- Но почему, мой милый Спилет, ей не пойти тем путем,
который проложила природа? - ответил Сайрес Смит.
- Вулканы капризны, - сказал журналист.
- Заметьте,- продолжал инженер,- что наклон всего массива
горы Франклина способствует излиянию потока лавы в долины,
которые мы сейчас исследуем. Чтобы его направление стало иным,
должно произойти землетрясение, которое изменит центр тяжести
горы.
- Но при этих условиях всегда можно опасаться
землетрясения, - сказал журналист.
- Да, всегда, в особенности, если подземные силы начинают
пробуждаться и недра земного шара после долгого отдыха приходят
в движение. Конечно, извержение вулкана будет для нас
неприятным фактом, и было бы лучше, если бы этой горе не
вздумалось пробудиться. Но ведь мы не можем ей помешать, не так
ли? Во всяком случае, что бы ни случилось, я не думаю, что
нашим владениям на плато Дальнего Вида грозит серьезная
опасность. Между плато и вулканом уровень земли заметно
понижается, и, если лава когда-нибудь направится к озеру, она
зальет дюны и окрестности залива Акулы.
- Мы еще не видели над вулканом дыма, который бы указывал,
что готовится извержение,- сказал Гедеон Спилет.
- Нет, - ответил Сайрес Смит. - Я только вчера смотрел на
верхушку кратера и не заметил ни малейших признаков дыма. Но
возможно, что в нижней части трубы образовалось нагромождение
скал, пепла и окаменевшей лавы и что клапан, о котором я
говорил, в данное время слишком перегружен. Но при первом
серьезном напоре всякое препятствие будет устранено, и вы
можете не сомневаться, что ни остров, который представляет
собой котел, ни вулкан, играющий роль трубы, не разорвутся под
давлением газов. Но все же, повторяю, было бы лучше, если бы
извержения не произошло.
- И тем не менее мы не ошибаемся: в недрах вулкана ясно
слышится глухой грохот, - сказал журналист.
- В самом деле, - ответил инженер и внимательно
прислушался, - ошибки тут быть не может. Происходит реакция, и
мы не в состоянии определить ее значительности и конечных
результатов.
Сайрес Смит и Гедеон Спилет вышли из впадины и рассказали
своим товарищам о положении дел.
- Вот здорово! - закричал Пенкроф. - Вулкан начинает
выкидывать свои штуки! Но пусть попробует - на него найдется
хозяин.
- Кто же такой? - спросил Наб.
- Наш добрый дух, Наб, наш добрый дух. Он заткнет кратер,
если вулкан только попробует разинуть его!
Как видим, вера моряка в божество острова не знала
пределов. И действительно, тайная сила, которая успела
проявиться при стольких необъяснимых обстоятельствах, казалась
безграничной. Несмотря на самые тщательные поиски, несмотря на
все усилия, на все усердие, всю настойчивость колонистов,
загадочное убежище не было найдено, и загадочная сила осталась
столь же таинственной.
С 20 по 25 февраля поиски производились по всей южной
части острова Линкольна. Исследователи обшарили наименее
доступные, ее места. Они простукивали каждую скалистую стену,
как делают полицейские, обыскивая подозрительный дом. Инженер
снял точный план горы и распространил свои поиски до самых
нижних пластов камней. Не избежал обследования и усеченный
конус, венчавший первую площадку скал, а также верхний выступ
огромной "шляпы", в глубине которой открывался кратер.
Мало того, колонисты спустились в самую пропасть, еще не
ожившую совсем, но в глубине которой явственно слышался гул.
Ничто не указывало на близкое извержение: не было видно дыма
или пара, стенки кратера нисколько не нагрелись.
Ни здесь, ни в какой-либо другой части горы Франклина
колонисты не увидели следов того, кого они искали.
После этого исследователи направились в район дюн. Они
тщательно осмотрели от верха до подножия высокие стены,
окружавшие залив Акулы, хотя было чрезвычайно трудно спускаться
к воде.
