Кое-какие старые книги содержат намеки на причины столь странной
двойственности. Возможно, наука наконец, дала бы желанный ответ, если бы
не Светопреставление. Проблему как раз специально изучали социологи
(главным образом женщины), задаваясь весьма неприятными вопросами. Однако,
что бы они там ни успели выяснить, для нас потеряно все, кроме простейших
истин.
Жаль, что я сейчас не слышу твоего голоса, Гордон. Ты бы сказал, что
я снова преувеличиваю, упрощаю, обобщаю, располагая недостаточным
количеством информации.
К примеру, в крупных "мужских" свершениях принимало участие немало
женщин, и в дурных тоже. К тому же не приходится сомневаться, что
большинство мужчин находятся где-то в промежутке между полюсами "добра" и
"зла", о которых я говорю.
Но, Гордон, те, что в середине, не располагают властью! Не они
изменяют мир в лучшую или в худшую сторону. Ими можно пренебречь.
Видишь, я могу отвечать на твои возражения, как если бы ты находился
рядом со мной. Не забывая подножек, на которые оказалась щедра жизнь даже
для меня, я, конечно же, не отрицаю, что получила прекрасное образование
для женщины в наше время. За последний год я узнала особенно много - от
тебя. Познакомившись с тобой, я еще больше убедилась в справедливости
своего отношения к мужчинам.
Посмотри правде в глаза, любовь моя! Вас, славных ребят, попросту
недостаточно, чтобы выиграть этот бой! Ты и тебе подобные - наши герои,
однако негодяи все равно в выигрыше! Скоро они потушат последний
сумеречный свет, и ты не в силах в одиночку помешать им.
Но человечество сильно не только вами, Гордон. В той борьбе, которая
кипела в прошлом веке, до Светопреставления, эта вторая сила покусилась
было на извечное распределение ролей, но то ли оказалась слишком ленива,
то ли на что-то отвлеклась - не знаю... Так или иначе, она в нужный момент
не вмешалась. Поэтому мы, женщины из армии долины Уилламетт, осознали: нам
предоставляется последняя возможность исправить ошибку, допущенную
женщинами в прошлом. Мы намерены остановить мерзавцев сами. Наконец-то мы
исполним свой долг - выберем среди мужчин лучших и отбракуем бешеных псов.
Постарайся простить меня! Остальные просили передать, что мы всегда
будем вспоминать тебя с любовью.
Навечно твоя, Дэна".
- Остановись! О боже! Не смей!..
Очнувшись, Гордон обнаружил, что стоит на земле и размахивает руками.
Угли от прогоревшего походного костра жгли пальцы его босых ног. Видимо,
он хотел кого-то поймать, что-то удержать...
Медленно покачиваясь, он ждал, пока обрывки сна рассеются в ночном
лесу. Только что, во сне, призрак снова посетил его. Давно почившая машина
обращалась к нему сквозь десятилетия, бросая нетерпеливое обвинение: "Кто
же примет ответственность за детей неразумных сих?"
В глазах у Гордона рябило, в ушах звучал грустный голос криогенного
мудреца, доведенного до отчаяния бесчисленными оплошностями живых людей...
- Гордон! Что случилось?
Джонни Стивенс рывком сел в спальном мешке, протирая глаза. Небо
затянули облака, и единственными источниками света были догорающие угли да
несколько звездочек в просветах между тучами и черными ветвями деревьев.
Гордон покачал головой, стараясь скрыть, что его бьет озноб.
- Просто решил проверить коней и часовых, - проворчал он. - А ты спи,
Джонни.
Молодой почтальон кивнул.
- Ладно. Скажите Филу и Калу, чтобы разбудили меня, когда придет
время сменяться. - Он снова лег на землю, устраиваясь в спальном мешке. -
Будьте осторожны, Гордон.
Вскоре послышалось его мерное дыхание, а лицо разгладилось, обретя
обычную беззаботность. Неустроенная жизнь, казалось, вполне годится для
Джонки. Гордон не переставал этому удивляться. Сам он, даже спустя
семнадцать лет, никак не мог смириться с утратами. Ему, человеку уже
среднего возраста, то и дело представлялось, как он просыпается в своей
комнате в студенческом общежитии в Миннесоте, и вся эта грязь, смерть,
сумасшествие оказываются всего лишь кошмаром, которого так никому и не
довелось испытать.
