта была не только сообщена Парижской академии наук - она широко, даже в
рукописях, сделалась доступна и другим географам. Известно в ближайшие годы
несколько ее переработок, и уже с 1723 г. она вошла в лучшие частные атласы того
времени.179
Она разрушала одну из географических легенд о свободном море, лежащем между
Европой и Средней Азией, и больше чем вдвое уменьшала его площадь, хотя все же
была неверна (особенно на северо-востоке) и давала Каспию размеры, превышавшие
действительные180 [62].
Эта восточная граница была исправлена только при новой съемке, которую к 1725 г.
закончил один из участников съемки 1720 г., помощник Ван-Вердена Федор Иванович
Соймонов, человек очень образованный и выдающийся. Результаты Соймонова,
обработанные профессором Фарварсоном, были изданы в виде атласа из 8 карт в 1731
г. Адмиралтейств-коллегией.181 Любопытно, что эти более верные данные долго не
[входили] в жизнь. Правда, ими воспользовался Кирилов (1734) в своем атласе,
который имел плохую репутацию, но их отвергла Академия наук по неизвестной
причине182 в своем атласе 1745 г., дав в нем конфигурацию Каспия по карте
Ван-Вердена и Соймонова. Соймонов и позже возвращался к Каспию; он опубликовал в
изданиях Академии ряд данных о Каспийском море и отдельно - "Описание
Каспийского моря и чиненных на оном российских завоеваний, яко часть истории
Петра Великого".183 Он был первым русским исследователем, который дал точное
описание Бакинских огней и апшеронской нефти (1739).184 На них обратили внимание
только в это время, в описании путешествий Кемпфера (1716), возобновившего
первые указания средневековых писателей XIII и XIV столетий, в это время
совершенно забытых (Рикольда из Монте-Кроче, Марко Поло).185 Интерес Петра
Великого к Каспийскому морю вызвал вновь в научной литературе память о Бакинских
огнях, позже описанных современником Соймонова, одним из образованных врачей,
живших в России, И.Я.Лерхе (ум. 1770).
Ф. И. Соймонов,186 сын стольника, родился в Москве в 1682 г. [63]; образование
получил в Навигацкой школе в Москве, а в 1713 г., 31 года от роду, был послан в
Голландию, где пробыл три года. Соймонов по возвращении из Каспийской экспедиции
явился одним из энергичных продолжателей работы Петра Великого, страстным
поклонником которого он был всю жизнь. Подобно другим деятелям этой эпохи, он
работал в самых разных направлениях. Соймонов играл видную роль в овладении
юго-восточной и восточной окраинами Европейской России - был участником
Оренбургской экспедиции Кирилова, близко ознакомился с бытом кочевников-башкир и
калмыков; в приведении в подданство России последних он играл видную роль (1737)
[64].
Работы его по картографии продолжались все время. Им в 1738 г. издана первая
часть атласа Балтийского моря187 [65], составлено, но утеряно описание Белого
моря. Есть данные думать, что под его влиянием (он был вице-президентом
Адмиралтейств-коллегий) был выработан план и двинуто [дело] опис[ания] берегов
Северной Сибири в так называемой Великой Сибирской экспедиции188 [66]. В 1740 г.
он был замешан в деле Волынского, приговорен к смертной казни, помилован, бит
плетьми и сослан в Охотск [67]. Через два года ему было разрешено поступить во
флот, и в Сибири Соймонов явился одним из первых картографов Шилки, Аргуни,
Амура. Ему было поручено описание в Нерчинском уезде "хлебопахотных земель и
измерение фарватера р. Шилки от города Нерчинска до начала Амура, и для
сочинения к сему тому планов" (1753-1754).189 В этой работе ему помогал его сын
М. Ф. Соймонов, игравший позже видную роль в истории горного дела в России.
Наконец в 1757 г. он был сделан сибирским губернатором, и сейчас же ему пришлось
энергично заняться устройством отдаленных пограничных областей Сибири, о чем
сохранились любопытные, хотя и краткие записи в автобиографии его сына и
помощника.190 В 1762 г. он вернулся в Москву сенатором. В Сибири он внимательно
всматривался в ее исследования; сохранились указания на участие его в
исследованиях дальнего севера Сибири. И позже, в Петербурге, он явился знатоком
этих отдаленных окраин. На основании данных сибирских промышленников, он
подвергал критике план Ломоносона по исследованию северо-восточного прохода, и,
может быть, под его влиянием Ломоносов переработал свой план и направил
экспедицию на Шпицберген. В Москве он мало-помалу отошел от дел, вышел в 1765 г.