Ничего! Никого!
В этих двух словах заключался весь итог бесплодного труда
и безрезультатной настойчивости; в них звучал гнев Сайреса
Смита и его товарищей, раздосадованных неудачей.
Наконец пришлось подумать о возвращении, так как нельзя же
было вечно продолжать эти поиски. Колонисты пришли к убеждению,
что таинственное существо не обитало на поверхности острова, и
самые странные предположения возникали в их возбужденном мозгу.
Пенкроф и Наб не ограничивались областью загадочного и
уносились в сверхъестественный мир.
25 февраля колонисты возвратились в Гранитный Дворец и,
спустив на площадку при помощи стрелы двойной канат,
восстановили сообщение со своим домом.
Через месяц, 24 марта, они праздновали третью годовщину
своего пребывания на острове Линкольна.
ГЛАВА XIV
Три года прошло. - Вопрос о новом корабле. - Как его
разрешили. - Колония процветает. - Кораблестроительная верфь. -
Холода в южном гюясе. - Пенкроф покоряется. - Стирка белья. -
Гора Франклина.
Три года прошло с тех пор, как ричмондские узники убежали
из плена. Сколько раз за эти три года говорили они о родине,
постоянно живущей в их мыслях!
Они не сомневались, что междоусобная война закончилась, и
были убеждены, что справедливое дело Севера восторжествовало.
Но каковы были обстоятельства этой ужасной войны? Сколько крови
она стоила? Кто из их друзей пал в борьбе? Вот о чем они часто
беседовали, не зная еще, суждено ли им будет скова увидеть свое
отечество. Вернуться туда, хотя бы на несколько дней,
возобновить связь с обитаемым миром, установить сообщение между
родиной и их островом, затем провести остальные годы жизни,
может быть, лучшие, в этой колонии, которую они основали.
Но для того чтобы осуществить эту мечту, им представлялись
только две возможности: либо в водах острова Линкольна появится
когда-нибудь корабль, либо колонистам придется самим построить
достаточно большое судно, чтобы совершить переход по морю до
ближайшей обитаемой земли.
- А может быть, наш добрый гений предоставит нам
возможность возвратиться на родину? - говорил Пенкроф.
И поистине, если бы Пенкрофу и Набу объявили, что их ждет
в заливе Акулы или в гавани Воздушного Шара корабль в триста
тонн водоизмещением, они бы даже глазом не моргнули. Там, где
дело касалось чудесного, их ничто не могло удивить.
Но Сайрес Смит, менее наивный, посоветовал им вернуться к
реальности и подумать о постройке судна. Это было неотложное
дело, так как им предстояло как можно скорее доставить на
остров Табор записку со сведениями о новом местопребывании
Айртона.
"Бонавентура" уже не было, и для постройки нового корабля
требовалось, по крайней мере, шесть месяцев. Приближалась зима,
так что поездка не могла состояться раньше следующей весны.
- Мы имеем время подготовиться к лету,- говорил инженер,
беседуя обо всех этих делах с Пенкрофом. - Я думаю, мой друг,
что раз уж нам приходится заново строить корабль, его следует
сделать больше. Вернется ли яхта на остров Табор, неизвестно.
Вполне возможно, что она побывала на острове несколько месяцев
назад и после тщетных поисков Айртона отправилась обратно. Не
лучше ли было бы построить корабль, который в случае
необходимости мог бы доставить нас либо на Полинезийские
острова, либо на Новую Зеландию? Как вы думаете?
- Я думаю, мистер Сайрес, что вам так же легко построить
большой корабль, как и маленький. Ни в дереве, ни в
инструментах нет недостатка. Это только вопрос времени.
- А сколько месяцев займет постройка корабля от двухсот
пятидесяти до трехсот тонн водоизмещением? - спросил Сайрес
Смит.
