и знаешь почему? Потому что я знал разницу между твоим старым телом и телом
курицы. И решил, что ты обезврежена.
-- Я поняла, -- сказала Кора, -- что вы пойдете на преступление, только
если возникнет угроза строительству. А с находкой корабля о строительстве
пришлось бы забыть.
-- Я стал бы музейным смотрителем, а планета -- Меккой для куриц, -- с
горечью произнес Грегг. -- Как вы убили его?
-- Что? -- В голосе раненого администратора звучало изумление. -- Как
вы убили профессора? -- Но я его не убивал! Мне не пришлось убивать этого
толстого старого петуха! Кто-то меня обошел!
-- Тогда зачем же столько усилий, чтобы убить меня?
-- Потому что с твоим приездом моя надежда на то, что со смертью
профессора я выпутался из этой истории, пошла прахом. Потому что ты вышла на
фотографию! Ты догадалась подняться над площадкой... тебя пришлось убрать!
-- Но кто тогда убил профессора? -- Понятия не имею. Когда я добрался
до него, он уже лежал мертвый, правда, еще не ощипанный -- Тут Грегг
ан-Грогги громко захохотал. И это усилие далось ему с таким трудом, что он
лишился сознания.
Поэтому когда через три минуты прилетел вертолет с носилками и местным
врачом, Кора была расстроена и мрачна, как собравшаяся над головой снежная
туча.
-- Не расстраивайся, -- утешал ее маслиноглазый доктор Мурад. --
Главное, что ты распутала преступление. Если Грегг даже не сознается в
убийстве профессора, его засадят за вереницу преступлений -- начиная от
покушения на тебя и возможного убийства жены профессора и кончая
использованием служебного положения в корыстных целях с попыткой расстрелять
казенный вертолет.
-- Ты так прост? -- удивилась Кора. -- Неужели ты до сих пор не понял,
что настоящий убийца остался на свободе?
-- Врет твой Грегг. Убил, а теперь врет! -- Не врет. Он был при
смерти... он не убивал профессора. Иначе бы он стал хвастаться этим... я
знаю людей.
Врача она не убедила. Но и сама осталась при своем мнении. Путь, по
которому шло расследование, оказался тупиком.
--Ну, где ты пропала! -- встретил ее упреками ассистент. -- Дети без
тебя извелись.
Дети и в самом деле кинулись к ней со всех сторон. Они терлись о нее
пушистыми боками, топотали, норовили свалить и заклевать. Коре показалось,
что за прошедшие часы они еще подросли.
-- Надо собираться, -- сообщил ей Орсекки. -- И закрывать экспедицию.
Детям вреден этот климат.
Коре, конечно же, надо было объяснить молодому археологу, что никуда
отсюда он не улетит, а будет поджидать, пока на Дил-ли как коршуны слетятся
все археологи и уважающие себя начальники культуры с его родной Ксеро. Но
она чувствовала такую усталость, будто весь день таскала тяжелые бревна. Это
была нервная реакция на воздушный бой, но рассказывать сейчас обо всем
петушку означало вызвать в нем истерику. Тогда уж не удастся отдохнуть...
Кора сказала, что устала, и, уткнув клюв себе в грудь, задремала. Ей
снилось, что она летит над лежащим на земле космическим кораблем, а за ней
гонится с ножом Грегг, а она знает, что он хочет отрезать ей голову.
Какие-то голоса мешали спать и в конце концов заставили ее очнуться. За
окнами палаты было темно -- уже наступил вечер. Редкие снежинки неслись по
синему фону. В палате стоял доктор.
-- К сожалению, -- повторял он, -- я должен ее разбудить.
-- Нет, не беспокойте ее, она так устала, -- отвечал Орсекки. Цыплята
пищали. Лампа горела под потолком. -- Что еще случилось? -- устало спросила
Кора. -- Грегг умер, -- сказал местный врач. -- Он что-нибудь сказал? --
спросила Кора, поднимаясь, -- сна ни в одном глазу.
-- Он говорил о ненависти к курам... в общем, это был бред.
-- Правильно, -- сказала Кора. -- Это был бред. Но у меня есть пленки,
где он стреляет в меня из охотничьего бластера.