в отставку и умер в глубокой старости (98 лет) в 1780 г. Он похоронен в Высоцком
монастыре близ Серпухова.191 Это был ученый, широко образованный и очень мягкий
человек. Рассказывают, что, будучи губернатором, он редко применял телесные
наказания и старался их смягчать, говоря: "Я сам испытал, каков кнут!" Его сын,
очень выдающийся человек, М. Ф. Соймонов был очень к нему привязан и нарочно
перешел на службу в Сибирь.192 Последние годы своей жизни Соймонов работал над
историей Петра Великого. Собранные им материалы и полуобработанная рукопись
истории сохранились, но не были изданы. Кое-чем воспользовался Миллер, кое-что
было позже издано, в XIX в.193 Еще при жизни он печатал статьи и по географии
Сибири.194 Соймонов занимался и изобретениями. В "Ежемесячных сочинениях"
описана была пилильная машина, приводимая в действие конской силой, устроенная
им в Тобольске.
Соймонов был одним из тех энергичных людей, которые приводили в исполнение
поставленную Петром Великим задачу, потребовавшую десятки лет, - составление
географического атласа России. Петр эту задачу поставил рано. Она ясна и из
устроенного им при Навигацкой школе в Сухаревой башне в Москве класса
геодезистов, сыгравших позже такую крупную роль в истории карты, и из его
исканий в Париже ученого-астронома, который бы мог выполнить эту работу. Может
быть, Петр не бесцельно сообщал в лучшие ученые учреждения Запада первые научные
новинки картографической съемки. Он показал, чего можно ждать от научной работы
в этой области. Петр остановился на Н. Делиле, с которым начались переговоры в
Париже тогда же, в 1721 г. Николай Делиль,195 которому в это время было 33 года,
имел в это время уже имя.
Он был учеником Кассини, братом известного французского географа и академика Г.
Делиля, с которым Петр познакомился в Париже. Это был, несомненно, очень
недюжинный человек, всецело преданный науке. Он прибыл в Петербург уже после
смерти Петра, в феврале 1726 г., и начал здесь в Академии наук, членом которой
он сделался, астрономические наблюдения. Больше 20 лет он оставался в России,
уехав из нее в 1747 г., перессорившись со всеми, пережив самый тяжелый период
жизни Академии наук - господство бездарного и полуобразованного Шумахера, с
которым Делиль вел беспощадную войну.196 Делиль много сделал для астрономии и
географии в России, но деятельность его была поставлена в довольно тяжелые
условия. Русское правительство смотрело на часть картографических и
географических работ как на государственную тайну, как это делается и до сих пор
с частью картографических работ Генерального штаба. Делилю пришлось много
претерпеть от подозрений, что он сделал известными на Западе некоторые из работ
русских геодезистов и картографов.197 Как мы видели, через него действительно
вошли в научное обращение некоторые из скрывавшихся результатов экспедиции
Беринга.
Делиль явился организатором астрономических наблюдений. С его приездом им была
создана первая астрономическая обсерватория в России - в Петербурге при Академии
наук. Уже в 1726 г. Делиль начал в ней свои наблюдения. Эта обсерватория отнюдь
не была приспособлена только для географических наблюдений. По своим
инструментам она стояла в это время на уровне лучших европейских обсерваторий и
могла бы способствовать общему росту наблюдательной астрономии.198 Но в этом
смысле ее работа - как и работа других тогдашних обсерваторий, кроме
Гринвичской,199 - не оказалась плодотворной.
Ее главное научное значение, кроме отдельных наблюдений в области физической
астрономии, заключается в основах географической съемки России. В связи с этим
уже в 1727 г. Делиль организовал первое астрономическое путешествие по России -
съемку русского Поморья, куда был отправлен его помощник Делиль де ля Кройер.
Делиль пользовался точными методами наблюдения и в этом отношении стоял впереди
своего времени. В рамки этой съемки была введена работа геодезистов. Уже в 1721
г. Петр отправил 30 геодезистов в провинции для приведения в порядок и
составления ими географических карт [68]. К 1727 г., когда Делиль приехал в
Россию, геодезисты И. Елагин, М. Пестриков, Д. Мордвинов, И. Ханыков уже
окончили карту Ямбурга, Копорья, Шлиссельбурга; А. Клешнин - Выборга и
Кексгольма Петербургской губернии; В. Леушинский и Исупов - Боровска Московской
