панцирников-меченосцев и четверо волчьих всадников. Кондотьеры сбились в
плотный круг и как могли отбивались. Славута и Боромир уже настроились на
тяжелую сечу; Омут грозно поигрывал булавой. Но с востока одновременно с
четверкой, догонявшей Вишену, явился верхом на волке Яр, а спустя
некоторое время - отряд песиголовцев.
- Ну, вяжется! - пробормотал Боромир. - Нарочно не выдумал бы!
Силы были примерно равны. Меченосцы оставили попытки окружить отряд и
выстроились в ряд, прикрывшись щитами. Крыланы с топорами в руках
спешились. Яр приблизился к ним; волк его приседал под тремя тяжело
нагруженными объемистыми сумками. Песиголовцы присоединились к
кондотьерам.
- Славута, - негромко сказал Тарус дреговичу. - Глянь влево, во-он,
среди мха...
Дрегович глянул: там лежал незамеченный никем меч Вишены, на гарде
теперь светилась одна из рун, средняя. Тут же рядом валялись ножны и еще
какая-то железная мелочь.
- Подобрать?
- А что, этим отдать прикажешь? - ядовито переспросил Тарус. - Я их
отвлеку, а ты потихоньку все подбирай...
Кашлянув, Тарус повернулся к строю аргундорцев и громко сказал:
- Яр! Раз уж судьба свела нас, может поговорим?
Кондотьер в черном взглянул в глаза чародею. Это был уже не тот
мальчишка, какого помнили все по родному миру. За годы, проведенные с
Саятом в Иллурии, он возмужал и окреп. И не приходилось сомневаться, что
теперь его рука надежно держит меч.
Славута потихоньку пятился к оружию Вишены.
- Нам не о чем говорить, - бесцветно сказал Яр. - Я избрал свой путь,
и не сверну с него.
- Разве ты не хочешь вернуться домой? - спросил Тарус вкрадчиво.
- А что я там забыл? Опять хворост в лесу собирать, да коров пасти?
Здесь я - воин, и меня ценят. Мне нет нужды возвращаться.
- Нам нужен твой меч, Яр. И мы возьмем его.
- Попробуйте, - усмехнулся тот. - Только не выйдет у вас ничего. Ваше
колдовство на меня не подействует, потому что я служу колдуну посильнее
тебя, Тарус. И ты это знаешь.
Тарус промолчал. Увы, это было правдой. А измотанный недавней
неожиданно тяжелой стычкой отряд вряд-ли без потерь сокрушит незыблемый
щитоносный строй. Даже при помощи песиголовцев во главе с Анчей.
- И Книги вам не отнять - они уже за перевалом, в Аргронде. Ты
знаешь, Тарус, силу тамошних мечников.
Славута незаметно подобрал вороненый меч, сунул его в ножны, а ножны
спрятал под плащ. Взял с влажного мха маленький медный нож с вырезанными
на рукоятке словами "Ты нужен".
"Хм! - подумал дрегович. - Поди, тот самый, которым Боромир
Пожарского в Андогу вызывал..."
У него самого был такой же.
Здесь же валялась и сумка Вишены. Дрегович, уже не кроясь, поднял ее
и бросил маленький нож внутрь.
- Прощай, Тарус. Мы не станем на вас нападать сейчас, потому что я
спешу. И скорее всего мы уже никогда не увидимся. Разве что при штурме
ваших замков на юге и западе... - негромко сказал Яр и тронул волка.
Тарус молчал. Он ничего сейчас не мог поделать.
Крыланы вскочили на своих черных зверей и направились вослед Яру. За
ними медленно отступали пехотинцы. Скоро под луной на болотах остались
только те, кто пришел в Иллурию за последние четыре года.
- Ах-ты, ядрена вошь... - сплюнул в сердцах Боромир. - Мы
действительно ничего не можем им сделать?
Тарус угрюмо кивнул.
- Но почему? - с жаром воскликнул Дементий.
- Яр вынес из руины Заклинание от Заклинаний. Он защищен от магии
руин. А силой его сейчас не взять, - объяснил Тарус. - Не везет нам,
однако... Здравствуй, Анча. Можешь ничего не рассказывать, я все знаю.
Купава перевязала руку Боромира и громко спросила:
- Кто еще ранен?
Ей ответило трое чикмов и Озарич. Остальные отделались царапинами.
