настолько хитер. Иза в полном замешательстве.
- Очень мило с вашей стороны, - говорит она.
- Примите, - настаивает он. - Это не обручальное кольцо.
Я не посмел бы. Это всего лишь маленький подарок на память
обо мне.
На лице его появляется жалкая улыбка обреченного.
- Поживем - увидим. Во всяком случае, я не собираюсь
уезжать. Ничего не бойтесь, Иза.
Он решительно сует ей в руку футляр и подвигает к себе
телефон.
- Что вы собираетесь делать? - спрашивает она.
- Звонить в полицию, черт возьми. Если бы мой дядя
предупредил полицию, он, конечно, не умер бы. Я хочу жить
ради вас, Иза, или, по крайней мере, попытаться. Алло...
Марсель де Шамбон. Мне хотелось бы поговорить с комиссаром
Др°... Алло? Ах, занят... Не откажите в любезности
передать ему, что я хотел бы увидеться с ним как можно
скорее - в деле Фромана появился новый факт... Как? Да, мы
его ждем. Благодарю вас.
Все произошло так быстро, что я не успел вмешаться. Тем
не менее не теряю самообладания. По-прежнему контролирую
положение.
- Др° сейчас приедет, - говорит Шамбон. - Я попрошу его
защиты.
- Вашей матери известно... что это за телефонные звонки?
- спрашивает Иза.
- О, нет! Дядя даже рта не открывал по поводу этих
писем. Не буду же я первый поднимать шум.
- А почему вы до сих пор не поставили комиссариат в
известность?
Он колеблется. Я спешу подсказать ему:
- У Марселя не было доказательств.
Он пускается в разглагольствования.
- Верно. Ведь писем в качестве улик нет. Телефонные
звонки следов не оставляют. Комиссар мог не принять мои
слова всерьез.
- И все же, - замечает Иза, - нам было бы спокойнее, если
бы вы на время уехали. Из-за выборов страсти разгорелись,
но все утрясется.
- Не уверен, - возражает он. - И потом почему я должен
бежать?.. Послушайте меня, Иза.
Он увлекает ее в коридор и что-то шепчет на ухо. Теперь
уж мне нечего миндальничать... Не исключено, что я оставил
бы ему шанс на спасение. Но теперь это невозможно. Иза в
конце концов пошлет его к черту, а он, вне себя от ярости,
все выболтает. Этот идиот еще и псих в придачу. Есть ведь
такие сумасшедшие, которые не колеблясь пойдут на
самоубийство и других за собой потащат. Один номер с
кольцом чего стоит! Ну и подписал себе смертный приговор!
Слышу, как во двор въезжает машина.
- А вот и комиссар, - восклицает Иза. - Пойду встречу
его.
Она оставляет Шамбона, а тот направляется ко мне, сияя во
весь рот.
- Я, кажется, был на высоте. Комиссар не откажет мне
выделить кого-нибудь из своих людей для охраны замка. А у
Изы вернется вкус к жизни. Я позабочусь о ней, вот увидите.
Я привык владеть собой. Руки, сжимая костыли, не дрожат.
Я выстреливаю в него взглядом, но улыбаюсь в ответ.
- Ты был великолепен. Остается убедить Др°.
Комиссар уже на пороге, сразу видно - торопится,
раздражен.
- Что еще случилось? - спрашивает он довольно грубо.
- Посмотрите, что мы тут нашли, - начинает Шамбон. Он
протягивает ему оба письма - Др° довольно одного взгляда.
- Ну и что?
Шамбон в смущении.
- Они лежали в папке. Там... Не хотите ли взглянуть?
Др° пожимает плечами.
- У меня на письменном столе гора таких писем, - говорит
- Если все принимать всерьез!
- Но мне тоже угрожают, - протестует Шамбон.
- Вам пишут?
- Нет. Звонят.
- И что же вам говорят?
- Например, что прикончат меня... что я стою не больше
своего дяди. В таком роде.
- Это все?
- Разве этого мало?
- Любезный мой господин, вы даже представить себе не
можете, скольким людям угрожают по телефону или в письмах в
это самое время, которое мы только что пережили. Дело в
том, что подобные глупости остаются без последствий, уверяю
вас.
- Вы забываете, что моего дядю довели до самоубийства.
Наш Шамбон смертельно уязвлен. А Др° все это кажется
забавным.
- Не надо драматизировать, - говорит он. - Пока что мне
известно одно: никто вашего дядю не доводил до
самоубийства. А вот вам доказательство. Господин Фроман не
придавал никакого значения этим письмам; он никогда не
обращался по этому поводу в суд.
