числа. Велите мне перемножить число из восемнадцати знаков на себя
квадрильон раз. Пусть задачу следует определить с точки зрения переменных
кривых. Спросите меня, где будет находиться данный предмет в данный
отрезок времени в будущем, и предоставьте малейшую возможность для
анализа.
Решение не займет у меня и доли секунды.
Но меня никто ни о чем никогда не спрашивает. Я сижу один на холме.
Иногда я вычисляю движение падающей звезды. Иногда гляжу на отдаленную
планету и годами слежу за ее курсом, пользуясь любым доступным мне
пространственно-временным контролем, чтобы ни на мгновение не потерять ее
из виду. Но все эти действия кажутся мне бесполезными. Они никуда не
ведут. Зачем, для чего нужна мне вся эта информация?
В такие минуты я чувствую себя незавершенным. Мне почти кажется, что
существует кто-то, для кого все это может иметь значение.
Каждый день солнце поднимается в пространстве над безвоздушным
горизонтом Земли. Это черный, звездный горизонт, всего лишь крохотная
частица черного, заполненного звездами небесного полотна.
Он не всегда был черным. Я помню время, когда небо было голубым. Я
даже предсказал, когда произойдет изменение. И выдал кому-то информацию.
Сейчас мне хочется знать только одно: кому?
Это одно из моих самых удивительных воспоминаний: я отчетливо
чувствую, что кому-то очень нужна была эта информация. И что я дал ее, вот
только не могу вспомнить - кому. Когда это со мной происходит, я начинаю
думать, что, наверное, у меня какие- то провалы памяти. Странно, что это
чувство настолько сильно.
Периодически я прихожу к убеждению, что мне следует заняться поисками
ответа, ведь для меня это не составит труда. В добрые старые времена я не
колеблясь посылал часть самого себя в отдаленнейшие уголки планеты. Даже к
звездам. Да, для меня это не составит труда.
Но к чему? Чего мне не хватает? Я сижу один на холме, один на
планете, которая состарилась и стала ненужном.
И еще один день. Солнце, как обычно, карабкается по небосводу к
полудню: вечно черному, заполненному звездами небосводу середины дня.
Внезапно на другой стороне долины, на залитом солнцем ее крае,
вспыхивает серебристое сияние. Силовое поле материализуется из времени и
синхронизирует себя с нормальным течением времени планеты.
Для меня все очень просто: я сразу вычисляю, что Оно появилось из
прошлого. Я определяю используемую энергию, просчитываю ее ограничения,
логически определяю ее источник. По моим подсчетам, Оно появилось из
прошлого планеты двухтысячелетней давности.
Точное время не имеет значения. Вот Оно: проекция энергии, которая
сразу ощутила мое присутствие. Оно посылает мне межпространственный
сигнал, и мне становится интересно, потому что я могу расшифровать
сообщение, опираясь на данные моих прошлых знаний.
- Кто ты? - спрашивает Оно.
- Я - Незавершенный, - отвечаю я. - Пожалуйста, возвращайся туда,
откуда пришел. Я произвел в себе необходимые изменения и теперь могу
последовать за тобой. Я хочу завершить себя.
Это решение пришло ко мне в какие-то доли секунды. Сам я лишен
возможности перемещаться во времени. Когда-то давно я решил данную
проблему и знаю, как это делается, но мне тут же что-то помешало создать
механизмы, позволяющие совершать такие перемещения. Не помню точно, что
именно.
Но у энергетического поля на той стороне долины такие механизмы есть.
Установив внепространственную связь, я смогу перемещаться туда же, куда и
Оно.
Эта связь установлена, прежде чем Оно успело даже догадаться о моих
намерениях.
Существо на другой стороне долины, кажется, не испытывает особого
восторга по поводу моего ответа. Оно посылает еще одно сообщение, а затем
вдруг исчезает. Видимо, думаю я, Оно хотело застать меня врасплох.
Естественно, мы прибываем в Его время одновременно.
Надо мной голубое небо. На противоположной от меня стороне долины,
теперь уже частично скрытой деревьями, вокруг большого строения сгрудились
строения поменьше. Я обследую их в меру своих сил и торопливо произвожу
необходимые изменения, чтобы не выглядеть слишком подозрительно на фоне
окружающей меня среды.
Я сижу на холме и жду, что будет.
С заходом солнца поднимается легкий ветерок, вскоре высыпают первые
звезды. Сквозь туманную атмосферу они выглядят как- то по-иному.
Темнота вползает в долину, и строения на другой ее стороне вдруг
начинают сиять. Загораются окна. Большое здание в центре светится особенно
ярко, а с приходом ночи ослепительный свет как бы выплескивается сквозь
его прозрачные стены.
Вечер и ночь проходят без приключений. И следующий день, и следующий.
Двадцать дней и ночей.
На двадцать первый день я посылаю сообщение Мозгу на другой стороне
долины.
"Мы могли бы вместе осуществлять контроль над этой эпохой".
Ответ приходит незамедлительно:
"Согласен, если ты немедленно раскроешь мне механизм работы всех
своих блоков".
Больше всего на свете-мне хочется иметь доступ к приспособлению,
которое позволяет ему путешествовать во времени. Но я не настолько глуп,
чтобы показать ему, что сам не в состоянии построить машину времени.
Я отвечаю:
"Буду рад передать тебе полную информацию. Но ты знаешь этот век
гораздо лучше меня, а потому, где гарантии, что ты не используешь эту
информацию против меня?".
"А какие у меня гарантии, что ты действительно выдашь о себе полную
информацию?" - возражает Мозг.
Тупик. Судя по всему, о доверии между нами не может быть и речи.
