Все замерли, как в ожидании фокуса. Пирифой, который, видно, не
отличался тонким умом, тоже стоял проглотив язык.
-- Здравствуй, царь Тесей, -- сказал Хирон. -- Доброе утро, мудрый
Хирон, -- ответил Тесей. -- И ты тоже участвуешь в этом заговоре?
--Ради спасения тебя от обмана, царь, я готов подняться с постели
раньше, чем обычно... Эта женщина, стоявшая перед тобой, кормилица царевны
Елены Прекрасной.
-- Что? Повтори?
-- Да, господин Тесей, -- сказала молодая женщина. -- Я кормилица и
нянька царевны Елены. Мне выпала большая честь -- высиживать яйцо, из
которого она вывелась, а затем выкармливать девочку грудью. Эти добрые
господа сказали мне, что тебя подговорили украсть нашу девочку и начать
войну между Спартой и Афинами. Я не могу этого позволить! У меня сестра и
племянницы живут в Афинах. У меня половина семьи тут!
-- Так что ты хочешь мне сказать? Говори! -- Тесей был раздражен, как
раздражается мальчик, у которого сорвалась лыжная прогулка.
-- Разверните! -- приказала кормилица кентавру. Тот стал разматывать
холст.
-- Великий скульптор Фидий-старший изваял мою милую любимицу месяц
назад. И это точное изображение ее я привезла с помощью добрых кентавров,
чтобы ты мог посмотреть собственными глазами на нашу Прекрасную Елену.
Холстина упала на припорошенную снегом землю. Перед ними стояла
изваянная в рост и оттого казавшаяся несколько меньше, чем в
действительности, девочка лет десяти. Розовый мрамор передавал детскую
беззащитную нежность ее тела. Глаза Елены голубели на открытом и доверчивом
лице, а темно-рыжие, вырезанные из янтаря волосы были забраны в две косички.
Пауза тянулась бесконечно. Молчали все. Лишь переступали и порой
коротко ржали кони. -- Это и есть Прекрасная Елена? -- спросил наконец
Тесей, обведя взором окружающих и остановив его на Хироне.
-- Я видел эту девочку три дня назад, -- сказал кентавр. -- Ее брат
Кастор разрешил мне покатать ее по двору. Она будет очень красивой девушкой.
Лет через десять. И завидной невестой...
-- Это клевета! -- Пирифой наконец-то собрался с силами. -- Врут они!
Она и ее братья близнецы.
-- Она родилась с ними, но они родились десятилетними, а она обычным
младенцем, -- пояснила кормилица, -- об этом все знают.
-- И ты хотел, чтобы я женился на маленьком ребенке? -- спросил Тесей.
-- Или ты рассчитывал, что я позволю тебе сделать это?
-- Откуда я знал! -- закричал Пирифой. -- Откуда мне знать! Мне
сказали, что она прекрасная, и я тебя позвал. Чтобы сделать лучше! Я же твой
друг!
-- Этот господин, -- кормилица показала на Пирифоя, -- прошлой осенью
был у нас. Его принимали Диоскуры. Он представился братьям-государям, как
царь острова Наксос.
Конечно же, подумала Кора, внутренне улыбаясь и наконец-то переведя
дух, Ариадна подсказала ему название острова. А может быть, они там с ней
встречались?
-- Молчи, старая ведьма! -- закричал Пирифой и поднял копье,
намереваясь пронзить кормилицу. Та завизжала. Тяжело вооруженный кентавр
вышиб мечом копье из рук Пирифоя. И схватил его за руку. Магнеты заворчали.
Афиняне подняли луки и дротики. -- Видел ли Пирифой Елену? -- спросил Тесей
у кормилицы.
-- Он видел девочку. И даже играл с Леночкой, -- сказала женщина. --И
он не смеет называть меня старой ведьмой. К тому же я должна вам сказать,
господин Тесей, что несколько дней назад от этого господина Пирифоя пришло
письмо братьям Диоскурам. В нем сообщалось, что ты, царь Тесей, хочешь
украсть себе в жены их маленькую сестренку. Я видела это письмо собственными
глазами. Он просил устроить тебе засаду.
Кора увидела, как напряглись жилы на шее у кентавра, -- боги не обидели
силой Пирифоя. И уж конечно, из руки простого человека он бы легко вырвался.