- Зато я подам жалобу в суд, - восклицает Шамбон. - Я
прошу, чтобы мой телефон подключили к прослушиванию.
- Это ваше право, месье.
- Я требую также, чтобы поместье взяли под охрану.
Комиссар смотрит на меня и на Изу так, словно призывает в
свидетели, затем сует оба письма в карман.
- Вы многого хотите. Во-первых, у меня не хватает
сотрудников. И кроме того, кое о чем вы забываете... Вам
известны результаты выборов? Ваши друзья потерпели
поражение. Извините за откровенность, но в вышестоящих
инстанциях полагают, что делу господина Фромана уделено
достаточно внимания.
- Президента Фромана, - поправляет в ярости Шамбон.
- Пусть так. Президента Фромана.
- Это преступление! - бросает Шамбон.
- Банальное самоубийство, - невозмутимо возражает Др°.
- Так вы ничего не будете предпринимать?.. И если в меня
выстрелят, умоете руки?
- Никто в вас стрелять не будет, - уверяет Др°. - А
сейчас, если позволите... У меня много работы.
Он раскланивается со всеми и делает шаг к выходу.
- Вы пожалеете, господин комиссар, - кричит вслед Шамбон.
- У нас есть поддержка.
- Рад за вас.
Др° уходит. Иза провожает его. Шамбон, вне себя от
ярости, возвращается в кабинет.
- Номер не пройдет, - орет он. - Плевать я хотел на
этого кретина.
- Успокойся, Марсель.
- О, вам-то что?!
- Ей-богу, ты и в самом деле веришь, что тебе угрожают.
Эй, проснись! Ты что, забыл, что все это липа? Мы ведь
хотели всего-навсего обмануть Изу.
Он растерян. Трет пальцами глаза.
- Я сам не знаю, на каком я свете, - бормочет он. - У
меня нет ни малейшего желания хоронить себя в Гавре или
где-нибудь еще. Что вы скажете?
- Ну, конечно. Мне нужно немного времени. Ты не должен
показывать, что возмущен выходкой комиссара. Надо быть выше
этого. Осторожно, вот и она.
Иза входит в кабинет. Протягивает футляр Шамбону.
- Мы все немножко потеряли голову, - говорит она. - Это
очень мило с вашей стороны. Марсель, но я не могу принять.
- Прошу вас.
Движением век я даю ей понять, что все это не имеет
больше значения. Она не знает, куда я клоню, но повинуется
и, разыгрывая смущение, взволнованно говорит:
- Спасибо, Марсель. При одном условии. Берегите себя.
Открывает футляр, еще раз любуется драгоценностью.
- Безумие!
- Да нет, - отвечает Шамбон. - Вы рассуждаете, как моя
мать, милая Иза. Так вот, мне надоело благоразумие. Если
бы вы знали, что я уже сделал для вас!.. Спросите брата.
Он не сдерживает себя. Берет ее за руку.
- Хватит болтать всякую ерунду, малыш Марсель. Раз уж
Др° тебя бросил, примем собственные меры. Жду тебя у себя.
- Послушайтесь Ришара, - говорит Иза. - Он осторожен.
- Согласен. До скорого... Иза, я счастлив, - он
посылает ей воздушный поцелуй.
- Оставь, не сердись, - шепчет Иза.
Наконец-то мы одни.
- Ты что-нибудь придумал?
Тот же вопрос, что и у него.
- Конечно, но мне потребуется немного времени.
На самом деле, все давным-давно продумано. Я знаю, где
моя пушка. Рядом с подшивкой рецензий и биноклем -
реликвиями прошлого. Я всегда хранил его в исправности.
Когда-то в фильмах о гангстерах из него стреляли только
холостыми патронами. А я думал: "Как жаль! Великолепное
оружие и будто в наморднике". Что ж, на этот раз мы вместе
поиграем с огнем. До сих пор выигрывал всегда я, а не Др°.
Комиссар, вам до меня никогда не добраться.
Я поджидаю Шамбона и ищу в глубине шкафа пистолет.
Натыкаюсь на мотоциклетные краги. Боже, а я и забыл о
них. Даже присел - нервная судорога скрутила живот.
Сколько украденной радости, безвозвратно утерянного счастья!
Я задыхаюсь. Когда входит Шамбон, он видит, что я держу на
коленях краги и нежно, как кошку, глажу их.
- Что это - игра? Что это?
- Сам видишь. Возьми, подержи.
