В это время один из потерпевших крушение, очевидно, внимая
только голосу сердца, не посоветовавшись ни с кем из товарищей,
бросился в воды пролива. Это был Наб. Ему не терпелось
достигнуть берега и пройти по нему к северу. Никто не мог бы
его удержать. Пенкроф позвал его, но напрасно. Гедеон Спилет
собирался последовать за Набом.
Пенкроф, подойдя к нему, спросил:
- Вы намерены переплыть этот пролив?
- Да,- ответил Гедеон Спилет.
- Поверьте мне, с этим лучше подождать,- сказал моряк.-
Наб и один сможет помочь своему хозяину. Если и мы поплывем по
проливу, нас, пожалуй, унесет течением в открытый океан. Если я
не ошибаюсь, это течение вызвано отливом. Смотрите, берег
начинает выступать из воды. Потерпим немного, и, когда отлив
кончится, мы, может быть, найдем брод.
- Вы правы, - ответил журналист. - Будем разлучаться как
можно реже.
Между тем Наб плыл наискось, энергично борясь с течением.
При каждом взмахе рук его черные плечи показывались над водой.
Негра быстро относило в сторону, но он все же приближался к
цели. На то, чтобы проплыть полмили, ему понадобилось больше
тридцати минут, и он подплыл к берегу в нескольких тысячах
футов от того места, против которого бросился в воду.
Наб вышел на сушу у подножия высокой гранитной стены и
энергично отряхнулся; потом он быстро побежал и исчез за
утесом, который выступал в море примерно против северной
оконечности островка.
Товарищи Наба с тревогой наблюдали за смелым негром. Когда
Наб скрылся из виду, они обратили взоры на землю, у которой им
придется просить приюта. Осматривая ее, они подкрепились
несколькими раковинами, лежавшими в песке. Это все же была
пища, хотя и скудная.
Противоположный берег имел вид обширной бухты, южная часть
которой заканчивалась острым выступом, лишенным всякой
растительности и казавшимся совершенно пустынным. Этот выступ
соединялся с берегом прихотливо изрезанной полоской земли и
примыкал к высоким гранитным утесам. На северной стороне бухта,
наоборот, расширялась; берег, более закругленный по очертаниям,
тянулся с юго-запада на северо-восток и заканчивался
продолговатым мысом. Расстояние между этими двумя крайними
точками, на которые опиралась дуга бухты, составляло около
восьми миль. В полумиле от берега был расположен островок,
похожий на сильно увеличенный остов какого-то огромного
китообразного. Поперечник его в самом широком месте не превышал
четверти мили.
Побережье против островка было покрыто песком и усеяно
черноватыми скалами, которые в эту минуту вследствие отлива
постепенно выступали из воды. На втором плане виднелось нечто
вроде гранитного вала высотой не менее чем в триста футов,
отвесные склоны которого венчал причудливой формы гребень. Этот
вал тянулся на расстоянии трех миль и неожиданно обрывался с
правой стороны, заканчиваясь срезанной гранью, которая казалась
отесанной руками человека. Слева, над мысом, эта стена
разветвлялась на множество призматической формы отрогов.
Состоявшая из утесов и осыпавшихся камней, она постепенно
снижалась, соединяясь продолговатой грядой со скалами южной
стрелки. На верхнем плато берега не росло ни единого деревца.
Это было обнаженное плоскогорье, вроде того, что возвышается
над Капштадтом на мысе Доброй Надежды, но меньшее по своим
размерам. Так, по крайней мере, казалось с островка. Зато
справа и сзади срезанной грани вала виднелось достаточно
зелени. Без труда можно было различить смутные очертания
высоких деревьев, сливавшихся в необозримые леса. Эти зеленые
заросли радовали глаз, утомленный резкими очертаниями
гранитного вала. Наконец на самом заднем плане, выше плато, в
северо-западном направлении на расстоянии не меньше семи миль
ярко белела вершина, озаренная лучами солнца. Это была снеговая
шапка, украшавшая далекую гору.