-- Я знаю, -- сказал врач. -- Пленки уже проявлены и отпечатаны. Убийца
профессора известен. Вы можете собираться в обратный путь. -- Его обыскали?
-- Да, -- ответил местный врач и вынул из кармана фотографию, найденную
Корой в кабинете профессора, из-за которой она чуть было не погибла.
-- Что это? -- спросил Орсекки. Он нервничал. Он чувствовал, что
происходит нечто интересное, но его в это не посвящают.
-- Завтра, завтра, все завтра, -- повторяла Кора, не в силах побороть
усталость.
-- Это очертания "Небесной птицы"! -- воскликнул Орсекки. -- Где она?
Кора махнула крылом, чтобы врач ушел из палаты. Тот подчинился.
Орсекки размахивал фотографией перед ее клювом. Кора спрятала голову
под крыло и больше не отзывалась на вопросы.
Кора проснулась рано. Птенцы еще спали. В палате горел свет, и Кора
заметила, что цветные перышки на ее детишках подросли и стали еще ярче.
Орсекки не спал. Он по-птичьи сидел у двери и ждал пробуждения Коры, не
спуская с нее страстного взора.
Как только он заметил, что она открыла глаза, то сразу сказал:
-- Я не спал всю ночь! Что случилось? Ты должна мне открыться. Я не
могу более терпеть. Коре стало жалко петушка.
-- Твой шеф в отличие от тебя, -- произнесла она, -- умел летать. А
умеющий летать имеет преимущество: у него шире кругозор.
-- По-своему ты права, -- осторожно согласился с ней Орсекки.
-- Профессор Гальени поднялся над плато, -- продолжала Кора, -- как
только предположил, что корабль "Небесная птица" нашел здесь свое смиренное
кладбище.
-- Разумеется! -- замахал крыльями Орсекки. -- Как же я не догадался!
-- Потише, детей разбудишь! -- Ах, как же я не сообразил? Он говорил мне, и
не раз, что лагерь экспедиции, который мы раскапываем, необычен. Здесь
слишком много предметов, нужных на борту. Он подозревал, что корабль
потерпел здесь крушение, но я не принимал его слов всерьез, потому что...
прости, я привык считать его выжившим из ума стариком, никому не нужным
маразматиком! -- Почему ты не летаешь? -- строго спросила Кора. -- Потому
что летать неприлично! -- А он плевал на приличия. Понимаешь теперь, почему
Гальени-папа вышла замуж за него, а не за тебя!
-- Не лги! -- закричал Орсекки и, конечно же, разбудил цыплят.
Они уже начали привыкать к тому, что взрослые что ни ночь скандалят, но
не могли полностью игнорировать этот шум и тут же влили в него свои
возмущенные голоса.
Кора расправила крылья и накрыла ими детей. Потом сунула клюв под крыло
и принялась гладить детей по маленьким перышкам. Те затихли.
Занятая своими милыми крошками, Кора плохо слушала монолог Орсекки,
который упрекал ее за то, что она скрыла от него правду.
-- Я разрываюсь между любовью к тебе и страстью к археологии! -- заявил
он. -- Хочешь знать, как погиб твой учитель? -- А ты знаешь? -- Орсекки
закрыл глаза. -- Могу предположить. Я понимаю, как счастлив был профессор,
сделав великое открытие. Но ему предстояло поставить в известность местную
администрацию. И Гальени отправился к Греггу со своей новостью и
фотографией.
-- Нет, не верю, -- уже не так уверенно сказал Орсекки. -- Как же так?
Мы же коллеги! Он мой учитель. Почему он скрыл это от меня? -- Может быть,
он был на тебя за что-то сердит? -- Он? На меня? -- Задав два риторических
вопроса, археолог почему-то насупился и замолчал. И Кора поняла, что попала
в десятку: между археологами пробежала какая-то черная кошка. -- Ты
слушаешь? -- спросила Кора.
Орсекки молча кивнул.
-- Профессор Гальени, вернее всего, ничего не знал о том, что на месте
раскопок планируется построить гостиницу. Когда же Грегг ан-Грогги услышал о
находке профессора и поверил в нее, он впал в такой гнев, что решил убить
профессора. Он выследил его на раскопках и нанес ему смертельный удар...