Все, кроме Палеха - тот уже, конечно, мертв. Первый из их отряда в
Иллурии. Никто не сложил голову в руинах или при штурме замков - и вот, на
болотах погиб один из чикмов. И вдобавок в чужой личине убрел незнамо куда
Вишена, бросив свой волшебный меч и товарищей.
- М-да... Сходили к Драконьей Башне, нечего сказать, - проворчал
невесело Боромир. Но он редко долго убивался из-за неудач. Что проку?
Лучше подумать, как поправить дело. За это и уважали его спутники. -
Дальше-то что, Тарус?
Чародей поднял взгляд от болот.
- Дальше? Первым делом, отыщем Вишену. Потом вернемся к Тинзкому
мосту и узнаем, преуспел ли в походе Йэльм. А потом будем штурмовать
Аргундор. Каждый со своим народом. Другого пути у нас нет.
Над ними вдруг пронеслась бесшумная тень, заслонив на миг луну.
Кажется, это был один из крыланов.
- Дай-ка меч Вишены, - сказал Тарус дреговичу. - И в дорогу, незачем
нам ждать на болотах...
Отряд двинулся на запад, к проливу. Аргундор провожал их злорадной
полутьмой лунной ночи.
На сухое они выбрались когда забрезжил первый свет. Луна села с час
назад и лишь звезды выхватывали из тьмы смутно видимую тропу под ногами.
Тарус велел собрать дров и развести костер, а сам сел на жухлую траву и
принялся копаться в своей видавшей виды сумке. Клок окровавленной шерсти
Вишены-оборотня Тарус не выпускал из рук. Он извлекал из сумки высушенные
травы и таинственные снадобья в пузатых пузырьках мутного цветного стекла.
Перед ним была расстелена потертая волчья шкура, на шкуру он и складывал
все, что появлялось из сумки.
Скоро костер, ожив, запылал на краю болот. Болота шептали, невнятно и
глухо, словно сожалея об упущенных жертвах. Люди и песиголовцы чувствовали
себя на редкость неуютно, ерзали у костра и поминутно озирались, бросая
взгляды на просторы болот. Там, вдалеке, посреди клубящихся испарений,
мерцали тусклые огоньки, медленно переползая с места на место. Даже
рыдожанин-Омут не знал что это за огоньки, хотя видел их нередко и дома.
Тарус долго выбирал подходящее для чародейства место, прислушиваясь к
чему-то внутри себя; потом развел небольшой костерок в стороне от
основного, сжег несколько пахучих пучков травы, капнул в огонь из пары
пузырьков и смазал воткнутый в землю меч чем-то темным. Пламя костерка
окрасилось в зловещий зеленоватый цвет, а руны на лежащем тут же мече
Вишены слабо зажглись. Звучали негромкие слова заклятья. Их никто не
понял, да и не пытался понять. Чародейство - удел избранных. Спутники
Таруса просто сидели поодаль у совсем по-домашнему потрескивающего костра
и просили богов вернуть Вишену, верного спутника и храброго воина. Больше
ничем помочь они не могли, ибо сейчас было время чар, а не клинков.
Наконец Тарус встрепенулся.
- Услышал! - прошептал он. - Теперь ждем!
Спустя какое-то время он велел погасить основной костер и всем уйти
куда-нибудь с глаз долой. Уже рассвело, хотя низкие тучи скрывали красное
иллурийское солнце. Люди и арранки неохотно убрели за одинокий пологий
холм, у едва тлеющего зеленоватыми искрами костерка остался лишь Тарус.
Вишена появился незадолго до полудня. Его нельзя было не испугаться:
массивное, покрытое темной шерстью тело, сплошь в тугих буграх мускулов,
могучие когтистые лапы, вечно оскаленная клыкастая пасть и маленькие
горящие даже в свете дня глазки, не выражающие ничего кроме ненависти.
- Ну и ну! - прошептал Боромир. - Страшилище... Помните, похожее в
личине Омута к нам в селение заявилось?
Тарус что-то негромко говорил оборотню. Долго. Что именно - издалека
было не разобрать. То и дело хватаясь за висящие на шее амулеты, чародей
указывал то на Вишену, то на воткнутый в землю меч.
В конце концов усилия Таруса вознаградились, оборотень приблизился к
мечу, тяжело кувыркнулся над гардой, и приземлился на траву уже человеком.
