теперь одни рожки да ножки.
Уна думала: "Но все-таки он продемонстрировал индивидуальную чер-
ту-упрямство, готовое отстаивать себя не на жизнь, а на смерть. Что ж,
будем собирать свои кости".
- Воздух здесь другой, - с трудом проговорил оглушенный Дидас, когда
она извлекла его из-под руин самолета. - Но я все делал как надо, в этом
меня никто не переубедит.
"Просто непоколебимое упрямство, подумала она. - Способна ли реаль-
ность излечить его?" И она мягко сказала:
- Ты еще взглянешь на это иначе, Дидас, можешь мне поверить.
Вдали она заметила автомобиль, которому предстояло доставить их к
зданию навигационной службы. Машина медленно приближалась, и уже можно
было различить на ней красный крест.
То, что прибытие ознаменовалось катастрофой, не слишком потрясло
Упу. Быть может, Дидас теперь поневоле станет благоразумнее и постарает-
ся учитывать атмосферные особенности этого края и даже попытается, гля-
дишь, приноровиться к ним и научится в конце концов вести себя в новых
условиях. Тем горше было разочарование Уны, когда ей, словно ребенка,
пришлось тащить его за собой, целиком занятого, по-видимому, мыслями о
том, как доказать, что садился он как следовало, строго по правилам. А
если что и не так, то все дело в посадочной полосе.
Уна предприняла попытку объяснить ему те необычные свойства атмосфе-
ры, вследствие которых условия, царившие на островах Троицы, были совер-
шенно другими и всякая вещь представлялась другой, и не только поиному,
чем в родной Дидасу метрополии, но другой и в сравнении с самой собою,
раз за разом, все снова и снова, что-то подобное тому, как различие пре-
ломлений света в воздухе и в воде становится заметным лишь на их грани-
це.
Убедившись в его безнадежном упрямстве, она решила не вести Дидаса к
своим родителям и не знакомить его пока что со своими друзьями. Она не
хотела, чтобы над ним смеялись или же, что казалось ей еще хуже, чтобы
тайком судачили о нем, называя цивилизованным дикарем.
Для начала она доставила его в маленькое, не боящееся ветров бунга-
ло, обтянутое внутри овечьими шкурами и оборудованное всеми обычными для
Троицких островов удобствами.
Но Дидасу никак не удавалось даже кувшин с питьем научиться брать,
всякий раз он промахивался, а если всетаки случайно и ловил его, то про-
ливал содержимое.
- Ты должен упражняться, - говорила Уна, - здесь ты его видишь ина-
че, чем видел бы у себя дома. Но взять его вполне можно. Вот только
браться надо по-другому. Он на несколько сантиметров в стороне от того
места, где ты его видишь, а значит, и брать нужно рядом, чтобы получи-
лось. Да нет же, Дидас, не справа, а слева. - Прошлый раз ты говорила -
не слева, а справа. - Что в прошлый раз было верно, уже не подходит: и
ветер успел перемениться, и свет падает иначе, а потому и преломление,
если угодно, другое, хотя пример с преломлением света в воде и не вполне
точен.
- Но если исходить из прежней ситуации, то я брал верно.
- Если из прежней, то да; но сейчас-то какой в этом прок, когда нуж-
но браться верно, исходя из теперешней. - Ага, значит, все-таки верно?
- Нет, для сегодня это неверно, ведь ты же видишь, что овечье молоко
растекается по столу.
Она опасалась, ему еще долго не разобраться в том, что световая си-
туация меняется ежедневно и что нужно каждый день по-новому смотреть,
по-новому видеть все предметы.
- Да как по-новому, - в отчаянии вопрошал он, - по каким правилам я
должен каждый день хвататься то рядом справа, то рядом слева? Ты скажи
мне правила, и я их запомню! Уна терпеливо объясняла:
- Иногда ты целую неделю должен браться справа, но вот расстояние
всякий раз иное, ты должен это чувствовать, должен вчувствоваться, а
правил я никаких сказать не могу.