Рядом с костром лежали тесной группой, делясь друг с другом теплом,
еще несколько фигур в спальных мешках. Всего их было восемь, не считая
Джонни: Аарон Шиммель и малочисленное подкрепление, которое им удалось
набрать в долине Камас. Четверо добровольцев были мальчишками, едва
знакомыми с бритвой, остальные - стариками.
Гордону не хотелось ни о чем думать, однако, пока он обувался и
закутывался в пончо, воспоминания лезли в голову сами собой.
Даже одержав почти безоговорочную победу, Джордж Паухатан торопился
отправить Гордона и его отряд восвояси. Присутствие гостей причиняло
патриарху с горы Сахарная Голова одни неудобства. Его владения станут
прежними только после их ухода.
Оказалось, что вместе со своим сумасшедшим письмом Дэна ухитрилась
переслать подарки женщинам из семейства Паухатана: жалкие свертки с мылом,
иголками и нижним бельем с крохотными, оттиснутыми на мимеографе
инструкциями. Кроме того, Гордон узнал таблетки и мази из центральной
аптеки Корваллиса. В переданной женщинам посылочке обнаружилась также
копия ее письма, адресованного ему.
Все это озадачило Паухатана. Письмо Дэны смутило его едва ли не
больше, чем речь Гордона.
- Не понимаю, - говорил он, оседлав стул и наблюдая за спешными
сборами Гордона. - Как это в головке неглупой, судя по всему, женщины
могли завестись такие экстравагантные мысли? Неужели никто не позаботился
ее образумить? Чего она собирается добиться, выступив со своей девчоночьей
командой против холнистов?
Гордон не стал отвечать, не желая раздражать Паухатана. К тому же ему
было не до разговоров: он торопился. Он еще надеялся успеть остановить
девчонок-скаутов, прежде чем они совершат эту самоубийственную глупость.
Однако Паухатан не отставал. Все это не на шутку вывело его из
равновесия. Кроме того, он не привык, чтобы от него отмахивались. В конце
концов Гордон помимо собственной воли принялся защищать Дэну:
- Какой такой "здравый смысл" надо было в нее вбить, а, Джордж?
Логику бесцветных созданий, подающих еду самодовольным мужчинам у вас на
Камасе? Или ей полагается открывать рот, только когда к ней обращаются,
как тем несчастным, что влачат жалкое существование под властью холнистов
на Рог-Ривер, а теперь и в Юджине? Вероятно, женщины из Корваллиса не
правы, а еще вероятнее, совсем обезумели, но Дэна с подругами по крайней
мере обеспокоена чем-то большим, нежели самой собой, и рвется ради этого
большего в схватку. А вы, Джордж?
Паухатан уперся взглядом в пол. Гордон с трудом расслышал его ответ:
- Где это написано, что человек должен беспокоиться только о чем-то
значительном? Когда-то я тоже бился за это: за идеи, принципы, страну. И
где это все теперь?
Прищуренные глаза со стальным отливом были печальны, когда Гордон
увидел их снова.
- Я кое-чему научился, представьте себе. Получается, что это ваше
"большое" не способно отвечать взаимностью. Оно забирает, забирает - и
ничего не дает взамен. Оно пьет вашу кровь, вытягивает из вас душу, пока
вы хлопаете глазами, и ни за что не ослабляет хватку. Сражаясь за "большие
идеалы", я лишился жены и сына. Они так нуждались во мне, но где там: я
был далеко, пытаясь спасти мир! - Паухатан фыркнул. - Нет, теперь я
сражаюсь ради своих людей, ради фермы - то есть за то, что помельче, что я
могу удержать.
Гордон наблюдал, как сжимаются и разжимаются широкие, мозолистые руки
Паухатана, как бы хватаясь за саму жизнь. До последней минуты ему как-то
не приходило в голову, что этот человек способен чего-то бояться; теперь
же Паухатан предстал перед ним, пусть на краткий миг, совершенно
беззащитным. В глазах его горел страх, с каким редко можно встретиться.
