- Я задумалась.
- Никогда не знал, что ты такая любительница природы. Сегодня ты просто не отрываешь глаз от неба, - сказал он.
- Оно очень красиво.
- Я вот о чем подумал, - медленно продолжал супруг. - Не позвонить ли сегодня Халлу? Договориться, что мы приедем - на недельку, не больше! - к ним в Голубые горы. Чем не идея?..
- Голубые горы! - Она схватилась одной рукой за край балдахина и резко повернулась к нему.
- Я ведь только предлагаю.
- И когда ты думаешь ехать? - нервно спросила она.
- Да можно отправиться хоть завтра утром, - подчеркну-то небрежно бросил он. - Сама знаешь: раньше начнешь, скорее...
- Но мы еще никогда не уезжали так рано!
- Ну, в этом году в виде исключения... - Он улыбнулся. - Нам полезно переменить обстановку. Пожить в тиши, в покое. Словом, сама понимаешь. У тебя ведь нет других планов? Поедем, решено?
Она вздохнула, помедлила, потом ответила:
- Нет.
- Что? - Его возглас испугал птиц. Балдахин дернулся.
- Нет, - твердо сказала она. - Я не поеду. Он посмотрел на нее. Разговор был окончен. Она отвернулась.
Птицы летели дальше - десять тысяч гонимых ветром угольков.
***
На рассвете солнце, пронизав лучами хрустальные колонны, растворило туман, на котором покоилась спящая Илла. Всю ночь она парила над полом, как бы плавая на мягком ложе из тумана, который пролился из стен, едва Илла прилегла. Всю ночь она проспала на этой недвижной реке, точно челн среди немого потока. Теперь туман улетучивался, и наконец река спала, оставив Иллу на берегу пробуждения.
Она открыла глаза.
Над ней стоял муж. Было похоже, что он стоит тут, наблюдая, уже не один час. Почему-то Илла не могла смотреть ему в глаза.
- Тебе опять снился этот сон! - сказал он. - Ты разговаривала, не давала мне уснуть. Тебе непременно надо показаться врачу.
- Ничего со мной не случится.
- Ты много говорила во сне!
- Да? - Она поспешно села. В комнате было холодно. Серый утренний свет проявил черты Иллы.
- Что тебе снилось? Она молчала, вспоминая.
- Корабль. Он снова спустился с неба, и из него вышел высокий человек и заговорил со мной. Он шутил, смеялся, и мне было хорошо.
Мистер К коснулся рукой колонны. Окутанные паром струйки теплой воды вытеснили холодок из комнаты Лицо мистера К было бесстрастно.
- А потом, - продолжала она, - этот мужчина, которого такое странное имя - Натаниел Йорк, сказал что я прекрасна, и.., и поцеловал меня.
- Ха! - крикнул муж и отвернулся, играя желваками.
- Но это всего лишь сон. - Ей стало весело.
- Ну и помалкивай про свои нелепые женские сны
- Ты ведешь себя, как ребенок. - Она откинулась на последние клочья химического тумана. Мaioaeieе спустя тихо рассмеялась.
- Я еще что-то вспомнила, - призналась она.
- Ну, что, говори, что! - вскричал муж.
- Илл, ты такой раздражительный!
- Говори! - потребовал он. - У тебя не должно, быть секретов от -меня!
На нее смотрело сверху его мрачное, суровое лицо - Я никогда не видела тебя таким, - ответила Илла, ей было и страшно и забавно. - Ничего такого не было просто этот Натаниел Йорк сказал.., словом, он сказал мне, что увезет меня на своем корабле, увезет на небеса возьмет меня с собой на свою планету. Конечно, чепуха - Вот именно, чепуха! - Он едва не сорвал голос. - Ты бы послушала себя со стороны: заигрывать с ним разговаривать с ним, петь с ним, и так всю ночь напролет, о боги! Послушала бы себя!
- Илл!
- Когда он сядет? Где он опустится на своем про клятом корабле?
- Илл, не повышай голос.
- К черту мой голос! - он в гневе наклонился на ней. - В этом твоем сне... - он стиснул ее запястье, - корабль сел в Зеленой долине, да? Отвечай!
- Ну, в долине...
- Сел сегодня, под вечер, да? - не унимался он - Да, да, кажется, так. Но это же только сон!