- Что же это вы, живете здесь на своих островах, да так и не удосу-
жились составить правила? Понимаешь, я имею в виду, научно разобраться
со всеми этими феноменами,
Возможно, это еще придет кому-нибудь в голову, - безразлично сказала
Уна, - до сих пор мы обходились без правил. Я очень хорошо чувствую себя
и без них. Разумеется, - добавила она, - я родилась здесь и мне пришлось
уже тогда, когда я еще сосала материнскую грудь, развивать в себе чувс-
тво Смещения; может, я и тыкалась не с той стороны или искала слишком
далеко от груди, но так как не находила там молока, то и выучилась этой
премудрости.
- Так вот оно что, - сказал Дидас, - теперь мне понятно, почему до-
ма, - он имел в виду метрополию, то есть свой дом, ты схватывала все на
лету, коллеги были, похоже, правы, у тебя это чисто механическая способ-
ность, чисто утилитарного, эмпирического свойства, проявляющаяся непос-
редственно, от случая к случаю, без затей, как говорится, прямо с паль-
ца, то бишь из соска, в рот.
- Мой дом - здесь, - сказала она. - Тогда растолкуй мне все эти раз-
ные преломления. - Я никогда не пыталась их уяснить, знаю только, что
по-другому дует ветер, по-другому падает свет, что все по-другому, все,
и что мне необходимо жить в этом, как оно есть, со всеми его изменения-
ми, практически, и потому для меня важно улавливать их. - Выходит, у
вас, у жителей Троицких островов, науки совсем никакой? - Ему так и хо-
телось сказать: "У вас, у ослов с островов".
- Видишь ли, - сказала она, - дело в том, что здесь сталкиваются ат-
мосферные массы с разных концов земли и все они смешиваются, да притом
неравномерно. И может случиться, что твой стакан молока примет такой
вид, как будто нижняя его часть стоит справа, а верхняя - слева, точно
он расколот надвое, и левая часть повиснет над столом. Все это связано
еще и с магнитными явлениями. Со многим связано. И поскольку ситуация,
бывает, меняется чуть ли не поминутно, а потому и наблюдения затруднены,
то разобраться с этой проблемой далеко не просто.
Во время разговора Дидас, беспомощный как младенец, лежал на посте-
ли. У на должна была подводить его к ней и укладывать, иначе он падал бы
мимо. И жидкую пищу приходилось вливать ему прямо в рот; она повязывала
ему нагрудник и кормила с ложечки, нередко сетуя:
- Уж лучше бы ты закрывал глаза и не двигался, тогда бы меньше про-
ливалось и размазывалось.
- Но я же не нарочно, я стараюсь поворачиваться правильно и повора-
чиваюсь правильно, в соответствии с выявленными мною принципами - пра-
вильно.
- У нас бывает немало гостей издалека, но ни один еще не упорствовал
так, как ты. Нужно брать чувством - больше, намного больше чувства. И ни
в коем случае не представлять себе, что все окажется не так. Вначале -
пробовать и проверять: ты должен научиться в нужный момент - немедленно,
здесь и сейчас - ощущать предмет и его положение, должен развить в себе
это чувство.
"Ах, как умно ты все излагаешь, - думал он, - но при этом твои рас-
суждения представляются мне слишком поверхностными - так, болтовня, пус-
тое всезнайство. Всезнайство и самомнение".
- Ты должна говорить мне, где конкретно находится предмет, где он в
действительности притаился, где можно его ухватить, должна в точности
объяснять, ну, допустим, тремя сантиметрами левей того места, где он,
как кажется, стоит, - требовал Дидас.
- Пока я тебе все это доложу, он может оказаться уже где-нибудь еще.
Да ведь заметно, как он меняется, это ощущаешь. Ты должен прочувствовать
это на собственном опыте, должен свыкнуться со Смещением. - Да, но как?
- По-новому каждый раз, попробуй сам. Дидас глядел на нее с несчаст-
ным видом, он почти не решался пошевелиться.
Вскоре Уна сумела вникнуть в его состояние: "Вот и вторая индивиду-
альная особенность, какую я нахожу в нем: чувственная невосприимчивость.
