второй подхватывал шайбу и бил. Бил из любого положения. Бил клюшкой,
коньком, пятачком.
И забил именно пятачком, лежа перед чужими воротами, решающую шайбу.
Болельщики кричали и спорили, обсуждая необычный гол. Но в каких пра-
вилах сказано, что нельзя подправить шайбу носом?!
Вага рассердился, стукнул Одноуха и был удален. Вместо него на поле
вышел Вага-старший, отдал приказ своей команде: "Будем играть дружно!"
От толстого повара чужие игроки отлетали, как горох от стенки. Но
отец Ваги был в валенках, бегал неуклюже, и ребята опережали его.
Вслед за поваром на поле устремились другие отцы. На минуту брали у
сыновей клюшку и увлекались игрой. Вскоре основной состав был оттеснен
за барьер, превратился в болельщиков.
Трещали клюшки и ворота. Игроки сбросили пальто, полушубки, шапки.
Двор стеной шел на двор.
- Товарищи, что происходит? - прозвучал строгий голос Тамары Констан-
тиновны. - Такой мороз, а ребята без пальто.
- Какой мороз? - удивился отец Ваги, вытирая пот со лба. - Тропичес-
кая жара, дышать нечем!
- Точно, Тамара Константиновна, - подтвердили Одноух и Дыркорыл, сту-
ча зубами. - Тропический мороз...
- Они схватят воспаление легких! - предупредила Тамара Константинов-
на.
Нехлебов смутился, пробормотал:
- Совсем мужики впали в детство... - Накинул на Одноуха и Дыркорыла
полушубок, схватил их в охапку, побежал к подъезду. - Сейчас же под го-
рячий душ!..
Отец Ваги пощупал уши сына, нахлобучил на него свою шапку.
- И верно - мороз. Пошли оттаивать...
А больше всех, пожалуй, замерз одинокий болельщик на дереве.
В азарте игры о Картине все забыли. Да и что она могла? Клюшку клювом
не удержишь, а уж о коньках и думать нечего.
Картина очень обрадовалась, когда услышала призыв из форточки: пора
домой!
В ванной наши нападающие распарились, с удовольствием вспоминали за-
битые голы.
- Скажи, - спросил Одноух отца, - а это хорошо - впадать в детство?
Нехлебов рассмеялся:
- Замечательно! Подрастешь - узнаешь. Только теперь будем играть
вместе.
А Картина, как ни старалась, не могла вспомнить свое детство. Как она
выглядела? Маленькой глупой вороной? Трудно себе представить... Ведь это
было почти двести лет назад.
И ей очень захотелось вернуться в свое детство. Но что для этого сде-
лать? Может быть, поступить в первый класс?
ВЕСЕННЕЕ НАСТРОЕНИЕ
Весна снижает оценки даже у отличников.
В дневниках погоды, который каждый день ведут школьники, светит вовсю
солнце, увеличивается долгота дня, но времени на уроки почему-то не хва-
тает. Рядом с пятерками появляются четверки и даже трояки.
Дыркорыл каждое утро встречал с какой-то особой радостью, бежал с хо-
рошим настроением в школу, а Одноух, наоборот, еле передвигал ноги, тер
лапкой красные глаза, зевал на уроках.
- Ты спишь на ходу? - спросил на перемене Дыркорыл приятеля и дал ему
подножку. - Не видишь - Ирка идет?
Ира сидит на парте перед нашими отличниками.
У нее такая длинная пушистая коса, что Одноух иногда не выдерживал,
дергал тихонько - привет, мол; но Ирка на него ни разу не пожаловалась.
Дыркорыл не позволял себе таких вольностей. А сейчас почему-то обра-
тил на Ирку внимание: такая была она солнечная и сияющая у раскрытого
окна.
От подножки Одноух растянулся на полу, Ира улыбнулась, а Дыркорыл
вдруг почувствовал, как бешено стучит его сердце.
С этой минуты Дыркорыл стал совершать неожиданные поступки.
Он вызвался идти за хлебом, хотя очередь была Одноуха. Тот немедленно
согласился, прилег на мягкий диван.
В магазине Дырк не подошел к прилавку с хлебом, а замер у стеклянной
витрины, наблюдая, не идет ли по улице Ира.
Она прошла мимо витрины. Дыркорыл выскользнул из магазина, с равно-
душным видом поплелся за девчонкой.