- Ладно. - Он сердито отбросил ее руку. - Хорошо, что ты не лжешь! Я слышал все, что ты говорила во сне, каждое слово. Ты сама назвала и долину, и время Тяжело дыша, он побрел между колоннами, будто ослепленный молнией. Постепенно его дыхание успокоилось. Она не отрывала от него глаз - уж не сошел ли он с ума!.. Наконец встала и подошла к нему.
- Илл, - прошептала она.
- Ничего, ничего...
- Ты болен.
- Нет. - Он устало, через силу улыбнулся. - Ребячество, только и всего. Прости меня, дорогая. - Он грубовато погладил ее. - Заработался. Извини. Я, пожалуй, пойду, прилягу...
- Ты так вспылил.
- Теперь все прошло. Прошло. - Он перевел дух. - Забудем об этом. Да, я вчера слышал анекдот про Уэла, хотел тебе рассказать. Ты приготовишь завтрак, я расскажу анекдот, а об этом больше не будем говорить, ладно?
- Это был только сон.
- Разумеется. - Он машинально поцеловал ее в щеку. - Только сон.
***
В полдень солнце палило, и очертания гор струились в его лучах.
- Ты не поедешь в город? - спросила Илла.
- В город? - Его брови чуть поднялись.
- Ты всегда уезжаешь в этот день. - Она поправила цветочную клетку на подставке. Цветы зашевелились и раскрыли голодные желтые рты.
Он захлопнул книгу.
- Нет. Слишком жарко. И поздно.
- Вот как. - Она закончила свое дело и пошла к двери. - Я скоро вернусь.
- Постой! Ты куда? Она была уже в дверях.
- К Пао. Она пригласила меня!
- Сегодня?
- Я ее сто лет не видела. Это же недалеко.
- В Зеленой долине, если не ошибаюсь?
- Ну да, тут рукой подать, и я решила... - Она очень торопилась.
- Извини меня, - сказал он, догоняя ее с видом крайней озабоченности. - Я совершенно забыл: я же пригласил к нам сегодня доктора Нлле!
- Доктора Нлле! - Она подалась к двери. Он поймал ее за локоть и решительно втащил в комнату.
- Да.
- А как же Пао...
- Пао подождет, Илла. Мы должны принять Нлле.
- Я на несколько минут...
- Нет, Илла.
- Нет?
Он отрицательно качнул головой.
- Нет. К тому же до них очень далеко идти. Через всю Зеленую долину, за большой канал, потом вниз... И сегодня очень, очень жарко, и доктору Нлле будет приятно увидеть тебя. Хорошо?
Она не ответила. Ей хотелось вырваться и убежать. Хотелось кричать. Но она только сидела в кресле, словно пойманная в западню, и с окаменевшим лицом разглядывала свои пальцы, медленно шевеля ими.
- Илла, - буркнул он, - ты останешься дома, ясно?
- Да, - сказала она после долгого молчания. - Останусь.
- Весь день?
Ее голос звучал глухо:
- Весь день.
***
Шли часы, а доктор Нлле все не появлялся. Казалось, муж Иллы не очень-то удивлен этим. Уже под вечер он, пробормотав что-то, подошел к стенному шкафу и достал зловещее оружие - длинную желтоватую трубку с гармошкой мехов и спусковым крючком на конце. Он обернулся - на его лице была лишенная всякого выражения маска, вычеканенная из серебристого металла, маска, которую он всегда надевал, когда хотел скрыть свои чувства; маска, выпуклости и впадины которой в точности отвечали его худым щекам, подбородку, лбу. Поблескивая маской, он держал в руках свое грозное оружие и разглядывал его. Оно непрерывно жужжало - оружие, способное с визгом извергнуть полчища золотых пчел. Страшных золотых пчел, которые жалят, убивают своим ядом и падают замертво, будто семена на песок.
- Куда ты собрался? - спросила она.
- Что? - Он прислушивался к мехам, к зловещему жужжанию. - Раз доктор Нлле запаздывает, черта с два стану я его ждать. Пойду, поохочусь. Скоро вернусь.
А ты останешься здесь, и никуда отсюда, ясно? - Серебристая маска сверкнула.
- Да.
- И скажи доктору Нлле, что я приду. Только поохочусь.
Треугольная дверь затворилась. Его шаги удалились вниз по откосу.
Она смотрела, как муж уходит в солнечную даль, пока он не исчез. Потом вернулась к своим делам: наводить чистоту магнитной пылью, собирать свежие плоды с хрустальных стен. Она работала усердно и расторопно, но порой ею овладевала какая-то истома, и она ловила себя на том, что напевает эту странную, не идущую из ума песню и поглядывает на небо из-за хрустальных колонн.
