на это скажете?
- Второй пункт - целиком неправда. И должен добавить, сэр, что,
надеюсь, вы достаточно давно меня знаете, чтобы в это поверить.
"Хороший выстрел. Холинхед всегда гордо заявлял, что "прекрасно знает
свой персонал"."
- Что касается так называемых оскорблений, то говорила ли вам миссис
Веденхол, в чем они заключались?
Холинхед замялся.
- Действительно, - согласился он. - Миссис Веденхол лишь
охарактеризовала их как непередаваемые.
- Точнее сказать, несуществующие, - пробормотал Пол. - Вы смотрели
отчет о событиях прошлой ночи?
- Нет, конечно! Вы же видели, я только что пришел.
- Миссис Веденхол упоминала о той помощи, которую она предлагала
полицейскому инспектору Хоффорду?
- Я как раз собирался к этому перейти. Я уверил ее, что если бы кто-то
из наших пациентов пропал, я немедленно был бы поставлен в известность. Но
так или иначе, действительно какая-то выведенная из равновесия личность
набросилась на прохожего?
- Я с трудом представляю, чтобы вы, сэр, одобрили бы охоту за
выведенной из равновесия личностью с помощью ружей и пистолетов. Инспектор
Хоффорд был возмущен не меньше моего, и если я и говорил с миссис Веденхол
черезчур резко, то только по причине уверенности, что выражаю взгляды, с
которыми согласны и инспектор, и вы, сэр. Пресловутый маньяк, между
прочим, оказался девушкой пяти футов ростом и семидесяти девяти фунтов
весом, которую я привез сюда безо всяких затруднений.
"Кажется, я удовлетворил своего начальника. Достаточно и "сэров" и его
любимых вычурных оборотов"."
Пол приободрился - утро, похоже, прояснялось. Внимательно изучив его
из-под насупленных бровей, Холинхед, наконец, произнес:
- Вы спрашивали миссис Веденхол, страдала ли она когда-либо от
преступных посягательств?
"Ну, это уже мелочи."
- Видите ли, на лице у раненого были следы ногтей, по которым часто
обнаруживают насильников. Один из полицейских видел подобные следы у
человека, которого арестовывал по схожему обвинению. Поскольку миссис
Веденхол является мировым судьей, я счел возможным поинтересоваться - да,
я помню дословно, - имеет ли она опыт изнасилования. Если я плохо
сформулировал вопрос, готов признать свою вину.
Но прошу вас принять во внимание, сэр, что я был чрезвычайно возмущен
ее предложением прочесать местность с ружьями и собаками.
Пол умолк. Через некоторое время Холинхед хмыкнул и потянулся к ящику с
бумагами.
- Ладно, Фидлер. Не будем больше поднимать эту тему. Но имейте в виду,
что отношения с населением для нас необычайно важны, и вы не должны
позволять профессиональному рвению подавлять ваш такт. Вы меня понимаете?
- Конечно. - С трудом сдерживая смех, Пол поднялся.
- Спасибо. Это все.
В свой кабинет Пол входил со вздохом облегчения. Но вместо того, чтобы
сесть за стол и начать разгребать утренние бумаги, он встал у окна,
закурил и принялся наблюдать, как расходятся по своим местам рабочие.
"У Чента есть один плюс: здесь не позволяют беднягам отсиживать зады в
палатах.
Интересно, кто завел такой порядок? Вряд ли Холинхед. Наверно его
предшественник, или кто-то еще раньше."
День намечался не то чтобы ясный, но все же лучше вчерашнего. Зевая, он
рассматривал бригаду садовников, ожидавших, когда принесут их безопасные
инструменты - если, конечно, садовый инвентарь вообще может быть
безопасным. На всякий случай им давали только носилки и березовые метлы,
да и то лишь тем, чье состояние признавалось стабильным.
"Трудно отличить занятых трудотерапией пациентов от обычных рабочих,
разве только сестры - в белых халатах. Интересно, могла бы психиатрическая
больница жить как средневековый монастырь, самообеспечиваюшейся коммуной?
Вполне. С той только разницей, что все устремления пациентов направлены в
прямо противоположную сторону - вернуться во внешний мир."
В дверь постучали - первый раз за это утро. Посетителем оказался
Олифант - слишком свежий, видимо дежурство было спокойным.
- Доброе утро, док. Привет от подопечных, и не могли бы вы устроить,
чтобы доктор Элсоп посмотрел сегодня мистера Черрингтона? Мы еле подняли
его из постели, а за завтраком он изрисовал весь стол овсяной кашей.
- Черт. - Пол потянулся за папкой, которую он называл про себя пожарным
списком.
Бессмысленно, на самом деле, все пациенты и их болезни были экстренны,
за исключением хронических гериатриков.
"Все сумасшедшие неотложны, но некоторые более неотложны, чем другие."
- Хорошо. Что-нибудь еще?
- Ну: - Олифант замялся. - Экономка сказала, что вы велели переселить
Джинглера и Рилли из Буйного на место тех двоих, которые выписались. Не
могли бы вы оставить их еще на пару дней?
- Боюсь, что нет. Чем меньше эти двое будут среди хронических больных,
находящихся в худшем состоянии, чем они сами, тем лучше.
- Мы так и думали, - пробормотал Олифант.
- Перестаньте! Согласен, старый Джинглер так и будет мотаться между
домом и больницей до конца жизни, но Рилли только двадцать два года, и он
слишком умен, чтобы ставить на нем крест.
- Но он избил собственную мать.
- В некотором смысле она это заслужила, - вздохнул Пол. - И заметьте,
его прислали к нам, а не в Рэмптон и не в Бродмур. Но мне некогда с вами
спорить.
Займитесь этим прямо сейчас. Доктор Элсоп будет примерно через полчаса,
и я попрошу его сразу посмотреть Чаррингтона.
- Спасибо, - кисло пробормотал Олифант и вышел.
"Может, если бы я тоже проводил среди пациентов целые дни, я бы
относился к ним так же, как он."
Пол покачал головой и взялся за бумаги.
Телефон зазвенел, как раз когда часы пробили полдесятого. Раскладывая
бумаги по папкам - "без изменений, без изменений, без изменений", - Пол
снял трубку.
- Это Натали, - произнес голос, - я иду в палаты. Пойдешь со мной к
Арчин или будешь ждать Элсопа?
- Подожди. - Одной рукой зажимая трубку, Пол другой сгреб бумаги в
ящик. - Я догоню тебя в женском отделении через десять минут, годится?
- О'кей.
Еще один стук: сестра Дэвис с записками от экономки.
"Спросить ее что ли, как прошла ночь? Какая бестактность! Но хоть для
кого-то этот день солнечный. Что в бумагах?: Ничего срочного, слава Богу.
Список лекарственных назначений: не забыть сказать Элсопу об этом курсе
флуфеназина; он нам может пригодиться. И это все пока."
Он оттолкнул стул, поняв вдруг, что ему срочно нужно видеть Арчин.
"Это имя ей здорово подходит. Надеюсь, она с ним согласится: Почему я
так хочу пойти к ней сейчас, с Натали - почему не могу подождать, пока
придет Элсоп? У меня полно работы. Ох, да потому что с ней случилось то,
чего я всегда боялся:
замкнуться в персональной вселенной. Так или иначе, ее случай выходит
далеко за рамки обычнного. Галлюцинации, мания преследования,
патологическая летаргия, весь этот список симптомов может означать что
угодно - у человека не так уж много способов сойти с ума. Это как жар -
вызывается самыми разными болезнями.
Интересно, радовался бы терапевт, если бы получил скачущую температуру,
не похожую ни на грипп, ни на корь? Господи, это место творит ужасные вещи
с моим чувством юмора."
10
Поскольку Чент первоначально проектировался не для больницы,
располагался он неудобно и бестолково. И если центральный корпус, отданный
под нужды администрации, аптеку и квартиры для живущего в больнице
персонала, был еще более-менее компактным, то палаты для легких больных в
полном беспорядке оказались разбросанными по бывшим детским, картинным
галереям, курительным, оружейным и Бог знает каким еще комнатам, а
сестринские находились в бывших конюшнях, отделенных от главного здания
мощеным двором. Только отделение для буйных достраивалось позже и
получилось относительно функциональным. Таким образом, самый короткий путь
из его кабинета в женское отделение, где он договорился встреититься с
Натали, проходил через мужские палаты.
