- Я помню. Я даже помню латынь. И могу давать страшные названия всем
гадам, которых мы увидим за окном. Для этого берутся латинские слова со
значением "гадкий, страшный, отвратительный", и добавляется имя
открывателя. У нас с вами открываются широкие возможности.
Клавдия вышла.
Салли посмотрела ей вслед и сказала:
- Когда решите кого-то называть моим именем, поищите не очень гадкое
латинское слово.
- Вашим именем мы будем называть только мотыльков,- сказал Павлыш.
В жилом отсеке Клавдия звенела посудой. Накрывала на стол.
- А здесь может быть разумная жизнь? - спросила Салли.
- Вряд ли. Тестовские пробы ничего не обнаружили. Да и общий
биологический уровень развития низок.
- А все-таки?
- Все-таки мы сможем сказать, когда будем улетать отсюда.
- Я очень люблю новые планеты,- сказала Салли.- Сначала полная
темнота. Как будто ты только что родился. А потом начинаешь вживаться в
этот мир. И становится светлее.
Павлыш снова подошел к иллюминатору. Мелкие насекомые ползали по
стеклу вокруг желтых подтеков. Снег прекратился. Лес был пуст, насторожен.
"До чего мы здесь чужие,- подумал Павлыш.- Маленькие кусочки
протоплазмы в пластиковой оболочке. Поймем ли мы этот мир? Отвергнет ли он
нас? Или просто не заметит нашего присутствия?"
- Ближайший человек находится в миллиардах километров отсюда,- сказал
Павлыш.
- Ну вот,- отозвалась Салли.- Зачем угадывать мои мысли?
- Но миллиард километров не так уж и много,- сказал Павлыш.- Наше
существование зарегистрировано везде, где только можно. В космофлоте, на
Земле-14, в Дальней разведке, в ЦКИ, нам идет стаж и насчитываются
премиальные недели. Если с нами что-то случится, поднимется большая буча -
спасательные крейсеры кинутся сюда со всех концов Галактики...
- А если опоздают?
- Для того чтобы не опоздали,- сказал Павлыш назидательно,- мы должны
себя хорошо вести и слушаться тетю Клавдию. И ничего плохого не случится.
Главное - мыть руки перед едой.
- Я догадалась,- сказала Салли.- Вам одиноко, и вы уже жалеете, что
полетели с нами.
- Ни в коем случае.
Павлыш продолжал смотреть на лес. Ему хотелось увидеть в нем хоть
какое-нибудь движение, жизнь. И ему показалось, что деревья начали
медленно, будто вступая в сомнамбулический танец, покачивать ветвями,
изгибать стволы, подчиняясь общему, как бы рожденному отдаленным боем
барабанов, ритму.
x x x
Станция поиска затаилась на краю большого леса.
После первых двух дней активности, суматохи, установки купола,
разгрузки наступила тишина.
Никто не выходил из станции, и ее тонкие двойные стены заглушали
любой звук, раздававшийся внутри.
Неподвижное не пугает.
Лес начал привыкать к тому, что рядом с ним живет чужое.
Павлыш, хоть и был очень занят эти первые дни, с любопытством
наблюдал за процессом вживания станции в новый мир. Тем более что уже были
включены камеры внешнего наблюдения, работал метеопункт, а буры,
установленные под геокуполом, принялись шустро вгрызаться в землю -
началось познание леса и земли, объективное, не связанное с органами
чувств, потому что приборы немедленно кодировали информацию. А
закодированные понятия ведут к обобщениям закономерным, потому что все
планеты состоят из одних и тех же элементов, даже чаще всего в тех же
сочетаниях, а живая природа подчиняется общим законам генетики я состоит
из тех же белков в любом месте Галактики. Разница не в биологической
сущности, а во внешних особенностях. Поэтому Павлыш все время ощущал
неудовлетворенность от расхождения между накоплением объективных знаний и
полным чувственным неведением.
