на ворону.
Картина настойчиво долбанула раму.
- Не мешай работать! - махнул человек.
- А ну погоди, - отстранил его председатель совхоза, - не видишь -
бумага?!
И протянул руку.
Картина, признав председателя, позволила взять телеграмму.
- Да это же мне! Депеша... Молодец, птица! - И председатель внима-
тельно оглядел Картину. - Никак ты наша, берниковская? А?
Картина важно наклонила голову и протянула лапой квитанцию.
- Надо расписаться? - весело поинтересовался председатель и, вынув
карандаш, поставил лихой росчерк. - Благодарю за срочность, уважаемая!
Прошу беспокоить нас в любое время! Будем очень рады. - И крикнул через
плечо: - Зерна дайте почтальону!
Но почтальон уже улетел.
Председатель проводил ее долгим взглядом, вспомнил сломанный телефон,
старую тетю Наташу и обо всем догадался.
- Кончать совещание! - приказал председатель. - Всем - по рабочим
местам! И открыть окна! Забыли, что на дворе весна?!
На весенних радостных крыльях возвращалась в Ерши Картина. Впервые в
жизни выполнила она такое поручение. Значит, людям нужна ее способность
летать... Так приятно лететь, когда знаешь цель.
Тетя Наташа ахнула, когда увидела подпись председателя Федосова, пог-
ладила птицу по голове:
- Устала, бедняжка?
Картина легко взлетела на почтовое дерево.
- Верка! - закричала почтальонша так пронзительно, что продавщица,
бросив покупателей, мигом выскочила на крыльцо. - Заводи марш, Верочка!
Самый распрекрасный марш!
Вера ничего не поняла, но в магазине тотчас грянул во всю мощь труб
боевой марш.
Картина неподвижно замерла на ветке. Она была растрогана.
Пионеры еще не приходили за почтой. И тогда новый почтальон взялся
разносить письма. Картина указала розовым клювом на пачку корреспонден-
ции.
- Погоди, - спохватилась тетя Наташа, пересчитав письма. - Как ты уз-
наешь, кому какое?
Ерши большие, улиц много, а на почтовых ящиках номера квартир.
Тут Картина совсем изумила почтальоншу, дав понять, что она обучилась
грамоте. Взяла конверт с номером дома три и квартирой четыре и простуча-
ла клювом семь раз.
- И буквы знаешь? - тихо спросила тетя Наташа.
"А-кра, бе-кре..." - вполголоса подтвердила белая ворона.
- Лети, - разрешила почтальон и задумалась. - Погоди маленько.
Принесла из соседней комнаты коричневую сумку, разложила письма по
отделениям, укоротила ремень, надела птице на шею.
- Теперь ты настоящий почтальон... В добрый путь!
Под торжественный марш начал работать новый почтальон. Облетала улицу
за улицей, дом за домом. Входила в подъезд, вынимала клювом из сумки
нужное письмо и - в щель, в ящик.
Гордо чувствовала себя белая птица!
А тетя Наташа, сидя у окна, размышляла, как изменился на ее глазах
мир. Когда-то радио было в новинку, а теперь - пожалуйста, вокруг
столько источников знаний, что даже вороны попадаются почти грамотные.
Конечно, Картина очень мудрая ворона, друзья у нее умницы, и бухгал-
тер Нехлебов почти академик в счете. Но разве легко научиться считать до
десятка, когда у тебя четыре когтя на лапе?.. Пятипалый складывает две
лапки, и у него ровно десяток. Двукопытный складывает пять раз по два.
Птице соображать труднее: четыре да четыре, да плюс два хвоста - свой и
чужой. Запутаться можно со своими соображениями!
Обедать домой тетя Наташа не пошла. Дождалась крылатую помощницу, и
они вместе утолили голод хлебом с молоком. Вера уже знала, что случилось
на почте, и из магазина летел вальс за вальсом. Тетя Наташа рассказывала
Картине о своей жизни.
В конце рабочего дня Картина отнесла одной старушке пенсию. Старушка
нисколько не удивилась, увидев на балконе птицу с сумкой, спросила:
- Это Наташка тебя прислала?
Пересчитала аккуратно деньги, расписалась в ведомости, вздохнула:
- Совсем глупая стала. За деньгами - и то ноги не идут. - И вдруг
улыбнулась: - Мне бы твои крылья, твою молодость. Ох, и залетела бы я в
самую вышину...