- Не меньше семи-восьми месяцев,- ответил Пенкроф. - Но не
надо забывать, что подходит зима и что в сильные морозы дерево
с трудом поддается обработке. Необходимо учесть, что работа на
несколько недель прервется, и если наш корабль будет готов к
будущему ноябрю, мы сможем считать себя очень счастливыми.
- Ну что ж, - ответил Сайрес Смит, - ноябрь как раз самый
благоприятный месяц для того, чтобы совершить большой переход
на остров Табор или куда-нибудь дальше.
- Это верно, мистер Сайрес,- сказал моряк.- Готовьте
чертежи. Рабочие к вашим услугам, и я думаю, что Айртон: будет
нам хорошим помощником в этом деле.
Колонисты на общем совете одобрили проект инженера;
действительно, ничего лучше нельзя было придумать. Правда,
постройка корабля в двести-триста тонн водоизмещением - большое
дело. Но колонисты верили в себя и имели на это право.
Сайрес Смит начал готовить чертежи судна и устанавливать
его габариты. Товарищи его в это время рубили и доставляли на
место постройки деревья, нужные для изготовления различных
частей и оснастки судна. Лучшие сорта вяза и дуба дал лес
Дальнего Запада; колонисты воспользовались просекой, сделанной
во время последней экспедиции, и проложили удобную дорогу,
которая получила название, дороги Дальнего Запада. Деревья
переносились в Трубы, где была устроена верфь. Что касается
названной дороги, то она была довольно извилиста, и
остановились на ней главным образом из-за большого выбора
нужных сортов деревьев; она же сделала доступной значительную
часть Змеиного полуострова. Деревья необходимо было как можно
скорее срубить и распилить: дерево нельзя употреблять свежим, а
нужно дать ему время высохнуть. Плотники усердно работали весь
апрель; хорошая погода только несколько раз нарушалась довольно
сильными бурями. Дядюшка Юп ловко помогал: забирался на
верхушки деревьев, чтобы укрепить там веревки, либо таскал на
своих сильных плечах отдельные стволы.
Весь этот лес сложили в просторном дощатом сарае,
построенном возле Труб, в ожидании, пока его можно будет
применить к делу.
Апрель был довольно хорош - таким часто бывает октябрь в
северных широтах. Земледельческие работы энергично
продолжались, и вскоре на плато не осталось никаких следов
разорения. Мельницу отстроили заново. Рядом с птичьим двором
появились новые конюшни и сараи. Их размеры сочли нужным
несколько увеличить, так как население их быстро размножалось.
В стойлах было уже пять штук онагг - четверо из них, крепкие и
хорошо обученные, ходили в упряжи и под седлом; пятая только
что родилась. Оборудование колонии пополнилось плугом, и онагги
пахали, словно йоркширские или кентуккийские быки. Колонисты
распределили между собой работу, и никто не сидел без дела.
Зато каким завидным здоровьем обладали эти труженики, как
весело проводили они вечера в Гранитном Дворце, строя тысячи
планов на будущее!
Нечего и говорить, что Айртон жил общей жизнью с
колонистами, не выражая больше, желания уйти в кораль. Все же
он постоянно был грустен и необщителен и охотнее принимал
участие в работе, чем в развлечениях своих товарищей. Это был
неутомимый работник, сильный, ловкий, умный и сметливый. Все
его любили, и он чувствовал это.
Кораль, конечно, тоже не был оставлен. Каждые два дня
кто-нибудь из колонистов отправлялся туда на повозке, чтобы
ходить за стадом муфлонов и коз, и привозил из кораля молоко,
которое сдавалось на кухню к Набу. Эти экспедиции давали
возможность поохотиться. Харберт и Гедеон Спилет в
сопровождении Топа чаще, чем другие, ходили по дороге в кораль.
Благодаря их прекрасным ружьям дикие свиньи, агути, кенгуру,
кабаны и более мелкая дичь: утки, тетерева, глухари, якамары и
кулики, всегда в изобилии подавались к столу. Произведения
крольчатника и устричной отмели, черепахи, пойманные во время