Он недоверчиво берет их в руки.
- Я вот тут разбирался и наткнулся на них. Они кое-что
значат для меня... Возьми их себе. Ты даришь бриллианты.
Я дарю, что могу. Ладно, не будем об этом говорить.
Он благоговейно ставит краги у спинки кровати и
раскуривает свою жуткую сигару. Я, как всегда, трубку.
Потом продолжаю:
- Ты заметил, он не бросил письма в корзинку. Положил в
карман.
- Ну и что?
- А вот что. По-моему, он собирается сдать их на
экспертизу. Уверен, что обнаружит отпечатки пальцев. Он
только притворился, что смеется над нами, на самом деле, он
дотошный, этот тип. Может, я ошибаюсь, но почти уверен, что
он не воспринял эти угрозы легкомысленно. Только чего ты
добиваешься? Чтобы он прослушивал твои телефонные
разговоры? У него нет на это права. Не так-то просто
установить подслушивающее устройство. Он предпочел нас
грубо одернуть, чтобы вернее успокоить.
- Пожалуй, - бормочет Шамбон. - Но в результате твоя
сестра уже не принимает меня всерьез.
- Отнюдь. Конечно, если мы будем сидеть сложа руки, Иза
решит, что наши страхи были преувеличенными.
- И отшатнется от меня, - заключает он.
- Ты дашь мне закончить?.. Нужно, чтобы она испытывала
по отношению к тебе нечто вроде признательности, понимаешь?
А пока что она разрывается между своими угрызениями совести
и любовью, в которой не признается. Я-то ее знаю. Она уже
разволновалась, когда подумала, что тебе угрожает опасность.
Оценила твою преданность. Потянулась к тебе. Но пока она
чувствует только пробуждение любви. Чтобы любовь расцвела,
тебе действительно должна угрожать опасность. Если она
по-настоящему испугается за тебя, - твоя победа.
Он слушает меня с таким вниманием и добродушием, что мне
стыдно. Будто я собираюсь убить безумное, страшное,
непредсказуемое, но в то же время преданное животное.
- Что вы предлагаете? - спрашивает он. - Чтобы я
подстроил нечто вроде покушения на самого себя?
- Вот именно.
Сработало.
- Я не очень понимаю, - продолжает он. - Что за
покушение? Кто будет на меня покушаться?
- Не спеши. Начнем с того, согласен ли ты со мной? Я
ведь не собираюсь подталкивать тебя. Ты сам решаешь.
- Я люблю Изу, - говорит он.
Дурак. Это он меня толкает. Я умолкаю, чтобы не спеша
раскурить трубку. Преимущество трубки в том, что она то и
дело гаснет, и если вы умеете раскуривать ее не спеша, можно
дать себе время все обдумать, разобраться, принять наилучшее
решение.
- Оставим Изу, - предлагаю я. - Как думаешь, ты можешь
поработать в кабинете дяди?
- Почему бы нет?
- Будет ли выглядеть естественным, что ты притащишь с
собой досье, какие-нибудь незаконченные дела?
- Я ни перед кем не обязан отчитываться. А потому...
- Но все вокруг должно быть в ажуре. У тебя есть
секретарша?
- Конечно.
- Ты ей сможешь сказать, например: "Оставьте эти бумаги,
я посмотрю их дома"? Что-нибудь в таком духе?
- Разумеется. А что вы задумали?
- Подожди. Скажи, есть ли в заводском управлении
секретные материалы?.. Например, какие-нибудь досье с
грифом "Совершенно секретно"?
Он смотрит на меня, как собака, завороженная мячом,
который ей вот-вот бросят.
- "Строго секретно" - такого, может, и нет. Но есть
текущая корреспонденция с голландской группой, которую мы
уже давно интересуем.
- О, прекрасно! Ты принесешь сюда корреспонденцию.
Он, того гляди, подпрыгнет от возбуждения.
- Говорите яснее.
- Иди в гардероб. На самой верхней полке найдешь синий
чемоданчик.
Он повинуется. Стоит мне напустить туману, как он уже в
моих руках.
- Нашел?
- Да.
- Давай сюда... Или, пожалуй, положи-ка его на стол и
сам открой.
- Зачем?
- Давай, открывай. Найдешь предмет, завернутый в слегка
засаленную замшу. Довольно тяжелый. Догадываешься? Он
суетится и внезапно замирает.
- Можешь взять его в руки. Он не кусается.
Он неловко берет мой револьвер довоенного образца,
рассматривает его с завистью и изумлением. Я продолжаю:
