ЙОХАННА БРАУН, ГЮНТЕР БРАУН
УТОФАНТ
Найденный в будущем ежемесячный журнал
из III тысячелетия
СОДЕРЖАНИЕ:
От издателей
Смещение
Катастрофа месяца
Эффект домино
Путевые заметки
В гостях у парсимонцев
Из старинных архивов
Компенсатор времени
Заметки левитатора
Семейный досуг
Дедушка и внучек о Ра и Сге
Катастрофа месяца
Затопление в Клабене
Новое в мире книг
"Краткий справочник наиболее распространенных
болезней"
"Литературный конструктор научной фантастики"
Катастрофа месяца
Утечка веселящего газа
От издателей
Найденный нами во время раскопок, производившихся в будущем, ежеме-
сячник "Утофант" сохранился, к сожалению, не полностью - иные из страниц
этого научно-технического сборника оказались разъедены химическими ве-
ществами, другие повреждены огнем, а некоторые безнадежно изрешечены ка-
ким-то нам, повидимому, не известным излучением, и текст абсолютно не
поддается прочтению, что может быть, впрочем, и результатом неутомимой
активности какой-нибудь настойчивой породы червей. В некоторых книжках
под идеально сохранившимися переплетами из бутылочно-зеленого прогнолита
не обнаружилось, когда мы раскрыли их, ничего, кроме мелко струящейся
серой, с серебристым отливом муки.
И все же мы решаемся попытаться, используя более или менее уцелевшие
страницы изданных в разные годы и к настоящему времени рассмотренных на-
ми выпусков "Утофанта", дать читателю некоторое общее представление об
этом журнале из третьего тысячелетия. В отдельных случаях мы сочли целе-
сообразным привести также и фрагменты. Кое-где мы восполнили недостающие
разрушенные слова своими собственными, ориентируясь по содержанию текс-
та, кое-где оставили дыры незалатанными.
Смещение
Уна, уроженка Троицких островов, чувствовала себя задетой словами
своего профессора, пусть даже и сказанными с искренним желанием сделать
ей комплимент: "Ну до чего же скоро вы здесь со всем освоились! Прямо
поразительно!"
Уна, конечно, вполне отдавала себе отчет в том, что он, в соответс-
твии с данными различных известных ему источников, привык считать Троиц-
кие острова краями затерянными и негостеприимными, смотреть на них как
на малопривлекательную местность с немногочисленными, отданными во
власть ветров и непогоды жителями, как на земли, не располагающие, сог-
ласно энциклопедии, ничем, кроме сплошных нагромождений скал да скупой
ползучей растительности, не считая одиноких, согбенных ветрами кустов;
ни полезных ископаемых, ни городов и даже деревень - лишь несколько
разбросанных тут и там небольших селений. Плюс ко всему - почти беспре-
рывные дожди, туманы, бури. Однако же, как считала Уна, все это и вполо-
вину не соответствовало действительности. Она бы не стала судить о стра-
не, которой не видела собственными глазами. Оттого-то и обидела ее пох-
вала в том, как на удивление быстро осмотрелась и прижилась она в много-
миллионном городе с его автобусами, метро, музеями и громадными торговы-
ми павильонами, с какой невероятной быстротой освоила язык, обычаи, при-
вычки и нравы, впитала культуру здешних мест.
Ведь объявилась Уна в метрополии в плаще из овечьей шерсти, в шерс-
тяных брюках и окрашенном растительными красителями свитере грубой вяз-
ки, с мешком из рыбьей кожи за плечами и в плетеных сандалиях на босу
ногу.
И двух месяцев не прошло еще со дня ее прибытия. А она сейчас, в
крутых завитках прически, в лиловом, с низким вырезом, вечернем платье,
с гигантскими кольцами-серьгами в ушах и новейшим, из последнего номера
"Визажистен-штрих", рисунком макияжа на лице, сидела в опере и слушала
Глюка. А в антракте щеголяла на высоких шпильках по фойе так, будто и не
ходила никогда ни в чем другом, и говорила о возрастающей актуальности
творческого наследия композитора Глюка, точно ни о ком другом и не дума-
ла на своих островах, кроме как именно об этом самом Глюке. Но можно бы-
ло встретить ее и с распущенными космами, в зеленых, в обтяжку, поднима-
ющейся по ступеням лестницы в Музее джаза и рассуждающей об Эллингтоне и
Армстронге.
И не о чем-то там вообще рассуждающей. Уна разбиралась во всем
по-настоящему.
Уна знала о тех дискуссиях, что конфиденциально велись у нее за спи-
ной. Аурелио Дидас, тот самый профессор, удостоивший ее похвалы, расска-
зывал ей об этом, усердно таская за собой по метрополийским ресторанам.
Многие, просвещал он ее, считают, что она обладает развитыми подража-
тельными способностями, но это лишь ее наружная, так сказать, оболочка,
исключительно рецептивное свойство, какое часто наблюдается у-и это вы-
ражение профессор Дидас тоже выложил ей - дикарей, необычайно быстро пе-
ренимающих внешние элементы иной, более высокой культуры. Оболочка,
скорлупа, Ноза, жест. Интересно, говорят, что произойдет, когда столк-
нутся внутренняя сущность Уны, в которой ей, понятно, никто не отказыва-
ет, и внешний слой быстро воспринятой цивилизации?
"Вы что же, куриные ваши мозги, - могла бы ответить Уна, - и вправду
мните, будто я здесь, у вас, впервые услышала Глюка, и Эллингтона, и
Армстронга, воображаете, надутые вы невежды, будто взяли на откуп всю
мировую культуру, и считаете, где уж им там на своих островах, на кото-
рых вы никогда не бывали, знать что-то? Так, гиганты мысли?" Она знала,
именно таков был популярный здесь стиль "мы ребята простые". Все эти лю-
ди были бы в восторге от того, что она так быстро научилась его имитиро-
вать, и приняли бы ее слова как освежающую наивность не исковерканного
образованием дитяти природы.
Уна не держала на них зла, на всех тех, что, совершенно искренне
восхищаясь и поражаясь ее способностям, с таким превосходством взирали
на нее. Ей даже было скорее немного жаль их, особенно Дидаса, то и дело
твердившего ей, что либо она гений, либо такова уж их природа, троицких
островитян. Ведь встречаются, как известно, и гениальные народности.
Сочувствие вызывали и сокурсники. Как это ты так быстро все просека-
ешь? Приходишь на лекцию по относительности, а когда выходишь из аудито-
рии, у тебя такой вид, словно ты уже все поняла. Как это ты умудряешься?
Ты когда зубришь?
- Зубрю? А что значит "зубрить"? - спрашивала Уна.
- Ну, мы имеем в виду, когда ты долбишь? - А что значит "долбить"?
Они возбужденно отвечали:
- Мы почти и не видим тебя в читалке, где грызем всю эту канитель.
Да и в своей берлоге ты тоже вроде не больно-то налегаешь. Как это у те-
бя получается? Она улыбалась смущенно: - Я не знаю, как это объяснить. И
думала: "Вы этого не поймете". Она не была удивлена, когда Дидас предло-
жил ей переехать к нему, чтобы, как это здесь называлось, жить с ним
вместе. Она уже успела приметить, как быстро это устраивалось здесь, в
метрополии. А потому почти и не вслушивалась в доводы.
Он любит ее, говорил Дидас, потому что, с одной стороны, она кажется
ему загадочной - "в женщине, понимаешь ли, должно быть нечто загадоч-
ное", - а с другой, так он полагает, ее развитие превосходит обычный
средний уровень. Он не разделяет мнения коллег о том, что она-де прос-
то-напросто рецептивно переимчива. Упомянул он и о внешних достоинствах:
Уну хотя и не назовешь красивой, но внешность ее определенным образом
волнует, и у нее отличное гибкое тело, худощавое, но вовсе не тощее.
- И потому в самый раз на бульон, - подытожила она.
И это ему тоже в ней нравится: ее задиристость и ирония и то, что
она никакого значения не придает комплиментам. Это свойственно женщинам,
которые в них не нуждаются. Но и она пусть смело скажет ему, как его
оценивает. Он не страдает повышенной чувствительностью, так что нет не-
обходимости играть в вежливость, он умеет сносить критику. И, более то-
го, будет рад ей.