Он понимал, что безумие - выйти наружу, глубоко вдохнуть этого
живого, не стерилизованного воздуха, размять в руке лист дерева или
сорвать травинку и понюхать ее. Он знал, что за спокойствием окружающего
мира таятся силы, враждебные человеку, не потому, что они направлены
именно против человека, а потому, что они абсолютно чужды ему, не знают
его и постараются отторгнуть, как только он попытается войти с ним в
контакт.
На третий день утром Павлыш собрался запустить первый биоскаут. Всего
биоскаутов было три - им предстояло обследовать атмосферу, регистрируя
химический и биологический состав ее на разных высотах. Подобные же скауты
были и у Клавдии, но их задачей было снятие геологической карты планеты.
Разница была в том, что, в случае необходимости, Клавдия могла заставить
скаут опуститься на землю и даже провести опытное бурение. Скауты Павлыша
- накопители информации, о которой они сообщают по возвращении. Тогда
Павлыш проглядывает препарированный скаутом отчет, просматривает снимки,
определяет точки, куда следует отправиться самому.
Павлыш прошел низким овальным коридором в свою лабораторию.
Скауты ждали его, лежа на высоких подставках. Павлыш по программе,
разработанной давно и для всех стандартных ситуаций, должен был на первом
этапе посылать скауты ромашкой. Каждый вылет соответствовал лепестку
ромашки. Длина "лепестка" - пятьсот километров, высота полета варьируется.
Эллипс первого "лепестка" проходит на высоте тридцати километров, все
последующие опускаются ниже. Таким образом исследуется как бы цилиндр
атмосферы высотой в тридцать километров, диаметром в тысячу.
Сама процедура запуска была несложна. Задав скауту программу, Павлыш
включил запуск, и дальнейшее проходило без его участия.
Скаут подмигнул ему зеленым огоньком готовности, подставка пришла в
движение, поднимая скаут к куполу, в котором открылось отверстие,
достаточное для выхода в атмосферу. Павлыш, закинув голову, увидел серое
облачное небо. Капля дождя упала на шлем скафандра. Павлыш стер ее
перчаткой.
Щелкнул запуск. Скаут медленно поднялся над подставкой и уверенно
пошел к отверстию в крыше. Он поднимался, низко жужжа, как толстый жук,
вылетающий на охоту.
Отверстие в крыше купола закрылось.
- Ну вот,- подумал вслух Павлыш.- Рабочий день начался.
Он включил интерком и сказал:
- Клавдия, я запустил первый скаут. Сейчас выйду наружу.
- Осторожнее,- сказала Клавдия, ее голос, чуть искаженный в
наушниках, казался девичьим и почти ласковым.- Вы анбласт не забыли?
- Нет, мой ангел,- сказал Павлыш.- К тому же я взял неприкосновенный
запас пищи, спальный мешок и большую палку. Заодно информирую вас, что
отойду от купола ровно на сто метров.
- Слава, оставьте свои шутки,- сказала Клавдия.- Это ваш первый
выход.
- Ну, скажем, второй. Не забудьте, что, когда мы сюда прилетели, нам
пришлось побыть около часа на свежем воздухе.
- Под защитой планетарного катера, который нас спустил,- поправила
его Клавдия,- и в обществе десяти членов экипажа.
- Спасибо,- сказал Павлыш.- Я буду осторожен. Не беспокойтесь.
Кстати, все равно надо проверить анбласт.
Он достал пистолет из кармана комбинезона. Анбласт был невелик, но
тяжел. Рукоять удобно легла на ладонь. С этими бластерами бывали казусы в
экспедициях. Цель оружия - иммобилизовать любого агрессора, от змеи до
слона, но выборочность его была, разумеется, относительна. К тому же
эффект зачастую зависел от метаболизма хищника. То, что одному было
достаточно, чтобы мирно заснуть на неделю, другого лишь повергало в легкую
дрему, а третьего могло и убить. Так что в задачу Павлыша входило
испробовать оружие на местных тварях, для чего желательно доставить
образец в лабораторию и выяснить действие анестезатора. Если, правда, этот
образец не будет возражать.
Люк переходника жадно чавкнул, прижимаясь к раме.
Павлыш немного постоял у купола, оглядываясь и ожидая, как будет
реагировать на его появление местная фауна.