Ничего другого я и не ожидал. Но по крайней мере я кое-что для себя
выяснил: мой противник считает, что я сильнее. Его вера - плюс мое
собственное знание своих возможностей - убеждают меня, что он прав.
И все же я не тороплюсь. И опять терпеливо жду.
Я еще раньше отметил, что пространство вокруг меня полно
разнообразных волн искусственного происхождения. Одни из них можно
преобразовать в звук, иные - в свет. Я слушаю голоса и музыку. Я смотрю
спектакли и сцены из жизни страны и города. Я изучаю образы человеческих
существ, анализирую их действия, пытаясь по движениям и словам определить
степень их разума и потенциальных возможностей.
Я не очень высокого о них мнения - таков окончательный вывод, к
которому я прихожу, - и тем не менее я подозреваю, что именно эти
медлительные существа построили Мозг, который сей час является главным
моим соперником. Передо мной тут же встает вопрос: как может кто-то
сконструировать механизм, превосходящий своего создателя по развитию?
Постепенно я начинаю разбираться в этом веке. Промышленность
разнообразна, но находится на начальной стадии развития. По моим
представлениям, компьютер на другой стороне долины создан всего несколько
лет назад.
Если бы я мог отправиться в прошлое до того момента, как его
построили, то встроил бы в него приспособление, с помощью которого
осуществлял бы над ним контроль.
Я просчитываю природу такого приспособления и пытаюсь задействовать
одну из своих схем.
Тщетно.
Это означает, что я не сумею овладеть пространственно-временным
механизмом для достижения своей цели. Скорее всего, мне придется одержать
победу над моим противником в будущем, а не в прошлом.
Встает заря сорокового дня, и солнце неумолимо движется к полудню.
В мою псевдодверь стучат. Я открываю и вижу перед собой человеческое
существо мужского пола, стоящее на пороге.
- Вам придется убрать отсюда свою лачугу, - говорит он. - Вы
нелегально расположились на земле, являющейся собственностью мисс Анны
Стюарт.
С момента моего появления здесь это - первый человек, с которым я
вступил в непосредственный контакт. Я почти не сомневаюсь в том, что он
агент моего противника, а потому отказываюсь от мысли проникнуть в его
сознание. Ведь это связано с преодолением определенного рода препятствий,
я же до поры до времени не хочу рисковать.
Я продолжаю смотреть на него, пытаясь вникнуть в смысл его слов.
Создав за этот период времени ничем не примечательное строение, похожее на
то, что видел на другом конце долины, я надеялся избежать всяческого к
себе внимания.
- Собственность? - медленно говорю я.
- Что это с вами? - грубо замечает человек. - Не понимаете
по-английски?
Он длиннее, чем та часть моего тела, которую я сделал похожей на
разумных обитателей этого века. Его лицо меняет окраску. А меня как
молнией озаряет: тонкие намеки в тех пьесах, что мне довелось видеть,
неожиданно приобретают смысл. Собственность. Частное владение. Ну конечно.
Однако я просто отвечаю:
- Со мной все в порядке. Я могу оперировать в пределах шестнадцати
категорий. И я понимаю английский.
Четкий ответ на поставленные им же вопросы производит на этого
человека самое неожиданное впечатление. Его руки тянутся к моим
псевдоплечам. Он крепко хватается за них и дергает, как бы намереваясь
задать мне взбучку. Но, так как я вешу чуть более девятисот тысяч тонн,
его физические усилия ни к чему не приводят.
Пальцы его разжимаются, и он отступает, пятясь, на несколько шагов.
Его лицо еще раз меняет свои внешние характеристики: исчезает розовый
цвет, который появился всего лишь несколько минут назад. Такая реакция
означает, что его действиями никто не управляет, хоть он и появился здесь
не по своей воле. Дрожь в голосе, когда он начинает говорить, только
подтверждает, что этот человек пришел сюда как индивидуум и не сознает той
серьезной опасности, которую могут навлечь на него совершаемые им
действия.
- Как адвокат мисс Стюарт, - говорит он, - я приказываю вам убрать
эту лачугу с ее территории до конца этой недели. В противном случае
пеняйте на себя!
Прежде чем я успел попросить его объяснить туманное выражение
"пеняйте на себя", он поворачивается ко мне спиной и быстро направляется к
четырехногому животному, привязанному к дереву футах в ста от меня. Он
прыгает ему на спину, принимая наклонное положение, и животное начинает
трусить вдоль берега небольшого ручья.
Я жду, пока он не исчезает из виду, а затем устанавливаю
внепространственную связь между основным моим телом и той его частью в
образе человека, которая только что разговаривала с посетителем. Так как
часть эта очень мала, мне удается передать в нее лишь минимальное
количество энергии.
Схема этого процесса очень проста. Интегрируемые клетки центров
восприятия вращаются в силовом поле, которое в действительности является
человеческим образом. Теоретически этот образ остается незыблемым в данном
силовом поле, составляющем центр восприятия, и опять же теоретически
внепространственная связь как бы заставляет его двигаться в
противоположном от центра направлении.
Однако это абстрактные рассуждения, тогда как существует
функциональная реальность материальной Вселенной. Я в состоянии
устанавливать внепространственную связь только потому, что теория отражает
структуру вещей нематериальных. На самом же деле иллюзия существования
материи на столько велика, что я действую как предмет материальный, и
именно таким задуман.
Следовательно, когда я - вернее, часть меня в человеческом облике -
иду по долине к месту назначения, происходит четкое разделение. Миллионы
автоматических процессов продолжают проистекать, но все рецепторы
восприятия находятся со мной, позади же осталась одна оболочка.