- Даже и не знаю, - тихо ответила Уна. Просто взять да и сказать,
что человек, мол, таков и таков, перечислив какие-то его черты, ей и в
голову не приходило. Так, на ее взгляд, даже какой-нибудь предмет нельзя
было по достоинству оценить - телевизор, скажем, или автомобиль. Лишь в
определенных ситуациях, считала она, предмет показывает, каков он на са-
мом деле. А с человеком и того сложнее. Ее представление о Дидасе было
расплывчатым. Сумеет ли он развить в себе черты собственной индивидуаль-
ности? То, что ей в нем уже было известно, не являлось, на ее взгляд,
индивидуальными особенностями.
- Ты, я вижу, колеблешься, сказал он кротко. - Что ж, это лишь
просьба, ты можешь все обдумать, совершенно не обязательно давать немед-
ленный ответ; я застал тебя врасплох, ты уж меня прости, Уна.
Не проблескивала ли тут искорка индивидуальности? Способность к ожи-
данию?
- Мне надо заглянуть на Троицкие острова, - сказала она, - я должна
там кое-что забрать. - Она знала, что у него есть свой самолет.
- Ну конечно, - сказал он, - завтра и полетим. Да и мне хочется по-
бывать в твоих родных местах. Возможно, я лучше стану тебя понимать. -
Он рассмеялся. - Или еще больше запутаюсь в твоих загадках. В этом тоже
есть свое удовольствие.
Самолет его был из породы напоминающих музейные экспонаты, однако
надежных колымаг: летал небыстро, но зато на взрывобезопасной смеси, а в
случае, если бы отказал мотор, мог спланировать на посадку. Правда, по-
лет растянулся на два дня, пришлось сделать промежуточную посадку на Ба-
гамах и там переночевать. Когда же в лучах предполуденного солнца выныр-
нули Троицкие острова, Уна посоветовала Дидасу передать свой пеленг на
Южную посадочную станцию для автоматического управления приземлением.
- К чему? - спросил он. - Я совершенно ясно вижу внизу взлетно-поса-
дочную полосу.
- Я настаиваю на этом, - сказала Уна, - или я прыгаю.
- Да ведь полоса прямо у меня перед носом. - Перед носом-то перед
носом, но атмосферные условия здесь совсем не такие, как у тебя дома.
Вполне может оказаться, что эта полоса-просто фата-моргана.
Ты лучше прислушайся к указаниям с посадочной станции. Он с неохотой
перестроился по сигналам.
Вот пожалуйста, я их слушаюсь, но мы садимся теперь прямо в море.
Смотри, ты же видишь, как уходит теперь полоса, мы сядем точнехонько ря-
дом и покатимся вниз с утесов.
Зайди еще раз, - сказала Уна. Дидас стал заходить снова. - А теперь
включай автоматическое наведение.
Ну нет, я лучше доверюсь собственным глазам, так я всегда садился
наилучшим образом. А откуда ты знаешь специальную терминологию? - спро-
сил он. - Ты что, знакома с техникой пилотирования?
Я знакома с этими островами, и я говорю тебе, что здесь твои глаза
тебя обманывают.
- Мои глаза никогда еще меня не обманывали. Не обманут и на этот
раз. Я всего неделю назад прошел обследование. Результат - 1-а.
Ну неужели ты не можешь мне поверить? Ведь я здесь дома, Дидас!
А я веду самолет. У меня удостоверение в кармане и ответственность
на плечах, и я буду полагаться на мои собственные глаза.
- Только не здесь, - сказала Уна, - не на островах Смещения.
Он пропустил это мимо ушей и стал снижаться по собственному разуме-
нию. Когда наушник разразился предостерегающими восклицаниями, он его
отключил.
- Они лишь сбивают меня с толку, я иду точно на полосу, видишь, Уна?
Аккуратненько на середину полосы, - гордо говорил он.
В действительности самолет опустился в сотне метров от полосы, на
комковатом и каменистом поле. Уна еще успела застопорить двигатель, но
все же самолет от удара развалился, ремни безопасности оборвались и обо-
их швырнуло с безжалостной силой.
Вытаскивая Дидаса из-под обломков, Уна кивнула на валявшиеся кругом
части разбитых машин.
- Я думала, ты окажешься умнее своих предшественников.
Дидас продолжал упрямо твердить о своем якобы безукоризненном пило-
тировании при посадке:
- Но я же ведь не слепой. Я держал полосу точно по визиру.
- Держал, ну конечно, держал. Вот только от машины твоей остались