Картина промолчала, не стала уточнять, что она гораздо старше хозяй-
ки. Иногда стыдно бывает, что у тебя большие сильные крылья, а у другого
их нет...
- Прилетай, милочка, прилетай, моя красавица, - попрощалась старушка
с почтальоном.
Первый раз в жизни была Картина счастлива. Ей казалось, что она помо-
лодела на сто лет. Неужели теперь она нужна стольким людям?!
...Картина так устала, что впервые проспала рассвет. Ей снилось, что
она летит с сумкой над земным шаром и бросает с вышины письма, а люди
ловят их и приветливо машут вслед.
ПЕРВЫЕ КАНИКУЛЫ
Вот и прошел учебный год.
Каникулы!
Слово звонкое, как удар по мячу. Первые каникулы в жизни Одноуха и
Дыркорыла. Теперь они люди ученые. Выучили полкилометра стихов, сложили
и вычли в уме множество разнообразных предметов, получили сто похвал от
Тамары Константиновны и сто одно замечание от Констнтинтамарыча, поссо-
рились, помирились и подружились со всеми товарищами, выросли, повзрос-
лел, поумнели... И перешли во второй класс.
В шкафу лежат подарки - две большие книги с картинками и надписью:
"За отличные успехи и прилежание".
Действительно, в тетрадях, которые раньше тянули на единицу, появи-
лось много пятерок, их даже жалко выбрасывать. Что же касается прилежа-
ния, то оно не всегда было отличным, но в основном - прилежным.
Последний урок - как праздник, а нашим героям почему-то грустно вспо-
минать его.
Вошла Тамара Константиновна с пачкой книг и раздала всем подарки.
Глаза у нее были блестящие, голос взволнованный - самая красивая учи-
тельница, которая только может быть! И каждый улыбался и невольно стано-
вился серьезным, когда ему вручали книгу.
Тамара Константиновна внимательно смотрела на подходившего к ней пер-
воклашку, говорила важные для него слова, и первоклашка моментально
взрослел и становился второклассником.
Когда алфавит в классном журнале кончился, учительница объявила, что
в новом учебном году их будет не тридцать два ученика, а тридцать три, и
показала новую парту. Весь класс так и залился смехом, увидев эту парту.
В углу под самым потолком была приделана обыкновенная толстая палка.
И смолк класс, потому что в открытое окно влетела белая птица и усе-
лась на свою парту.
Картина сразу украсила собой пустующий угол.
Она сидела, как и все, очень прямо, уставившись выпуклым глазом на
учительницу, и в ее черной почтовой сумке лежали учебники для второго
класса.
Тамара Константиновна называла новые учебники, а Картина доставала
клювом из сумки нужную книгу и демонстрировала с высоты классу.
Ребята пишут и пишут в тетрадях. То поднимут голову и посмотрят на
учительницу, то оглянутся на Картину. Умница птица, ее и вороной-то не-
ловко назвать: за несколько месяцев вызубрила всю программу, догнала то-
варищей, будет учиться дальше.
Тридцать третье место прочно утвердилось в классе!
Одноух и Дыркорыл особенно прилежно составляли список дел на лето.
Как важно им не забыть ничего, чему они выучились в школе. За три ме-
сяца они прочитают все книги, заглянут в учебники, будут во всем помо-
гать Нехлебову. Теперь их трое помощников - Дружный коллектив.
Кончился последний урок, взлетела со своей парты Картина, и будущие
второклассники с веселым шумом и неожиданной грустью покинули класс.
Но грусть похожа на дымок погасшего костра. Повеял ветер, и нет его -
растаял. Только в памяти остался едва уловимый след.
Весенний ветер гуляет по улице, влетает в открытые окна, зовет озор-
но: эй, вы, не проспите каникулы!
Впереди три месяца полной свободы, зеленой травы, зеленого неба, зе-
леного ветра, зеленого жаркого солнца. Вот как сладко зевает на подокон-
нике кошка: каш-кис-кус-лыш... Смотрит одним глазом на побледневшие уче-
ные физиономии, понимает, умница, что нужна ее хозяевам срочная меди-
цинская помощь природы - солнце, воздух и вода.
- Буду вставать рано, - сказал Дырк. - Сделал зарядку, бегом к реке и
- лови себе рыбку хвостом. На завтрак.
- Хорошо тебе с голым хвостом. А я? Обо мне не подумал, - обиделся
Одноух. - Ну, и я не пропаду. Целый день буду загорать.