-- Наш поход отменяется, Пирифой, -- спокойно и царственно произнес
Тесей. -- Я попрошу тебя и твоих людей покинуть пределы Аттики и никогда
более не переступать ее границ. Иначе ты не вернешься домой живым.
-- Это мы еще посмотрим! -- закричал Пирифой. Кентавр отпустил его.
Пирифой крикнул: "Мы еще встретимся, мальчишка!", полоснув плетью
своего коня, помчался прочь. За ним -- отряд магнетов.
Раздался громкий стук копыт по мерзлой земле. Все смотрели вслед
Пирифою, и никто не заметил, как стрела, пущенная с городской стены, нашла
свою цель... Кору будто толкнули в спину. Она попыталась обернуться, и ей
стало очень больно. Она вскрикнула.
Никто не услышал ее крика, но Феак увидел, как она падает, и спрыгнул с
коня. В следующее мгновение земля содрогнулась -- на колени рухнул
гигантский кентавр Хирон, оба они старались закрыть Кору от других стрел --
если они были...
И еще через три или четыре секунды, когда стук копыт магнетов стал
глохнуть в воздухе, Тесей увидел, что случилось с Корой. -- Откуда? Кто? --
закричал он. -- Со стены, -- ответил Феак. -- Выньте стрелу!
-- Подождите, -- ответил Хирон. -- Боюсь, как бы она не изошла кровью.
Я обломаю лишь древко, а наконечник выну дома.
-- А вдруг он отравлен! -- Тесей был в отчаянии. -- Я во всем виноват!
Он выскочил из колесницы и упал на землю рядом с Корой.
Он гладил ее бесчувственное плечо, он гладил ее волосы, выбившиеся
из-под кожаного шлема.
-- Я никогда не любил никого, кроме тебя... Кора, богиня моя,
спасительница...
-- Прости, царь, -- сказал кентавр Хирон, -- но нам надо отнести ее к
Фолу. Она теряет много крови. Два кентавра несли ее через город, который
просыпался, так и не узнав о сцене, которая только что разыгралась перед
воротами Афин. Кентавры несли накрытую плащом Кору осторожно, как сосуд,
полный воды...
Кора проснулась на следующее утро слабой и бессильной. Феодосия, как
звали жену Фола, которая ухаживала за ней, принесла ей ночной горшок, за что
Кора ей была благодарна до гробовой доски, так как мысль о необходимости
передвигаться с помощью собственных ног была невыносимой.
Добрая Феодосия, чтобы не беспокоить раненую, надела на копыта нечто
вроде валенок и потому ходила по комнате беззвучно. Она сказала Коре, что та
провела без сознания больше суток, правда, Хирон и хотел этого, он
специально подмешивал ей в лекарство сонное зелье, потому что раны
затягиваются у людей, когда те спят.
Едва Кора пришла в себя, появился Асклепий, главный врач Афин, по
слухам, будущий или даже современный бог медицины, но притом ученик Хирона.
Асклепий оказался высоким худым сутулым молодым человеком, который рассуждал
значительным глубоким голосом, словно больше учился риторике, чем медицине.
Он пощупал у Коры пульс, приподнял веко, потрогал лоб, разве что только не
сделал кардиограммы, то есть вел себя совершенно несоответственно эпохе. Но
с Хироном он разговаривал с превеликим почтением, и когда они обсуждали
действия каких-то неизвестных Коре трав и настоев, он мерно качал головой,
соглашаясь с каждым словом учителя, и был похож на цаплю, выбирающую из
болота червяков.
Потом Асклепий торжественным тоном сообщил Коре, что лечение проходит
нормально, ее состояние не вызывает опасений, но требуется постельный режим.
Хирон благостно улыбался, гордясь своим учеником. Асклепий сообщил, что
донесет свое мнение до слуха царя, который лично изволит беспокоиться о
здоровье Коры. А Кора спросила на прощание:
-- Попросите его беречь себя. Мой пример пусть будет ему наукой.
-- Я с вами совершенно согласен, -- неожиданно согласился Асклепий. --
Вы знаете, что лучника, стрелявшего в вас, до сих пор не нашли.