Тарус медленно и устало осел рядом с ним.
- Все! - сказал Боромир вставая. - Пошли!
Вишена лежал без памяти, над ним сразу же склонилась Купава. Тарус
вяло махнул рукой:
- Пусть отлежится... Сегодня никуда не пойдем. Устал я... Да и
отоспаться всем надо.
- Я выставлю сторожей, - сказал Боромир и поискал глазами Анчу. -
Одного человека и одного арранка. Так?
Песиголовец согласно кивнул.
Омут снова разводил костер; кто побрел за дровами, редкими тут на
краю болот, кто доставал из сумок припасы. Вишену завернули поплотнее в
его плащ и уложили у костра. Ран на нем не было.
День прошел быстро. Все отсыпались, пользуясь редкой возможностью,
только часовые неслышно бродили вокруг стоянки. От болот, как путники
убедились, можно было ждать любой пакости. Ночью вдалеке кто-то жутким
голосом выл, чуть не на весь Аргундор. От этих звуков мороз драл по коже,
а люди и арранки гадали, не насылают ли на них новых гадов из каких-нибудь
мрачных мест. Едва рассвело все сочли за благо побыстрее убраться подальше
от этих гиблых болот.
Вишена очнулся в предрассветной полутьме. Голова была тяжелая, как с
похмелья. С ним что-то произошло накануне, но что? В памяти - пусто,
сколько ни шарь. Последнее, что отложилось там - воткнутый в мох клинок
Таруса и кольцо невысоких зеленых болотников, настырных и злобных. А вот
потом что случилось? Никак не вспомнить.
Вишена приподнялся на локте и с удивлением не обнаружил на поясе
верного меча с рунами на гарде. Он тревожно огляделся и увидел меч в
ножнах рядом с собой. Тут же, в полушаге, спал Тарус, положив голову на
свою походную сумку. Вишена редко видел спящего чародея. Раз или два до
сих пор.
Прикрепив меч к поясу, он привстал. Вокруг погасшего кострища
вповалку спали люди и песиголовцы, кутаясь в кондотьерские плащи или
походные куртки. Оружие все держали под рукой. Всмотревшись в потемки,
краем глаза различил часового, кажется кого-то из чикмов. Встал, отряхнув
налипшие на плащ травинки, и бесшумно приблизился. Часовой, однако,
услышал его, или шаги по земле учуял - обернулся тут же. Это был Пристень,
хмурый ратник из дружины Роксалана. Вишена его узнал только перед самым
походом. Рядом с ним, почти неразличимый на фоне темной земли, сидел на
корточках песиголовец.
- Ожил? - спросил Пристень участливо.
- Да, вроде, - отозвался Вишена. - Только я не помню ни синь
пороха... Чего было-то? Отбились от этих зеленых?
Пристень опустил голову.
- Отбиться-то отбились... Только Палеха они утопили.
Вишена виновато потупил взгляд.
- Это из-за меня?
Пристень покачал головой:
- Нет, Пожарский, ты-то тут при чем? Наоборот, если б не ты да не
Тарус - куда большей бы кровью отделались.
Вишена непонимающе молчал. Вздохнув, Пристень рассказал:
- Чародей себя и тебя в чудищ каких-то превратил... Вы этих зеленых и
раскидали, а после ты со змеем сцепился, что из болота вынырнул. Ревели
оба - не приведи душу... Кровь из тебя так и хлестала.
Вишена недоуменно оглядел нетронутую одежду и похлопал себя по ребрам
- он был цел совершенно, словно и не бился ни с кем.
- Значит, Тарус снова обернул меня волком?
- Каким еще волком? - проворчал Пристень вполголоса. - Помнишь, как
под личиной Омута в Андогу страхолюдище какое-то явилось? Которое потом в
лесу сожгли?
Вишена кивнул, он помнил.
- Очень похоже. Только ты ростом повыше получился...
- Не помню ничегошеньки, - развел руками Пожарский.
Пристень продолжал:
- Тарус уже назад, в человека обернулся, а ты вдруг спину показал, и
на болота убрел. Где тебя черти носили всю ночь и половину следующего дня
- это я, извини, уж не знаю. Тарус наколдовал что-то, ты и вернулся. Долго
вы друг на друга ворчали да рычали, видно трудно было тебя уговорить, а
дальше ты через меч Тарусов кувырк! И снова человеком стал. Повалился без