Невозможно было ответить на вопрос, является ли эта земля
островом или частью материка. Но геолог, увидев уродливые
скалы, громоздившиеся с левой стороны, не колеблясь, приписал
бы им вулканическое происхождение: они, несомненно, являлись
продуктом работы подземных сил.
Гедеон Спилет, Пенкроф и Харберт пристально всматривались
в этот берег. Там придется им прожить долгие годы, а быть
может, и умереть, если их не снимет какой-нибудь проходящий
корабль.
- Ну, Пенкроф, что ты скажешь? - спросил Харберт.
- Что скажу? - отвечал моряк. - В этом, как и во всем,
есть хорошее и плохое. Увидим, что будет дальше. Но отлив,
кажется, становится сильнее. Часа через три мы попробуем
переправиться, а когда попадем на тот берег, то постараемся
как-нибудь выпутаться и найти мистера Смита.
Пенкроф в своем предвидении не ошибся. Через три часа, при
полном отливе, песчаное дно канала почти обнажилось. Островок
отделял от берега лишь узкий ручей, который, наверное, нетрудно
будет перейти.
Около десяти часов Гедеон Спилет и его товарищи, сняв с
себя одежду, связали ее в узлы и, неся их на голове, вошли в
ручей, глубина которого не превышала пяти футов. Харберт, для
которого и это было много, плавал, как рыба, и прекрасно
справился со своей задачей. Все трое без затруднений достигли
противоположного берега. Там солнце их быстро обсушило, и,
одевшись, они стали держать совет.
ГЛАВА IV
Литодомы. - Устье реки. - Трубы. - Поиски продолжаются. -
Хвойный лес. - Заготовка топлива. - В ожидании отлива. - Вид с
берега. - Сплавной плот. - Возвращение к Трубач.
Прежде всего журналист условился с Пенкрофом, что тот
будет ожидать его возвращения здесь же, и, не теряя ни минуты,
быстро пошел по берегу - в ту сторону, куда направился Наб.
Вскоре он исчез за поворотом дороги. Ему не терпелось узнать,
нет ли новостей о Сайресе Смите.
Харберт хотел было последовать за ним.
- Не ходи, мой мальчик,- сказал Пенкроф.- Нам нужно
устроить лагерь и посмотреть, возможно ли здесь найти
какую-нибудь более основательную пищу, чем ракушки. Когда наши
друзья вернутся, им надо будет подкрепить силы. Каждому - свое
дело.
- Я готов, Пенкроф,- ответил Харберт.
- Ну вот и прекрасно,- ответил моряк,- дело пойдет на лад.
Будем действовать по плану. Мы устали, замерзли и
проголодались. Надо, значит, найти кров, огонь и пищу. В лесу
есть дрова, в гнездах есть яйца. Не хватает только дома.
- Я поищу, нет ли в этих скалах пещеры, - сказал Харберт.
- В конце концов я, наверное, найду какую-нибудь дыру, куда нам
можно будет спрятаться.
- Правильно, - сказал Пенкроф. - В дорогу, мой мальчик!
Они двинулись вдоль стены, по песчаному берегу,
значительно обнажившемуся вследствие отлива. Но, вместо того
чтобы идти к северу, они направились к югу. В нескольких сотнях
шагов от того места, где они высадились, Пенкроф заметил узкую
расщелину. По его мнению, она должна была служить выходом для
реки или ручья. А потерпевшим крушение было важно иметь
поблизости питьевую воду. К тому же было вполне возможно, что
поток вынес Сайреса Смита в эту сторону.
Как уже сказано, стена имела более трехсот футов высоты,
но это был сплошной массив, и даже у его подножия, до которого
едва доставали волны, не было ни одного углубления, где можно
было бы найти приют. Стена, совершенно отвесная, состояла из
крепчайшего гранита, который никогда не точили воды моря. Над
вершиной ее летало множество водяных птиц, главным образом,
перепончатопалых, с узкими, продолговатыми и острыми клювами.