Она затаила дыхание и замерла в ожидании. Приближается... Вот-вот это произойдет.
Бывают такие дни, когда слышишь приближение грозы, а кругом напряженная тишина, и вдруг едва ощутимо меняется давление - это дыхание непогоды, летящей над планетой, ее тень, порыв, марево. Воздух давит на уши, и ты натянут как струна в ожидании надвигающейся бури. Тебя охватывает дрожь. Небо в пятнах, небо цветное, тучи сгущаются, горы отливают металлом. Цветы в клетках тихонько вздыхают, предупреждая. Волосы чуть шевелятся на голове. Где-то в доме поют часы: "Время, время, время, время..." Тихо так, нежно, будто капающая на бархат вода.
И вдруг - гроза! Электрическая вспышка, и сверху непроницаемым заслоном рушатся всепоглощающие волны черного прибоя и громовой черноты.
Так было и теперь. Близилась буря, хотя небо было ясным. Назревала молния, хотя не было туч.
Илла бродила по комнатам притихшего летнего дома. В любой миг с неба может пасть молния, и будет раскат грома, клуб дыма, безмолвие, шаги на дорожке, стук в хрустальную дверь - и она стрелой метнется навстречу...
"Сумасшедшая Илла! - мысленно усмехнулась она. - Что за мысли будоражат твой праздный ум?" И тут - свершилось.
Порыв жаркого воздуха, точно мимо пронеслось могучее пламя. Вихревой стремительный звук. В небе блеск, сверкание металла.
У Иллы вырвался крик.
Она побежала между колоннами, распахнула дверь. Она уставилась на горы. Но там уже ничего...
Хотела ринуться вниз по откосу, но спохватилась. Она обязана быть здесь, никуда не уходить. Доктор должен прийти с минуты на минуту, и муж рассердится, если она убежит.
Она остановилась в дверях, часто дыша, протянув вперед одну руку.
Попыталась рассмотреть что-нибудь там, где простерлась Зеленая долина, но ничего не увидела.
"Сумасшедшая! - Она вернулась в комнату. - Это асе твоя фантазия. Ничего не было. Просто птица, листок, ветер или рыба в канале. Сядь. Приди в себя".
Она села.
Выстрел.
Ясный, отчетливый, зловещий звук.
Она содрогнулась.
Выстрел донесся издалека. Один. Далекое жужжание быстрых пчел. Один выстрел. А за ним второй, четкий, холодный, отдаленный.
Она опять вздрогнула и почему-то вскочила на ноги, крича, крича и не желая оборвать этот крик. Стремительно пробежала по комнатам к двери и снова распахнула ее.
Эхо стихало, уходя вдаль, вдаль...
Смолкло.
Несколько минут она простояла во дворе, бледная.
Наконец, медленно ступая, опустив голову, она побрела сквозь обрамленные колоннами покои, из одного в другой, руки ее машинально трогали вещи, губы дрожали; в сгущающемся мраке винной комнаты ей захотелось посидеть одной. Она ждала. Потом взяла янтарный бокал и стала тереть его уголком шарфа.
И вот издалека послышались шаги, хруст мелких камешков под ногами.
Она поднялась, стала в центре тихой комнаты. Бокал выпал из рук, разбился вдребезги.
Шаги нерешительно замедлились перед домом.
Заговорить? Воскликнуть: "Входи, входи же!"?
Она подалась вперед.
Вот шаги уже на "рыльце. Рука повернула щеколду.
Она улыбнулась двери.
Дверь отворилась. Улыбка сбежала с ее лица.
Это был ее муж. Серебристая маска тускло поблескивала.
Он вошел и лишь на мгновение задержал на ней взгляд. Резким движением открыл мехи своего оружия, вытряхнул две мертвые пчелы, услышал, как они шлепнулись о пол, раздавил их ногой и поставил разряженное оружие в угол комнаты, а Илла, наклонившись, безуспешно пыталась собрать осколки разбитого бокала.
- Что ты делал? - спросила она.
- Ничего, - ответил он, стоя спиной к ней. Он снял маску.
- Ружье.., я слышала, как ты стрелял. Два раза.
- Охотился, только и всего. Потянет иногда на охоту... Доктор Нлле пришел?
