Фьяметта нагнулась и взяла драгоценную книгу.
- Мне следует еще поучить заклинание. И собрать необходимые символы. Из дома нам лучше выходить пореже. Дым из печки Руберты объяснят тем, что страж Стряпает себе еду, но что случится, когда мы запалим горн для отливки? Он нас выдаст.
- К тому времени скорее всего уже смеркнется, ведь полдень миновал, - заметил Тейр. И тебе необходимо немного отдохнуть.
- Да.
Теперь для половинчатых усилий и сомнений места не оставалось. Фьяметта расправила плечи. Она будет плясать на вершине этой валящейся горы или все они будут погребены под обвалом. "Да смилуется над нами Бог. Аминь".
***
В дверь с улицы постучали. Конечно, Руберта: ее обычный громовой удар, а затем три нетерпеливых отрывистых стука. Фьяметта побежала из большой мастерской открыть ей. День клонился к вечеру. Конечно, Руберта отсутствовала не так уж и долго, если вспомнить, насколько щекотливыми и сложными были ее поиски, но Фьяметта считала каждую минуту, все больше отчаиваясь. Где уж тут до спокойствия и упорядоченности мыслей, приличествующих мастеру магу перед наложением важнейшего заклятия, уныло думала Фьяметта. Но ведь она же и не мастер маг! Только бы Руберта не забыла про сушеную руту...
Тич, не знакомый со стуком Руберты, тоже примчался в прихожую, сжимая нож. Фьяметта махнула, чтобы он шел работать, и отодвинула засов на дубовой двери. Распахнув ее, она увидела Руберту в чепце с шалью на плечах, с корзиной и большим кувшином в руках. Рядом с ней безмолвно стояла высокая женщина в длинном плаще с капюшоном, затенявшим ей лицо. Руберта успокоительно кивнула Фьяметте, как бы говоря: "Ну вот, я свое дело сделала!" Фьяметта жестом пригласила женщину войти, а потом заперла дверь и заложила засов.
- Добрый вам день, - сказала Фьяметта женщине. Дама, женщине, а не девушке. В ее черных волосах серебрились седые пряди, а волосы были заплетены в косу и защиплены на затылке. Дама, решила затем Фьяметта: ее одежда была столь же прекрасно сшита, как платья самой Фьяметты, которые украли лозимонцы.
- Спасибо, что вы пришли. Благослови вас Бог! Руберта объяснила... Ах, простите, меня зовут... Руберта предостерегающе подняла палец:
- Мы уговорились не называть ничьих имен. Разумно! Фьяметта кивнула:
- Ну, мне вряд ли удастся остаться неизвестной, но вы останетесь безымянной, если вам так угодно, А меня называйте Фьяметтой. - Та кивнула. - Так Руберта объяснила, о чем мы вас просим?
Уж конечно, эта дама не кормилица!
- Да. Я поручила своего маленького свекрови и хорошо поела.
- А я купила хорошего пива, - добавила Руберта, поднимая кувшин. - Чтобы ей было чем подкреплять силы.
- Но Руберта объяснила, кого мы просим вас покормить? - настойчиво спросила Фьяметта, чтобы удостовериться.
- Да. Демона камня, гнома, кобольда, хоть самого дьявола, называйте, как хотите, лишь бы это отозвалось вечной мукой для Уберто Ферранте. - Ее лицо горело той же ненавистью, какую Фьяметта уже не раз видела в глазах монтефольцев. - Лозимонцы убили моего мужа в первый же день Они закололи моего первенца, моего сыночка, моего цветущего юношу два дня назад в уличной стычке. А второго и третьего моего ребенка уже давно унесла чума. Остался только младенчик, и теперь у меня больше детей не будет! - Она стиснула руки, Фьяметта опустилась на колени и поцеловала их обе.
- Значит, вы так же готовы, как и я. - Она встала. - Пойдемте.
Она повела их через внутренний дворик к кухне, обойдя стороной скованного лозимонца, который теперь бодрствовал снова с кляпом во рту. Он угрожающе рванулся к ним, а когда цепь его остановила, скроил насмешливую рожу. Высокая женщина подобрала свой плащ - не из страха, но словно он был прокаженным, и бросила на него прямой испепеляющий взгляд. Несмотря на оковы, он умудрился ответить непристойным жестом, но тут появился Тейр, поигрывая молотом, и солдат угрюмо сел у столба.
Тейр и Тич проводили женщин в кухню, и Тейр поднял крышку подполья.
Фьяметта зажгла фонарь и помогла женщине спуститься в овощной погреб, помещение вдвое меньше кухни с полками и каменными кувшинами по стенам. Тейр также спустился по узким крутым ступенькам. Руберта и Тич тревожно следили за ними сверху. Фьяметта поставила стоймя ящик, и женщина опустилась на него изящно, словно в бархатное кресло.
Стены были обложены булыжником, полом служила утрамбованная земля, но под ней ощущалась твердость камня - почва Монтефольи была скудной. Фьяметта поставила фонарь и присела на корточки рядом с Тейром, который смотрел на стену так, словно видел сквозь камень. Однако какой бы прозрачной она ни была для духа Ури, Фьяметте внутрь заглянуть не удалось. Тейр прижал ладони к шершавой поверхности и наклонил голову, будто прислушиваясь.
- Помажьте камень молоком, - попросил он затем. Безымянная дама поднялась, расстегнула корсаж и нагнулась, чтобы брызнуть молоком туда, куда он указывал. Фьяметта размазала капли и с отчаянием позвала:
- Эй, кобольд, кобольд, кобольд!
- Ты же не бездомных кошек скликаешь! - насмешливо сказал Тич, заглядывая поглубже. - Почему ты не прочтешь какого-нибудь заклинания?
Уязвленная даже больнее оттого, что она и сама подумала о том же, Фьяметта огрызнулась:
- Если ты такой умный, сам прочитай! Эй, кобольд, кобольд, кобольд! Сумрак. Тусклый неверный свет фонаря, безмолвие. Ни даже топотка крысы или шороха таракана. Они ждали. Ждали. Ждали, - Нет - помогло, - буркнул Тич, покусывая палец. Фьяметта с тревогой посмотрела на высокую женщину:
- Еще чуточку.
- Я не тороплюсь, - сказала та. Терпеливое ожидание мести в ее голосе обжигало, точно кислота. Даже Тич присмирел.
- Эй!!! Кобольд, кобольд, кобольд, - снова попробовала Фьяметта, и Тич скривился, словно такое жутко обычное, неколдовское отсутствие даже намека на ритуал глубоко его оскорбляло. Тут глаза у него полезли па лоб.
На стене извивались темные фигурки, сползая по булыжникам. Не порождение мерцающего света фонаря. Два.., три.., четыре - шесть корявых человечков. Казалось, не они отбрасывают тени, а тени отбрасывают их. Они бесшумно столпились около сидящей на ящике высокой женщины. Самый смелый подергал ее за юбку и наклонил голову с робкой, но хитрой улыбкой.
- Дама? - пропищал он. - Добрая дама . Она ответила ему спокойным взглядом.
- Вы получите молоко, - сказал Тейр. - Но не сразу.
- А тебе что за дело, мастер металльщик? - спросил вожак кобольдов, нахмурился и выпятил костлявую грудку.
- Он говорит за меня, - тихо произнесла высокая женщина. Кобольд сник и пожал плечами, словно говоря: "Это я так!" Блестящие черные глазки жадно впивались в нес.
- В саду замка Монтефольи, - сказал Тейр, - сложены медные чушки. Каждый из вас, кто поможет перенести их через землю во двор этого дома, получит позволение пить, сколько он.., она.., оно пожелает. Когда вся медь будет тут. И не раньше.
- Слишком много работы. Да еще тяжелой, - захныкал кобольд.
- А вы работайте сообща.
- Мы не можем ходить по солнцу.
- День пасмурный, и скоро вечер! Тот угол сада уже накрыла тень.
- Прежде один глоточек, мастер-металльщик, а? Тейр провел пальцами по мазку молока на стене и помахал ими под носом кобольда.
- Нравится? Хорошо? Так сначала принеси нам медь.
- Ты обманешь, надуешь нас, э?
- Если вы сделаете, что он просит, - сказала высокая женщина, - вы получите свою награду. Даю вам мое слово! - Ее глаза впились в глаза кобольда, и он отпрянул, как обожженный.
- Слово дамы, слышали? - пропел он своим товарищам.
- Будьте осторожны, малыши, - сказал Тейр. - Прячьтесь от темного человека, которого зовут Вителли. Боюсь, он может причинить вам зло.
Кобольд оскорбление взглянул на него:
- Будто мы сами не знаем, мастер-металльщик.
- А вы... - Тейр внимательно посмотрел на него, - ..вы не видели сеньора Пия? Он убит? Или жив?
Кобольд отпрянул и прильнул к камню.
- Друг Пия жив, но не встает. Много слез в его глазах.
- А дама Пия? Герцогиня? Джулия? Что с ними?
- Их держат слишком высоко в воздухе. Кобольдам туда нельзя.
- Хорошо. Отправляйтесь! Чем скорее вернетесь, тем скорее получите вознаграждение. - Тейр вздохнул и встал, памятуя о балках над головой.
Они все поднялись в кухню. Руберта тщательно протерла венецианский бокал, налила в него пива, хлопнула Тича по протянувшейся руке и подала бокал высокой женщине, которая послушно села и начала прихлебывать укрепляющий напиток. Фьяметта, Тейр и Тич вышли во двор.
Когда они с отцом только приехали в Монтефолью, то часто завтракали здесь за деревянным столом на свежем воздухе. Тогда дворик напоминал сад - такой прохладный, мирный! Цветы в горшках, фонтан. Но теперь он от стены до стены был отдан под создание Персея. Деревянный стол задвинули под галерею, завалили инструментами и всяким хламом. Горн - кирпичный улей высотой с Тейра - стоял на основании из утрамбованной земли, выкопанной из ямы для отливки. Оно было облицовано плитками, которыми прежде был красиво вымощен дворик.
Фьяметта заглянула в горн. Тейр уже уложил первый слой сухих сосновых дров. Тич тщательно почистил и накрыл густо обмазанной глиной деревянный желоб, который наклонно шел от пода горна к отверстию в форме. Ворот из бревен, с помощью которого форму бережно опустили в яму, а потом должны были использовать, чтобы поднять из нее готовую статую, пока оттащили в сторону. Глиняную глыбу стягивали железные обручи, как при отливке колокола, объяснил ей отец. Чтобы форма не развалилась под тяжестью расплав-, ленного металла.
Фьяметта обошла яму, обдумывая, как приготовить все к заклинанию. Тело Ури надо положить у края напротив горна. Во взаимодействие сил сам горн включать нужды нет. Во-первых, Тейру с Тичем пришлось бы все время пересекать ее линии, чтобы подкладывать дрова, следить за плавкой и налаживать мехи. Простой процесс плавки бронзы магии не требовал. Направить нетерпеливый дух Ури в рождающуюся статую надо будет в тот момент, когда Тейр вышибет железную втулку в основании горна, и металл польется в форму. Тут Фьяметта сообразила, что не очень представляет себе, как происходит остывание. Железные обручи надо будет разнять, чтобы освободить... Ури. Но если поспешить, форма может развалиться, и статуя оплывет. А если промедлить, оно слишком затвердеет. Отец всегда говорил, что самое трудное - соразмерить. И вот она соразмеряет-рассоразмеряет заклятие.
"Нет, я сошла с ума!" Какой-то странный звук донесся с той стороны, где был прикован лозимонец Фьяметта не сразу сообразила, что это из-под кляпа вырывался вопль Перепуганный солдат отскочил на длину цепи. По другую сторону столба на него с писком пятились два кобольда с медным слитком между ними Лозимонец пытался перекреститься и хрипел сквозь тряпку во рту:
- Демоны! Демоны посредь бела дня!
- Урод! Урод-человек! - пищали кобольды. Собственно, наступили уже сумерки, решила Фьяметта, взглянув на небо Двор погрузился в тень, а по лиловеющему небу мчались клубящиеся тучи Становилось прохладно. Собирался дождь.
- Сюда? - Тейр сделал знак кобольдам положить их ношу у горна Тич бросился на кухню сообщить новость Когда он возвратился с Рубертой и безымянной женщиной, у ног Тейра как раз появилась вторая пара гномов. Было что-то омерзительно натуральное в том, как земля словно выдавливала их из себя Фьяметте вспомнился ярмарочный шут, который вот так выдавливал из раздутого рта яйцо в скорлупе. Но они притащили еще слиток А первая парочка с хихиканьем нырнула в землю И тут появилась третья, весело стрекоча.
Тейр начал аккуратно укладывать слитки в горн и перекладывать их новыми дровами Мастер Бенефорте занял всю нижнюю кладовую отборными сосновыми поленьями и оставил их там хорошенько сохнуть специально для этой отливки. Часть забрали лозимонцы. Что, если се отец заранее определил их количество? Ну, Тейр разберется. А из земли все выскакивали и выскакивали новые кобольды. Или те же самые? Она скоро потеряла им счет - Она - но не Тейр - Последний? - объявил он Фьяметта подошла к нему Попятившись, он закрыл чугунную дверцу, через которую накладывал слитки и поленья. Тыльной стороной грязной ладони он отбросил волосы с глаз Он был большой, теплый, синие глаза сияли Даже нелепо короткая туника, открывавшая его голые икры, не придавала ему смешного вида.