-- Но почему?-- вдруг спросил, Орсекки. --Неужели он был таким злым?
-- Нет, -- ответила Кора, поглаживая по головкам притихших птенцов, --
он не был жестоким, но он был смертельно испуган. Он погряз в долгах --
гостиница была единственным способом от них избавиться. Он был в гневе,
потому что рушилось дело его жизни. -- Но наша цивилизация...
-- Поверь, Орси, что ему было плевать на вашу цивилизацию.
-- Как ты груба, Кора, -- вздохнул петушок. И он был прав.
Наступила тишина. Даже цыплята замолкли, как бы понимая, что у взрослых
важный разговор, мешать нельзя.
-- Да, -- произнес наконец местный врач, который незаметно вошел в
палату и остановился в дверях, слушая версию Коры. -- Все, что ты
рассказала, великолепно. И ты разгадала мотивы, действия, последовательность
событий... хотя допустила одну ошибку.
-- Какую? -- Коре был неприятен настойчивый взгляд Мурада.
-- За ночь мы проверили действия и передвижения Грегга ан-Грогги в тот
день. И выяснили... -- местный врач сделал значительную паузу. -- Выяснили,
что администратор Грегг ан-Грогги прилетел с дальней шахты "Звездочка" через
три часа после того, как профессора убили. Причем он летал к шахте не один,
а с надежными свидетелями. Свидетели показывают, что при получении известия
о смерти Гальени администратор в сердцах воскликнул:
-- Судьба меня хранит! Я думал, что убью его или погибну сам. -- Он был
весел и не скрывал своего хорошего настроения.
-- Не может быть, -- упавшим голосом произнесла Кора. -- Но ведь он в
меня стрелял...
-- Когда появилась ты, -- сказал местный врач, -- и начала распутывать
это дело, он испугался не за то, что его объявят убийцей профессора. Он
боялся, что ты раскроешь тайну небесного корабля. Что тогда строительство
прикроют. А раз профессор был кем-то убит, то Грегг принялся за тебя: все
равно спишут на действительного убийцу.
-- А кто убил профессора? -- спросила Кора. И это прозвучало наивно. И
тогда местный врач ответил: -- Вот это и есть твоя работа. Подозреваемых
осталось совсем немного. Ищи, да обрящешь.
-- Подозреваемых вообще не осталось, -- сказала Кора.
-- Но корабль на самом деле существует? -- упавшим голосом спросил
Орсекки. -- Существует, существует. -- А как его увидеть? -- Крылья есть --
летай, -- Я не умею.
-- Все мы умеем. Только одни очень хотят, а другие очень боятся.
-- Хорошо, -- сказал Орсекки. -- Но если я упаду с гигантской высоты и
разобьюсь в лепешку, ты будешь нести за это моральную ответственность.
-- А ты для начала летай пониже, -- ответила Кора, не скрывая издевки.
Но Орсекки ее не уловил.
Скептически взглянув на растерянного Орсекки, местный врач загадочно
произнес: -- За счастьем надо летать!
-- Не преувеличивайте, -- сердито отозвался археолог.
Местный врач подмигнул Коре и, сославшись на срочные дела, покинул
палату.
-- Ты мне не поверил? -- спросила Кора ассистента, статуей
растолстевшего командора торчавшего в углу.
-- Я давно подозревал, что все это плохо кончится, -- сказал археолог.
-- Ты имеешь в виду смерть профессора? -- Смерть профессора -- наименьшая из
бед, -- отрезал археолог, и вдруг Кора увидела, как из его черного глаза по
перышкам сползает, скатывается, падает на клюв и оттуда на пол большая
слеза. -- А что же хуже?
Орсекки ответил не сразу. Пока он собирался с силами, птенцы атаковали
Кору, требуя завтрака. Кора насыпала им в миски зерна и выставила плошку с
водой. Малыши возились, отталкивали друг дружку и весело пищали --они были
такие милые и забавные! Кора подумала, что уже научилась различать их --
нет, не только внешне, по цвету первых перышек, но и по их разному характеру
-- по индивидуальности, если можно говорить о ней применительно к недавно
вылупившимся малышам. Вот Чук -- золото пробивается на грудке, воронья масть