Это были весьма крикливые существа, нисколько не напуганные
присутствием человека, который, очевидно, впервые нарушал их
одиночество. Среди этих птиц Пенкроф заметил нескольких фомок -
вид поморников, которых иногда называют "морскими
разбойниками", а также маленьких хищных чаек, гнездившихся в
углублениях гранита. Один ружейный выстрел по этому скопищу
птиц принес бы богатую добычу, но, чтобы выстрелить, необходимо
ружье, а у Пенкрофа и Харберта его не было. Впрочем, фомки и
чайки почти несъедобны, а их яйца имеют отвратительный вкус.
Между тем Харберт, который свернул немного более влево, вскоре
увидел скалы, покрытые водорослями. Через несколько часов их
должен был затопить прилив. На этих скалах, увитых скользкой
морской травой, виднелось множество двустворчатых раковин,
которыми не могли пренебречь проголодавшиеся люди. Харберт
кликнул Пенкрофа, и тот быстро подбежал.
- Э, да это съедобные ракушки! - воскликнул моряк. - Вот
что заменит нам яйца.
- Это несъедобные ракушки, - ответил Харберт, внимательно
осматривая прицепившихся к скале моллюсков, - это литодомы.
- А их едят? - спросил Пенкроф.
- Конечно.
- Ну, так будем есть литодом.
Моряк мог вполне положиться на Харберта: юноша был очень
силен в естественной истории и с подлинной страстью любил эту
науку. Отец Харберта поощрял его занятия и дал ему возможность
прослушать лекции лучших бостонских профессоров, которые очень
любили умного и прилежного мальчика. Знания Харберта как
натуралиста были не раз использованы впоследствии, и первое их
применение оказалось удачным.
Литодомы - продолговатые раковины, соединенные в гроздья и
крепко пристающие к скалам. Они принадлежат к тому виду
моллюсков-бурильщиков, которые просверливают отверстия в самых
крепких камнях. Раковины литодом закруглены с обоих концов;
этот признак отличает их от прочих съедобных ракушек.
Пенкроф с Харбертом основательно закусили литодомами,
раскрывшими раковины навстречу солнцу. Они ели их, как едят
устриц, и нашли, что у этих моллюсков очень острый вкус.
Поэтому Пенкрофу и Харберту не пришлось жалеть об отсутствии у
них соли или какой-либо другой приправы. Им удалось на время
утолить голод, но зато их мучила жажда, которая еще усилилась
от пищи, остро приправленной самой природой.
Надо было отыскать пресную воду, которой не могло не быть
в этой прихотливо изборожденной местности. Пенкроф и Харберт
наполнили карманы и носовые платки литодомами и двинулись
дальше. Пройдя шагов двести, они достигли расщелины, которую,
по правильному предположению Пенкрофа, до краев наполняла
небольшая речка. Стена в этом месте как бы раздвинулась,
уступая напору подземных сил. У подножия ее образовалась
маленькая бухточка. Речка в этом месте была шириной футов в
сто; ее отвесные берега были с обеих сторон не шире двадцати
футов. Русло потока пролегало между гранитными стенами, которые
по мере удаления от устья постепенно снижались. Далее он резко
сворачивал в сторону и скрывался в зарослях в полумиле
расстояния.
- Вода здесь, топливо там,- сказал Пенкроф.- Не хватает
только жилья.
Вода в речке была совершенно прозрачна. Пенкроф убедился,
что теперь, то есть в те часы, когда до нее не доходит прилив,
она пресная. Установив это важное обстоятельство, Харберт
принялся искать какое-нибудь углубление, могущее послужить
убежищем, но его поиски оказались тщетными. Стена повсюду была
отвесная, гладкая и ровная.
У самого устья реки, несколько выше линии прилива,
обвалившиеся скалы образовали грот, или, скорее, огромное
отверстие в груде камней. Такие нагромождения часто образуются
в местностях, изобилующих гранитом; обычно их называют
"трубами".
Пенкроф и Харберт далеко углубились в усыпанные песком
проходы среди скал. Они были достаточно освещены, так как лучи
солнца проникали в промежутки между гранитными глыбами, которые
только чудом сохраняли устойчивость и не падали. Вместе со
