Встают поперек горла.
ПЕТУХИ
Звёзды ещё не гасли.
Звёзды были на месте,
Когда они просыпались
В курятнике на насесте
И орали гортанно
...Тишина умирала.
Как безмолвие храма
С первым звуком хорала.
Оратаи вставали
И скотину в орала
Запрягали, зевая
Недовольно и сонно.
Это было вначале.
Приближение солнца
Это всё означало,
И оно поднималось
Над полями,
Над горами.
Петухи отправлялись
За жемчужными зёрнами.
Им не нравилось просо.
Им хотелось получше
Петухи зарывались
В навозные кучи.
Но зерно находили,
Но зерно извлекали,
И об этом с насеста
На рассвете кричали:
- Мы нашли его сами.
И очищали сами.
Об удаче сообщаем
В этом сиплом хрипенье
За годами
За веками
Я вижу материю времени,
Открытую петухами.
* * *
И вечный бой
Покой нам только снится,
И пусть ничто не потревожит сны:
Седая ночь:
И дремлющие птицы
Качаются от синей тишины.
И вечный бой,
Атаки на рассвете.
И пули, разучившиеся петь,
Кричали нам,
Что есть ещё Бессмертье...
...А мы хотели просто уцелеть.
Простите нас.
Мы до конца кипели
И мир воспринимали,
Как бруствер.
Сердца рвались,
Метались и храпели,
Как лошади, попав под артобстрел.
...Скажите...там...
Чтоб больше не будили.
Пускай ничто не потревожит сны.
...Что из того,
Что мы не победили,
Что из того,
Что не вернулись мы.
КРИТЕРИИ
"...с маленькой смертью встреча"
/Гарсия Лорка/
Маленькая смерть собаки.
Маленькая смерть птицы.
Нормальные размеры человеческой смерти.
ДИАЛОГ
-Там он лежит на склоне.
Ветер повсюду снуёт.
В каждой дубовой кроне
Сотня ворон поёт.
-Где он лежит не слышу.
Листва шуршит на ветру.
Что ты сказал про крышу,
Слов я не разберу.
-В кронах,сказал я, в кронах
Темные птицы кричат.
Слетают с небесных тронов
Сотни его внучат.
-Но разве он был вороной?
Ветер смеётся во тьму.
-Что ты сказал о коронах?
Слов я твоих не пойму.
-Прятал свои усилья
Он в темноте ночной.
Всё ,что сделал - крылья
Птице черной одной.
-Ветер мешает мне, ветер,
Уйми его, Боже, уйми.
Что же он делал на свете,
Если он был с людьми.
-Листьев задумчивых лепет,
А он лежит не дыша.
Видишь облако в небе,
Это его душа.
-Теперь я тебя понимаю:
Ушел, улетел он в ночь.
Теперь он лежит, обнимая
Корни дубовых рощ
-Крышу я делаю, крышу,
Из густой дубовой листвы.
Лежит он озера тише,
Ниже всякой травы.
Его я венчаю мглою,
Корона ему под стать.
-Как ему там под землею?
-Так, что теперь не встать.
Там он лежит с короной,
Там я его забыл.
-Неужто он был вороной?
-Птицей, птицей он был.
* * *
не говорят, что надо уезжать.
Да-да. Благодарю. Я собираюсь.
Да-да. Я понимаю. Провожать
Не следует, и я не потеряюсь.
Ах, что вы говорите- дальний путь.
Какой-нибудь ближайший полустанок,
Ах, нет, не беспокойтесь.Как-нибудь.
Я вовсе налегке, без чемоданов.
Да-да. Пора идти. Благодарю.
Да-да. Пора. И каждый понимает.
Безрадостную зимнюю зарю
Над родиной деревья поднимают.
Всё кончено, не стану возражать.
Ладони бы пожать - и до свиданья.
Я выздоровел. Мне нужно уезжать.
Да-да. Благодарю за расставанье.
Вези меня по родине, такси,
Как-будто бы я адрес забываю,
В умолкшие поля меня неси.
Я, знаешь ли, с отчизны выбываю.
Как-будто бы я адрес позабыл:
К окошку запотевшему приникну,
И над рекой, которую любил,
Я расплачусь и лодочника кликну.
Всё кончено. Теперь я не спешу.
Езжай назад спокойно, ради бога,
Я в небо погляжу и подышу
Холодным ветром берега другого.
Ну, вот и долгожданный переезд.
Кати назад, не чувствуя печали.
Когда войдёшь на родине в подъезд,
Я к берегу пологому причалю.