Он очень быстро понимает, если имеет дело с отвлеченными данными; если
ему формулируют правило или предлагают образец, их он усваивает, запоми-
нает. Но стоит действительности не согласиться с правилами, формулами и
законами, которыми он себя начинил, он сразу приходит в ярость". И когда
Уна поясняла осторожно: "Смотри, надо примерно так, вот, я веду твою ру-
ку", то случалось, что он повторял заученное быстро движение и с озлоб-
лением говорил:
- Ну и что? Я сделал все, как ты показывала, в точности так и не
иначе, и это твоя вина, что кувшин перевернулся. Я сделал так, как ты
сказала.
- Но кувшин упал, - отвечала Уна, - вот он, перед тобой.
Дидас пробовал вставать, ходить, садиться, отворять дверь. Но его
заносило, как пьяного, и он падал; когда он пытался сесть, кто-то, каза-
лось, выдергивал из-под него стул, и он неуклюже валился на выстланный
шкурами пол. Уна относила его к топчану.
В конце концов он признал, что не обладает необходимыми способностя-
ми для жизни на Троицких островах. Его таланты другого рода. И мир его
другой. После этих слов он долго лежал молча, и Уна чувствовала, что он
мучается от своего бессилия.
Она легла с ним рядом, совсем близко, но он не решался прикоснуться
к ней, она ощутила, как он сжался, съежился, будто от холода.
- И ты, ты тоже каждый вечер другая, - пожаловался он, когда она
раздевалась перед сном. - То выглядишь угловатой и крепкой, почти как
мужчина, то кажешься мягкой и нежной, то светлее, то темнее. Я и не знаю
уже, какая ты на самом деле.
- А какой бы ты хотел меня видеть сейчас? Я могу направить так свет;
есть много разных способов вызывать смещения с помощью этой люминесцент-
ной трубки; какой бы ты меня предпочел? - Да, какой? - растерянно пе-
респросил он. - Совсем-совсем мягкой? А может, поддуем чуточку покруг-
лей? Или сделаем потоньше да непрозрачней? Смуглее? Белее?.. - Игра лу-
чей внешнего света, не компенсированного свечением трубки, обегавшей
комнату по стенам, разбила Уну на много отдельных частей, свободно по-
висших в пространстве.
Дидас быстро закрыл глаза. И, непрерывно повторяя все то же, забор-
мотал:
- Хочу в стабильные условия, хочу в стабильные условия...
Наутро он улетал самолетом спецрейса. Уна шла подле больничных носи-
лок, на которые заботливо его уложила. Санитары-транспортировщики, ко-
ренные жители островов Троицы, сострадательно приговаривали, что здесь,
видать, уж ничем не поможешь, некоторым так и не удается обвыкнуть.
Когда они осторожно подняли его в самолет и застегнули ремень, он
спросил Уну, не полетит ли и она с ним. Дома, там, в метрополии, они чу-
десно заживут вместе.
Ах, - сказала Уна, - тамошняя жизнь для меня чересчур уж проста.
- Но мы не станем упрощать себе жизнь и прятаться от трудностей, я
не намерен жить просто, совсем наоборот...
- Если б ты мог чувствовать себя здесь мало-мальски прилично, я была
бы рада. - Уна хотела его поцеловать, но промахнулась и не нашла губ,
нет, не оттого, что он отстранился, а как раз потому, что он потянулся
ей навстречу.
Катастрофа месяца Эффект "домино"
На автоматическом централизационном посту железнодорожной станции
Греннхаузе попадание личинки бабочки-капустницы в просвет между двумя
контактными элементами в системе управления стрелками и сигналами приве-
ло к тому, что следовавший по расписанию стандартный состав N 456 ока-
зался на одном пути с также следовавшим по расписанию стандартным соста-
вом N 123. Силой лобового удара при столкновении мчавшихся со скоростью
256 километров в час поездов куски раскаленного металла швырнуло в про-
летавший на стометровой высоте транспортный вертолет, груженный стальны-
ми конструкциями, которые рухнули при этом на городской энергетический
комплекс. Последовавший взрыв котельного сектора повалил расположенные в
прилегающей зоне небоскребы, опрокинув их все в одном направлении. Выз-
ванное взрывом и падением гигантских строительных сооружений сотрясение
атмосферы повело к соединению различных и формированию урагана силы, что