Видит: стоит Ира посреди двора и, задрав голову, смотрит в небо. Дыр-
корыл тоже задрал свой пятак и не заметил ничего особенного - ни верто-
лета, ни воробья, ни знакомой Картины, ничего, кроме слепящего солнца.
Дыркорыл стукнул девочку по плечу:
- Ты чего, Ирка?
Она оглянулась, засмеялась: "Ничего!" - и побежала за дерзким поро-
сенком.
Они стали бегать и прыгать как сумасшедшие. А за ними какой-то
мальчишка увязался. Он размахивал руками и кричал: "Я вот вам... я вот
вам..." И все они хохотали.
Дыркорыл взбежал на горку и прыгнул вниз.
Искры брызнули из глаз. На мгновение прыгун даже потерял сознание. Но
тут же вскочил, побежал опять прыгать.
А Ира опять смотрит в небо. Там, в самой вышине, парит белоснежная
птица.
- Это Картина? - спрашивает девочка. И после кивка Дыркорыла продол-
жает: - Так я завидую вам! Приятно иметь такого друга.
Дыркорыл чуть не брякнул: "А со мной разве не интересно дружить?"
Но вместо этого закричал в самое небо:
- Картина! Картина! Спускайся! Давай с нами играть!
Картина не обращала на них никакого внимания, продолжая кружить в лу-
чах заходящего солнца. Сейчас она была розовой вороной.
- Что с ней? - спросила девочка. - Она не слушает тебя?
Дыркорыл лишь вздохнул, не понимая, что случилось с его приятельни-
цей.
Картина прекрасно наблюдала все сверху, слышала летящие голоса и де-
лала вид, что ничего не замечает. Конечно, можно и поиграть с девочкой и
мальчиком. Но разве это решит самую важную для нее проблему? Как побо-
роть в себе десятилетия гордого одиночества? Как быть полезной людям?
Как стать счастливой?
Картина думала, думала и ничего не могла придумать...
Иру окликнули, она ушла домой.
Дыркорыл долго стоял посреди двора и смотрел на Ирины окна. Ему каза-
лось, что она вот-вот выйдет и снова начнется веселая карусель бега. Но
Ира не вышла.
Хлеб Дыркорыл прозевал: магазин закрылся.
Отец, конечно, сделал выговор Одноуху. Тот, лежа на диване, приоткрыл
один глаз, сказал:
- Я не виноват. Просто Дыркорыл влюбился.
Дыркорыл подпрыгнул на месте, покраснел до самого кончика хвоста.
- Я пробежал тысячу километров, пока ты спал, а хлеба нигде нет.
- Влюбленный поросенок, - хихикнул Одноух. - Сотри грязь с пятачка.
- Дохлый заяц! - не выдержал Дыркорыл, дернув обидчика за ухо.
Одноух вскочил, принял боксерскую позу:
- За зайца ответишь!
Драчунов разнял Нехлебов. И объяснил, что влюбленным имеет право быть
каждый, кто не дерется, не ругается и вовремя учит уроки. Но сейчас -
луна уже светит в окно, а в дневниках еще не нарисовано солнце.
Одноух пробудился от спячки. Он писал в тетради и с тоской поглядывал
на луну. Так приятно запахнет скоро свежей зеленью. Покататься бы сейчас
по траве, поточить о молодую кору зубы. Может, и ему в кого-нибудь влю-
биться, стать благородным и чуть сумасшедшим человеком? Но в кого?
Одноух зевнул, огляделся, увидел пустой балкон.
Сегодня все какие-то шальные. Даже Картина загулялась, не вернулась в
свое гнездо.
СЕЛЬСКИЙ ПОЧТАЛЬОН
В Ершах объявился необычный почтальон.
Тридцать лет по сельским дорогам гоняла на велосипеде и мотоцикле с
сумкой через плечо тетя Наташа, и веселого быстрого почтальона знал каж-
дый мальчишка.
Но вот не только педали, но и собственные ноги стали тяжеловаты для
тети Наташи, она собралась на пенсию.
Ждали нового почтальона из центра. Газеты и письма в Ершах разносили
школьники. Тетя Наташа сортировала почту, диктовала в далекие пункты те-
леграммы по телефону.
В свободные минуты почтальонша сидела у окна и беседовала с большой
белой птицей.
Картина облюбовала себе дерево возле почты.
Напротив почты находился универсальный магазин, и из него то и дело
неслась бравая музыка. Музыкальную страсть Картины сразу подметила тетя
Наташа. Почему-то ей показалось, что белая ворона обосновалась возле
почты именно из-за музыки.