Фауна никак на него не реагировала.
Павлыш не спеша пошел по редкой траве к капсуле, погладил ее мягкий
бок, нависающий над ним. Потом взглянул на иллюминатор геологической
лаборатории. Так и есть, Клавдия стоит у иллюминатора и смотрит, умеет ли
ее мальчик переходить улицу на зеленый свет.
Павлыш помахал Клавдии, та подняла руку в ответ, но от иллюминатора
не отошла.
- Детей тебе надо,- сказал Павлыш,- пятерых как минимум.
Тут же он испугался, не включил ли интерком. Нет, но включил, она не
слышала. А то бы обиделась.
Теперь можно не спеша оглядеться.
Крутой купол станции с рукавами коридоров и маленькими
куполами-лабораториями стоял метрах в двухстах от края леса. На эту
сторону и выходил иллюминатор, за которым стоял стол Павлыша.
Если обойти станцию, что Павлыш и сделал, то окажешься на пологом
спуске, ведущем к большому озеру. Склон был покрыт травой, а ниже из голой
земли вылезали покатые спины камней, возле которых росли кущи кустов.
Само озеро было серым, ровным, спокойным, да и вообще весь этот мир
производил впечатление спокойной серости. Только впечатление. Павлыш
понимал, что эта серость скрывает страсти и трагедии, первобытные, но от
того еще более жестокие, что этот мир затаился, приглядываясь к пришельцу.
Павлыш посмотрел вверх. За три дня облака ни разу не разошлись, чтобы
хотя на минутку показать солнце. Они были такого же цвета, как и озеро, и
такие ровные, что нельзя было понять, движутся они или висят над головой
неподвижно.
Впереди что-то блеснуло.
Павлыш осторожно пошел туда вниз по склону и остановился в нескольких
шагах от блестящего существа, которое шустро закапывалось в землю.
Существо не обращало на него никакого внимания. Павлыш подошел поближе,
держа анбласт наготове. Металлически сверкающая округлая спинка существа
уже почти скрылась под землей. Павлыш присел на корточки и начал осторожно
разгребать разрыхленную землю вокруг. Потом он подхватил существо и резким
движением вытащил его наружу.
Оно не сопротивлялось. Что-то треснуло. Павлыш увидел, что в землю
уходит длинный щуп.
Он поднял шар на ладони и понял, что ему удалось поймать редчайшее
для этих мест "животное" - бур-мобиль Клавдии, и теперь Клавдия оторвет
ему за это голову - и правильно сделает.
Так как бур все равно придется чинить, он взял его с собой, затем
вытащил из земли его тонкий щуп и все это сложил в контейнер для образцов.
Потом, хоть и очень не хотелось этого делать, он нажал на кнопку интеркома
и вызвал Клавдию.
- У вас все буры работают? - спросил он.
- Один только что отключился,- сказала Клавдия.- Я как раз хотела вас
попросить проверить, что с ним случилось.
- Не надо просить,- сказал Павлыш.- Я устроил на него охоту и только
что отловил. Я его принесу Салли, Салли починит.
- Но он металлический! Круглый! Его нельзя ни с чем спутать!
- Как видите, у страха глаза велики,- сказал Павлыш.- Невежество
ведет к роковым ошибкам.
Павлыш отключился. Он был зол на себя. Ни один нормальный биолог не
спутает прибор с живым существом. А все полагают, что Павлыш нормальный
человек и даже ученый.
В этом опасность чужого мира и собственной настороженности.
Удивительное сочетание - настороженность вкупе с безопасностью.
"Ведь я полез за этим шариком, потому что знал, что мой скафандр
крепок, никаким зубам его не одолеть, что мой анбласт может уложить любого
хищника, что я могу в крайнем случае убежать в купол и даже улететь в
космос в капсуле и там ждать, пока меня подберут. У меня нет оснований
бояться этой планеты, если она не захочет обрушить на нас какие-нибудь
катаклизмы. И в то же время я ей не верю. Я ее опасаюсь и принимаю все
меры, чтобы, изучая ее, ни в коем случае с ней не соприкоснуться. А что,