* * *
О. Б.
Зима, зима, я еду по зиме,
Куда-нибудь по видимой отчизне,
Гони меня, ненастье, по земле,
Хотя бы вспять гони меня по жизни.
Ну, вот Москва и утренний уют
В арбатских переулках парусиных,
И чужаки по-прежнему снуют
В январских освещенных магазинах,
И желтизна разрозненных монет,
И цвет лица криптоновый все чаще,
Гони меня: как новый Ганнимед
Хлебну зимой изгнаннической чаши.
И не пойму, откуда и куда
Я двигаюсь, как много я теряю
Во времени, в дороге повторяя:
Ох , боже мой, какая ерунда.
Ох, боже мой, немногого прошу,
Ох, боже мой, богатый или нищий,
Но с каждым днем я прожитым дышу
Уверенней, и сладостней, и чище.
Мелькай, мелькай по сторонам народ,
Я двигаюсь, и кажется отрадно,
Что, как Улисс, гоню себя вперед,
Но двигаюсь по-прежнему обратно.
Так человека встречного лови
И все тверди в искусственном порыве:
От нынешней до будущей любви
Живи добрей, страдай не прихотливей.
ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПОЭЗИИ
/Памяти Фредерико Гарсиа Лорки/
/Существует своего рода легенда,что перед расстрелом
он увидел, как над головой солдат поднимается солнце
И тогда он произнес:
- И все-таки восходит солнце....
Возможно,это было началом стихотворения/
Запомнить пейзажи
за окнами в комнатах женщин,
за окнами в квартирах родственников,
за окнами в кабинетах сотрудников.
Запомнить пейзажи
за могилами единоверцев .
Запомнить
как медленно опускается снег,
когда нас призывают к любви.
Запомнить небо,
лежащее на мокром асфальте,
когда напоминают о любви к ближнему.
Запомнить
как сползают по стеклу мутные потоки дождя,
искажая пропорции зданий,
когда нам объясняют, что мы должны делать.
Запомнить
как над бесприютной землей
простирает последние прямые руки
крест.
Лунной ночью
запомнить длинную тень,
отброшенную деревом или человеком.
Лунной ночью
запомнить тяжелые речные волны
блестящие, словно складки поношенных брюк.
А на рассвете
запомнить дорогу,
с которой сворачивают конвоиры.
Запомнить
как восходит солнце
над чужими затылками конвоиров.
* * *
Прощай.
Позабудь.
И не обессудь.
А письма сожги...
Как мост.
Да будет мужествен твой путь
И будет он прям
И прост.
Да будет во мгле
Для тебя гореть
Звездная мишура,
Да будет надежда ладони греть
У твоего костра.
Да будут метели,
Снега, дожди,
И бешенный рев огня...
Да будет удач у тебя впереди
Больше,чем у меня.
Да будет могуч и прекрасен
Бой,
Гремящий в твоей груди.
Я счастлив за тех,
Кому с тобой,
Может быть,
По пути.
АВГУСТОВСКИЕ ЛЮБОВНИКИ
Августовские любовники,
Августовские любовники приходят с цветами,
Невидимые зовы парадных их влекут,
Августовские любовники в красных рубахах
с полуоткрытыми ртами
Мелькают на перекрестках,
исчезают в переулках,
По площадям бегут.
Августовские любовники
В вечернем воздухе чертят
Красно-белые линии рубашек
совьих цветов,
Распахнутые окна между чёрных парадных светят,
И они все идут, все бегут на какой-то зов.
Вот и вечер жизни, вот и вечер идет сквозь город,
Вот он красит деревья , зажигает лампу, лакирует авто,
В узеньких переулках торопливо звенят соборы,
Возвращайся назад, выходи на балкон, накинь пальто.
Видишь, августовские любовники пробегают внизу с цветами
Голубые струи реклам стекают с крыш,
Вот ты смотришь вниз, никогда не меняйся местами
Никогда ни с кем, это ты себе говоришь.
Вот и цветы и квартиры с новой любовью,
С юной плетью, выходящей на новый круг,
Отдавая себя с новым криком и с новой кровью,
Отдавая себя, выпуская цветы из рук.
Новый вечер шумит, никто не вернется, над новой жизнью,
Что никто не пройдет под балконом твоим к тебе
И не станет к тебе, и не станет, не станет ближе
Чем самим к себе, чем к своим цветам, чем к самим себе.
ГЛАДИАТОРЫ
Простимся,
До встреч в могиле.
Близится наше время.
Ну что ж!
Мы не победили.
Мы умрем на арене.