- Как это? - удивился Дырк, оглядывая мохнатого приятеля.
- Обыкновенно, на солнышке.
- Снимешь шкуру, - поддакнул Дыркорыл, - наденешь трусики и валяйся
пузом вверх...
- И сниму! - гордо заявил Одноух. - И валяться буду... Даже купаться!
- А ты. Картина, как начнешь каникулы? - поинтересовался Дырк.
"Кар! - деловито гаркнула птица. - Корреспонденция!.. Срочные де-
ла!.."
Картина нацепила сумку на шею и полетела на почту. Скорее, скорее!
Может быть, лежат важные телеграммы...
Одноух и Дыркорыл, поспорив, разошлись в разные стороны.
Ух, как жарило солнце!
Дыркорыл язык высунул, пока добрался до реки. Удочки разматывать не
стал, бросил на траву. Уселся на бревне, упавшем с берега, хвост и копы-
та в воду опустил, отдыхает.
Сидит Дырк на бревне, шевелит хвостом в прохладе, напевает:
Пусть удирает крокодил.
Когда рыбачит Дыркорыл.
Я - Дыркорыл, я - Дыркорыл,
А дальше я забыл!..
Вдруг кто-то хвать его за хвост. Да пребольно.
Дыркорыл вздрогнул, осмотрел хвост. На нем белели ямочки от чьих-то
зубов.
"Эге, - сказал себе Дырк, - окунь хватанул".
Конечно, жадный окунь принял хвост за гигантского червя, крокодилы
ведь в реке не водятся. Жирный золотисто-зеленый окунь бродил где-то ря-
дом, но Дырку лень было возиться с удочкой, лень было и пошевелиться.
Что-то тяжелое повисло на хвосте, и рыболов - бултых! - полетел с
бревна.
Наступила отвратительная, ужасно мокрая тьма.
"Хрюну!" - крикнул, хлебнув воды, наш герой, что означало: тону, спа-
сайте, кто может!
Рыбы брызнули во все стороны от неудачливого рыболова, им и в голову
не пришло, что некоторые не умеют плавать.
Дыркорыл отчаянно махал лапами, не зная, что он легче воды и барахта-
ется на самой поверхности.
"Хрюну! - снова крикнул перепуганный рыболов в самое небо. - Тамарк-
рокодилыч, я больше не буду врать. Я не умею плавать!.."
Кто-то очень сильный схватил тонущего за ухо, поволок к берегу.
...Когда Дыркорыл выплюнул из себя речную воду и открыл глаза, он
смутно увидел мокрого симпатичного зверя. Наверно это был речной бобр.
Ну, конечно, смелый великолепный пловец спас несчастного рыболова.
Дыркорыл хотел пожать лапу своему спасителю, но руки не слушались
его, а голова гудела.
- Спасибо, бобрик, - жалобно произнес Дырк, дрожа всем телом и стуча
зубами. Страх медленно покидал Дыркорыла: он снова был на твердой земле.
- Да что там, - бобр смущенно махнул мокрой лапой.
- Ты спас меня! - искренне сказал Дырк, не обращая внимания на то,
что бобр произносит человеческие слова.
- Пустяки! - голос бобра прозвучал чуть знакомо. - Ты замерз. А ну,
за мной!
Они побежали по зеленой траве и сразу же наткнулись на чью-то шкуру.
Точнее, это была шуба, которую кто-то потерял. Бобр накинул шубу на пле-
чи Дырка, велел сделать пробежку, чтоб не простудиться.
Ох и жарко было Дыркорылу бежать в шубе.
Пот тек ручьями с рыболова, но он послушно следовал совету, делая
круг за кругом.
Два гусака загоготали, вытянув шеи при виде неизвестного существа.
Так хотелось им ущипнуть страшилище, узнать, кто это такой! Но Дырк шик-
нул на них на ходу, махнул острым копытом: смотрите, задену ненароком по
клюву, придется искать зубного врача!..
Гуси отстали.
Бегун встал как вкопанный, упершись в землю копытами. Страшная догад-
ка поразила Дыркорыла: на нем была шкура Одноуха!
Где же друг, если его шкура валялась в траве?
У Дырка кругом пошла голова, пятачок побледнел.
- Он совсем голый...
- Что ты сказал? - спросил бобр, глаза его весело блеснули. - Кто го-
лый?
- Мой друг, - признался Дыркорыл и, путая слова не от дрожи, а от