Он шел и чувствовал, как улетучивается то превосходное настроение, в
котором он вышел из кабинета Холинхеда.
"Наверное, я не гожусь для такой работы. Один вид этих несчастных
скручивает меня, как пальцы в кулаке."
В палатах стоял шум - со всех сторон раздавался топот, громкие голоса и
визг прачечных тележек. Среди общего гама неслышно бродили несколько
пациентов в пижамах, похожие на детей, которых за какую-то провинность
оставили на целый день в постели. Это, однако было не наказанием, как
считали больные, а мерой предосторожности. Каждого из них должен был
сегодня осматривать консультант, и эта августейшая фигура вызывала у
пациентов такой благоговейный ужас, что сестры боялись как бы кто со
страху не убежал или не наложил на себя руки.
"Но какие объяснения могут соперничать с легендами? Они будут считать
это наказанием до второго пришествия. Эксперты пишут о школьном фольклоре:
дети лелеют суеверия, ритуалы, традиции. А сумасшедшие изобретают свои
собственные."
У одного из окон, тупо глядя в пространство, стоял человек, половина
лица которого каждые десять секунд дергалась в уродливом тике - это был
Чарлингтон, отрешенно ожидавший приговора Элсопа. На приветствие Пола он
не ответил.
"Не стоит усилий, что ли? А что стоит усилий в этой обстановке:
безобразная краска на стенах, пол в разномастных заплатах, кровати,
притиснутые друг к другу. Если крыс запереть в тесную клетку, они начнут
пожирать своих детенышей.
На месте пациента я бы специально что-нибудь натворил, чтобы меня
заперли в боксе. За восемьдесят квадрарных футов одиночества, отдал бы
все, что угодно."
Он нашел Натали на площадке между первым и вторым этажами корпуса для
буйных в конце прохода, ведущего в женское отделение. Она разговаривала со
старшей сесторой Тородей и сестрой Уэллс. Пол остановился в стороне и стал
ждать, пока они закончат.
"Наверное, имя делает нашу экономку такой основательной."
Любая больница представляет собой арену непрекращающейся войны за сферы
влияния между самыми разными группировками; грызутся между собой
медицинское начальство и больничный секретариат, иногда призывая в
поддержку внешние силы, вроде попечительского совета или даже министерства
здравоохранения; причной раздора может быть что угодно - от таких важных
проблем, как цвет, в который надлежит перекрасить канализационные трубы,
до чистого абсурда, когда в маневры вовлекаются даже пациенты, например,
тихая, но непрекращающаяся грызня из-за публикаций в солидных медицинских
журналах. Покидая учебную больницу, Пол надеялся, что ему не придется
больше наблюдать ничего подобного, но оказалось, что Чент страдает тем же
недугом, только в гораздо более тяжелой форме.
"Лучше бы Элсоп не говорил, когда я только приехал, что эта работа -
идеальная база для начала публикаций. Что в двадцать восемь лет я знаю
такого, что могло бы заинтересовать журналы? Историю странной девушки,
которую мы назвали Арчин?
Может, и подойдет. Не придется ломать голову над темой диплома. Но не
хочется.
Для меня пациенты - все еще странные, все еше личности. Вот когда они
станут просто историями болезни, может тогда:"
Старшая сестра ретировалась. Пол двинулся к Натали и сестре Уэллс.
- О чем вы тут?
Натали поморшилась.
- Экономку волнует, что у нас больная без удостоверения личности. Может
она в чем-то замешана? А может ее ищет полиция? А не взять ли у нее на
всякий случай отпечатки пальцев?
Сестра Уэллс, худая темноволосая женщина, которой Пол симпатизировал с
первой же встречи, сочувственно улыбнулась, продемонстрировав крупные
лошадиные зубы, и направилась к палате, куда вчера поселили Арчин. Пол
двинулся вслед за Натали и тут неожиданно вспомнил:
- Черт, я забыл вчера позвонить Хоффорду!
- Я звонила, сразу, как ты ушел. Только ничего нового я ему не сказала.
- Он говорил что-нибвдь о Фабердауне - ну, о коммивояжере?
- По-прежнему утверждает, что ничем не провоцировал нападение.
Инспектор извинялся, но сказал, что дело, видимо, будет отсрочено.