Тем лучше:не облысеем
От женщин, от перепоя...
...А небо над Колизеем
Такое же голубое,
Как над родиной нашей,
Которую зря покинули
Ради истин,
А также
Ради богатства римлян.
В прочем,
Нам не обидно,
Разве это обида.
Просто такая,
видно,
Выпала нам планида...
Близится наше время...
Люди уже расселись.
Мы умрем на арене.
Людям хочется зрелищ.
ТИ ФЕДИ ДОБРОВОЛЬСКОГО
Мы продолжаем жить.
Мы читаем или пишем стихи.
Мы разглядываем красивых женщин,
Улыбающихся миру с обложки
Иллюстрированных журналов.
Мы обдумываем своих друзей,
Возвращаясь через весь город
В полузамерзшем и дрожащем трамвае:
Мы продолжаем жить.
Иногда мы видим деревья,
Которые
Черными обнаженными руками
Поддерживают бесконечный груз неба,
Или подламываются под грузом неба,
Напоминающего по ночам землю.
Мы видим деревья, лежащие на земле.
Мы продолжаем жить.
Мы, с которыми пил на углу Невского проспекта
Пиво,-
Редко вспоминаем тебя.
И когда вспоминаем,
То начинаем жалеть себя,
Свои сутулые спины,
Свое отвратительно работающее сердце,
Начинающее неудобно ерзать в грудной клетке.
Уже после третьего этажа.
И приходит в голову,
Что в один прекрасный день
С ним - с этим сердцем -
Приключится какая-нибудь нелепость:
И тогда один из нас
Растянется на восемь тысяч километров
К западу от тебя
На грязном асфальтовом тротуаре,
Выронив свои книжки,
И последнее, что он увидит,
Будут случайные встревоженные лица,
Случайная каменная стена дома
И повисший на проводах клочок неба,-
Неба,
Опирающегося на те самые деревья,
Которые мы иногда замечаем...
* * *
Л.М
Приходит время сожалений
При полумраке фонарей,
При полумраке озарений
Не узнавать учителей.
Так что-то движется меж нами,
Живет, живет, отговорив,
Зовет любовников своих.
И вся-то жизнь - биенье сердца,
И говор фраз, да плеск вины,
И ночь под лодочкою секса
По слабой речке тишины.
Простимся , позднее творенье
Моих навязчивых щедрот,
Побед унылое паренье,
И утлой нежности полет.
О господи, что движет миром?!
Пока мы слабо говорим,
Что движет образом немилым
И дышит обликом моим.
Затем, что с темного газона
От унизительных утрат
Сметать межвременные зерна
На победительный асфальт.
И все приходит понемногу
И говорит - живи, живи,
Кружи, урчи передо мною
Безумным навыком любви.
Свети на горестный посев,
Фонарь сегодняшней печали,
И пожимай во тьме плечами
И сокрушайся обо всех.
ДМИТРИЮ БОБЫШЕВУ
Пресловутая иголка в не менее достославном стоге,
В городском полумраке, полусвете,
В городском гаме, в плеске и стоне,
Тоненькая песенка смерти.
Верхний свет улиц, верхний свет улиц,
Все рисует нам этот город и эту воду,
И короткий свист у фасадов узких
Вылетающих вверх, вылетающих на свободу...
Девочка-память бредет по городу,
бренчат на ладони монеты,
Мертвые листья кружатся выпавшими рублями,
Под рекламными щитами узкие самолеты взлетают в небо
Как городские птицы над железными кораблями.
Громадный дождь, дождь широких лиц
льется над мартом,
Как в те дни возвращенья, о которых мы не позабыли.
Теперь ты идешь один, идешь один по асфальту,
И на встречу тебе летят блестящие автомобили.
Вот и жизнь проходит, свет над заливом меркнет,
Шелестя платьем, тарахтя каблуками, многоименна,
И ты остаешься с этим народом, с этим городом.
И с этим веком,
Да, один на один, как ты ни есть ребенок.
Девочка-память бредет по городу, наступает вечер,
Льется дождь, и платочек ее-хоть выжми
на белье столетья,
И безумно свистит этот вечный мотив
по середине жизни.
КНИГА
"Пришлите мне книгу
со счастливым концом..."
/Назым Хикмет/
Путешественник, наконец, обретает ночлег.
Честняга блондин расправляется с подлецом.
Крестьянин смотрит на деревья и запирает хлев.
На последней странице книги
Упоминающиеся созвездия капают в тишину,
В закрытые окна, на смеркающиеся ресницы.
...В первой главе деревья