- Что больше нравится? - интересовалась тетя Наташа. - Марши или
вальсы?
Ворона кивнула.
- А мне гармошка, - призналась почтальонша. - Знаешь, как я в моло-
дости частушки пела? Ты небось видела.
Картина помнила и залихватские переборы гармони, не смолкавшие на де-
ревенской улице до рассвета, и частушки со смехом и притопами.
Из дверей магазина вылетели резкие ритмичные звуки, смешались с гро-
хотом проехавшего грузовика, застряли в шлейфе пыли.
- Верка! - грозно позвала тетя Наташа, и, когда на крыльце показалась
ее дочь, потребовала: - Отключи громыхалку. Поставь нам вальс.
Продавец Вера пожала плечами, удалилась за стеклянный прилавок, но
пластинку все же переменила.
Волны вальса понеслись по улице, уплыли в небо, и голубоглазая ворона
взмахнула белоснежными крыльями.
- В почтальоны не пошла, - критиковала дочь тетя Наташа. - Культурой
обслуживания занялась. А какая у нее культура? Один джаз в голове.
- Ну что вы, мамаша, говорите? - отвечала, услышав критику, из откры-
того окна Вера. - Ценники на виду, все люди грамотные. Нашли кому жало-
ваться - сороке.
- Я тебе в книге жалоб запись сделаю! Слышь, Верка?! - крикнула, рас-
сердившись, почтальон, но слова ее утонули в новой модной мелодии.
Тетя Наташа залюбовалась дочерью: какая красивая невеста - отражается
в разных зеркалах.
Покупателей в эти ранние часы не было. Три Верки, которых видела в
зеркалах тетя Наташа, скучали возле блестящих прилавков.
А почта работала. Машина привезла свежие газеты и письма.
Тетя Наташа привычно раскладывала корреспонденцию.
Стучал в соседней комнате телеграф.
Пришла срочная телеграмма - в село Озерки председателю колхоза, и те-
тя Наташа расстроилась: в Озерках испорчен телефон, а до села километров
пятнадцать. Что делать? Как передать срочные слова? Не потащишься пешком
по весенней грязи... Сидеть у окна и ждать, когда проедет мимо какойни-
будь Озерковский шофер?
Тетя Наташа поделилась своими огорчениями с Картиной. Та слетела с
дерева, уселась на подоконнике, стукнула клювом о раму: "Кар!"
- Неужели сама отнесешь? - догадалась тетя Наташа и даже попятилась
от такой смелой идеи.
"Кар-р-р!" - решительно подтвердила Картина: кор-респонденцию достав-
лю, не беспокойтесь, раз такая неприятная сложилась картина.
- Ты Озерки как будто знаешь... - размышляла вслух почтальонша. - По
прямой, по воздуху, туда километров восемь будет. И правление колхоза,
может, знаешь, где стоит?
Картина кивком подтвердила, что знает: правление, конечно, на площади
стоит.
Тетя Наташа хлопнула в ладони, хотела обнять свою спасительницу, но
постеснялась.
- Возьми, - она протянула телеграмму и квитанцию. - Расписку не за-
будь!
Белый почтальон уже летел над крышами, держа в клюве срочную депешу.
Сильные крылья беззвучно рассекали воздух, но Картина ощущала его упру-
гость каждым своим пером. Она торопилась, понимая важность поручения.
"Вы что - не видите, что в клюве не простая бумаженция?! Это же
"Те-ле-грам-ма"! Срочная бумага! Печатными буквами пишется на тонкой
ленте и приклеивается к бланку с двумя "м"! Телеграмма".
"Эх, мелкие птахи! - размышляла про себя белая ворона, встречая кры-
латых собратьев. - Что вы понимаете в почтовом деле? Как пишется слово
"телеграмма"?"
Тянулись поля и перелески. Разбрызгивая грязь, неслись по петлям до-
рог машины. Картина летела напрямую, заставляя сворачивать встречных
птиц.
Три озерка среди ельника.
За ними - большое село.
Самая просторная крыша, блестящая издали на солнце, - это правление,
где ждет телеграмму председатель Федосов.
Сквозь стекло Картина с трудом разглядела в продымленной комнате нес-
колько человек и дала о себе знать.
На стук распахнулось окно, из него повалил густой дым. Можно было по-
думать, что в комнате пожар. Но опытная ворона прекрасно знала, что во
время совещаний из служебных помещений струится табачный дым.
- Никого нет! - сказал распахнувший окно человек, равнодушно взглянув