Уже от двери, обернувшись, горец сказал, демонстрируя свой точеный
профиль в колеблющемся свете сальных свечей:
- Мне кажется, я знаю, с чего выкрутасничает эта ваша дурочка.
Поверьте, это не имеет никакого отношения к ерунде насчет "героев и
негодяев", сколько бы она ни изводила на нее чернил. Остальные бабенки
просто тянутся за ней - прирожденным лидером, который необходим в наше
трудное время. Она так, походя, увлекла их, бедняжек, за собой. На самом
деле она... - Паухатан покачал головой. - Она воображает, что действует из
благородных, высоких побуждений, однако все сводится к простенькому
объяснению... Ею движет любовь, господин инспектор! По-моему, она
поступила так из-за вас.
Мужчины посмотрели напоследок друг на друга, и до Гордона дошло, что
посещение Паухатаном отъезжающего почтальона вызвано чувством вины,
которое теперь будет терзать его; владыке Сахарной Головы не хотелось
оставаться единственным мучеником.
Гордон кивком простился с ним, принимая груз угрызений совести и
связку писем.
Отойдя от теплого кострища, Гордон ощупью добрался до коновязи и
тщательно проверил все постромки. Он остался доволен осмотром, хотя кони
вели себя довольно беспокойно, еще не оправившись от дневной гонки. Позади
остались руины города Ремоут и большого старого кемпинга Медвежий Ручей.
Если они не сбавят скорость и завтра, то, согласно прикидкам Кэлвина
Льюиса, вскоре после заката доберутся до Розберга.
Паухатан щедро-одарил отъезжающих провизией и не пожалел для них
своих лучших скакунов. Северянам ни в чем не было отказа. Единственное,
что оставалось для них недоступным, - сам несговорчивый Джордж Паухатан.
Ласково потрепав крайнего в ряду коня, Гордон побрел назад. Ему было
по-прежнему трудно смириться с мыслью, что путешествие оказалось
совершенно напрасным. Во рту еще чувствовался горький привкус поражения.
Мигающие ряды лампочек... Голос давно умершей машины...
Гордон невесело усмехнулся.
"Если б возможно было заразить его твоим оптимизмом, Циклоп, -
неужели ты думаешь, я не сделал бы этого? Но такого, как он, голыми руками
не возьмешь! Он сделан из материала покрепче моего".
"Кто возьмет на себя ответственность?"
- Не знаю! - в отчаянии прошептал он, обращаясь к обступившей его
темноте. - И знать не хочу!
От лагеря его отделяло теперь футов сорок. А что если попросту уйти в
лес? Затеряйся он сейчас в чаще - и его положение можно будет считать
более предпочтительным, чем год и четыре месяца тому назад, когда он,
ограбленный и израненный, наткнулся в пыльном лесу на этот ржавый почтовый
джип, будь он неладен!
Если он прихватил с собой сумку и форму, то только чтобы выжить.
Однако уже тогда на него что-то накатило. Уже тогда он увидал первого
призрака...
В Пайн-Вью было положено начало легенде - всей этой ерунде о
почтальонишке Джонни Яблочное Семечко, которая вскоре совершенно отбилась
от рук и сделала его ни больше ни меньше - ответственным за судьбы
цивилизации! Он, между прочим, о таком и не помышлял... Но сейчас понял,
что вполне может поставить на этом точку.
"Уйти, и дело с концом", - стучало у него в голове.
Гордон на ощупь пробирался в непроглядной тьме, пользуясь навыком
лесного обитателя, который еще ни разу его не подводил, - безошибочным
чувством направления. Он ступал уверенно, угадывая, где его поджидают
особенно узловатые корни и ямы, как и подобает заправскому следопыту.
Для того чтобы перемещаться в кромешной тьме, требовалась особая
сосредоточенность, достигаемая разве что в позе лотоса и ничуть не менее
возвышенная; при той же степени отрешенности здесь нужна куда большая