Он попрощался с Корой, и они с Хироном перешли в конюшню, где Асклепий
еженедельно смазывал волшебными мазями рану, нанесенную некогда кентавру
Герой. Хирон утверждал, что чувствует себя все лучше, но Кора подозревала,
что на этот раз Гера победила.
После его ухода Феодосия сказала Коре по секрету, что отношения
Асклепия и Хирона не такие простые, как кажутся, -- ведь Асклепий по чину и
происхождению принадлежит к богам, хотя ей, простой кентавриссе, сложно
объяснить, каким образом. У Асклепия есть два флакончика из египетского
стекла. В них содержится кровь Медузы. Один флакончик может оживить
человека, а второй убить -- одной каплей. Но Афина не разрешает Асклепию
пользоваться этими каплями, и поэтому он лечит обычными, которые научил его
составлять Хирон. Ну как тут разберешься, кто из целителей главнее?
-- И ты веришь в эти флакончики? -- спросила Кора слабым голосом.
-- Как же не верить? -- удивилась Феодосия. -- Все верят. -- Потом
подумала малость и сказала мудро: -- А если их и нет, то все равно верю.
-- Глас народа -- глас богов, -- сказал Хирон, который, проводив
Асклепия, возвратился к пациентке. -- Завтра еще полежишь, наберешься сил,
Харикло прислала тебе варенья из грецких орехов, а потом будешь как
новенькая.
-- Спасибо, -- сказала Кора. -- Я встану завтра, хорошо? Я обеспокоена.
Хирон почесал бороду, вытащил из нее несколько сучков, с отвращением
отбросил в угол комнаты и сказал:
-- Хорошо. Только учти, что будешь чувствовать большую слабость. И тебе
лучше передвигаться на носилках. На том и порешили.
Так как носилок в доме, разумеется, не было -- кто будет носить
кентавров на носилках? -- то, по просьбе Хирона, Феодосия послала слугу в
город, чтобы он нашел там человека, который специально держит носилки, чтобы
давать их на прокат.
Хирон заставил Кору выпить еще целый кубок теплого душистого
горьковатого зелья и стал рассказывать о том, какой у него талантливый
ученик Асклепий. Он только выглядит таким хилым и худым, а голова у него
умнее, чем у самого Зевса.
Кору стало клонить в сон, и она спросила доброго кентавра:
-- А у него есть флакончики с кровью Медузы? -- Тебе уже сообщили? --
Хирон улыбнулся, а потом сказал: -- К сожалению, Афина в самом деле подарила
ему эти флаконы. И соблазн воспользоваться ими.
-- А разве плох соблазн оживить человека? -- Человека можно вылечить,
-- объяснил Хирон. --На то и есть лечение. Возвратить человека из царства
Аида могут только боги. И если человек обладает правом бога, то для него это
плохо кончится.
-- Феодосия сказала, что Асклепий -- бог медицины?
-- Он хороший врач. Профессионал. Я даже сказал бы, что он -- мой
лучший ученик. Но он общался с богами, он -- любимый сын Аполлона, тот не
только знал его, но и баловал! И убедил Афину сделать ему такой подарок. А
подарок -- это соблазн. Пока еще Асклепий подчиняется мне. Но я скоро
погибну. -- Что ты говоришь!
-- Чует мое лошадиное сердце, что я скоро погибну. И может быть, лучше,
что не доживу до беспомощной старости. И без меня Асклепий наверняка захочет
почувствовать себя равным богам, он захочет поставить медицину выше смерти.
Он оживит одного человека, убьет второго, оживит третьего... и погибнет сам.
Вот увидишь! Боги испытывают нас, смертных, на прочность.
-- Значит, я сегодня познакомилась с первым в мире реаниматором? --
сонным голосом произнесла Кора. Кентавр понял это слово.
-- Называй его как хочешь, но доверяйся лечащему врачу. -- И он
осторожно накрыл Кору мягким шерстяным одеялом.
На следующее утро Кора проснулась совсем здоровой. Настолько, что
использовала свои слабые ноги для передвижения по комнате и дому, хотя
Феодосия ходила за ней, не отставая ни на шаг, готовая поддержать Кору, если
та начнет падать.
В зеркало она попыталась увидеть рану, но стараниями Хирона рана
затянулась, и осталось лишь красное пятно под лопаткой. Метко стреляли,
