новому телу, потому что его движения были совершенно естественны, однако
душевная перестройка ему не давалась. Факт смерти и возрождения в новом
теле так подействовал на него, что он все еще не мог преодолеть шока. Вся
его фигура выражала глубокую подавленность.
Коунсу тяжело было видеть своего друга в новом теле, несмотря на то
что он много раз наблюдал подобные изменения. В случае с Анти изменения
были минимальными и полностью его удовлетворяли, и все равно трудно
привыкать к человеку заново, хотя дух, душу, изменить было нельзя. Люди
сами должны были освоиться с новой ситуацией, и в большинстве случаев это
происходило в короткие сроки.
- Анти! - тихо позвал Коунс.
Молодой человек продолжал бегать взад-вперед, ни одним движением не
показав, что услышал оклик.
Коунс, пристроившись к Анти, побежал рядом с ним.
- Анти, у меня есть для тебя задание. Очень важное задание!
Но Анти, казалось, ничего не слышал. Его симпатичное лицо потемнело и
несколько заострилось, густой черный вихор, вырвавшись из-под капюшона,
придавал ему мрачное выражение.
- Найди себе кого-нибудь другого. Я больше ни на что не способен.
- Это старая песня, Анти! Сколько раз тебе повторять, что ты не
несешь никакой ответственности за действия других! Ты не должен вечно
упрекать себя, забывая о настоящем и будущем! Идем со мной, Анти. Тебя
ждет важное задание, которое никому больше не по силам.
Анти остановился и удивленно взглянул на Коунса. Казалось, он
пробудился от долгого сна и, плохо еще соображая, слабо кивнул.
Когда они, сойдя с платформы трансфэкса, очутились в ярком свете
солнца экваториальной зоны Региса, их ждала большая группа людей, среди
которых находилась молодая голубоглазая девушка. Она стояла немного в
стороне и казалась безучастной.
- Это Энни Заток, - мягко представил ее Коунс, обращаясь к Анти. - Ты
знаешь, кто она и что с ней сделали? В настоящее время она совсем
подавлена и едва реагирует на происходящее. Прежде чем попасть в лапы
Бассета, она была единственной имиркой, которую Ярослав смог рекомендовать
для нашей работы. Тебе поручается ответственнейшее задание: ты должен
вырвать Энни из состояния безучастности и сделать ее полноценным членом
нашего общества. Не говори, что отказываешься! Ты единственный можешь
сделать это, и ты это сделаешь!
Анти сбросил толстую защитную одежду и, не произнеся ни слова,
направился к Энни. Энни, испуганно взглянув на него, робко отступила
назад.
Анти остановился и заглянул девушке в глаза. Спустя, казалось,
бесконечно долгое время на его губах заиграла улыбка, а потом произошло
чудо: Энни тоже сделала свой первый шаг из тумана безучастности, потому
что ответила на улыбку.
Коунс, напряженно наблюдавший за ними, облегченно вздохнул...
17
- Понадобится около четырех месяцев, чтобы посетить все планеты, на
которые мы собираемся отправить имирцев, - сказал Коунс после небольшого
раздумья.
Бассет цинично усмехнулся. Он привык видеть в Коунсе потенциального
противника, который только на короткое время по собственным мотивам
связался с ним.
- С вашим трансфэксом это время сильно сократится.
Коунс весело улыбнулся и покачал головой.
- Прибор не стоит использовать так часто, - солгал он. - Кроме того,
не сомневаюсь, вы ведь направите своих техников и инженеров, чтобы
выведать тайну нашего открытия. У вас есть двигатель Мечникова, поэтому
ваш личный корабль достаточно быстр.
Слава Бассета распространилась далеко, поэтому не удивительно, что
Лама с Кунг-фу-дзе принял его очень уважительно и чествовал как верховного
правителя.
- Имирцы, кажется, очень трудолюбивы и у них почти нет запросов, -
сказал Лама, - что, вероятно, связано с неблагоприятными условиями.
Лама дал Бассету аудиенцию под открытым небом. Оба они сидели в
великолепном саду в тени вывезенного с Земли Священного дерева. Двое слуг
стояли возле них с пальмовыми опахалами.
- Но говорят также, что эти люди очень нетерпимы, - продолжал Лама, -
и я опасаюсь, что они ассимилируются.
Но Бассет, продувной дипломат, ответил на опасения Ламы каскадом
таких заманчивых предложений, что сам удивился, когда в заключение беседы
Лама воспылал бескорыстным желанием помочь своим ближним.
Президенту правительства Бореаса, которому и раньше приходилось вести
подобные переговоры, были известны хитроумные методы Бассета, но он, хотя
и был гораздо осторожнее Ламы с Кунг-Фу-дзе, тоже пообещал благосклонно
обдумать предложение. Бассет хорошо понимал, что его партнер скоро
уступит, потому что люди на Бореасе не могли существовать без посторонней
помощи. Места было достаточно. Кроме того, триста тысяч переселенцев не
представляли из себя никакой опасности.
На Цеусе Бассету пришлось иметь дело с диктатором.
- Почему имирцы должны покинуть свою планету? - откровенно спросил
диктатор. - Только, пожалуйста, не говорите мне, что люди пресытились
жизнью среди айсбергов и снежных полей, где они жили как факиры! Триста
тысяч - это очень много. Я хочу, чтобы политические условия на подвластной
мне территории оставались стабильными, а кто знает, что за идеи принесут с
собой эти люди? И трудно поверить, что имирцы вдруг стали такими
разумными.
- Это результат долгого развития, - глубокомысленно заявил Бассет.
- Прекрасно. Но вы-то почему беспокоитесь? Что обещали вам за
содействие?
Бассет мысленно усмехнулся.
- Если триста тысяч человек внезапно обнаруживают, что отказ от всего
- не единственный идеал, они начинают испытывать непреодолимую тягу к
удобствам жизни и наслаждениям. А вы можете благосклонно предоставить эти
вещи в их распоряжение. Пошлина и другие доходы, поступающие в вашу казну,
будут довольно высоки.
Диктатор кивнул. Этот язык был ему понятен. Он достал ручку и
подписал приготовленный Бассетом договор.
Так было и везде. Спустя четыре месяца были заключены договоры о
приеме почти всех имирцев. Оставалось распределить примерно полмиллиона
человек.
- Может быть, Земля примет оставшихся людей? - спросил Коунс.
- Я уже позаботился об этом, - хмыкнул Бассет. - Дело прошло на
редкость успешно. Знают ли имирцы о выпавшем на их долю счастье?
Коунс, усмехнувшись, взглянул на Бассета.
- Нет, еще не знают. Но всегда найдется некоторое количество людей,
которые с удовольствием переселятся на более удобную планету.
Во время следующей посадки "Амстердама" на Имир Ярослава на планете
не оказалось. Капитан Левенгук немедленно отправился в Совет Старейшин и
потребовал объяснить его загадочное исчезновение.
- Никто не знает, где он, - пожимали плечами Старейшины, лихорадочно
пытаясь найти какую-нибудь убедительную причину.
Левенгук презрительно смерил взглядом этих людей, что не составило
труда, потому что все они были значительно ниже его ростом.
- Ну что ж, - заключи он. - Я вас предупреждал. Мы совершаем здесь
посадку только из милосердия. Вы знали, что отношения будут разорваны,
если с нашим агентом что-нибудь случится. Он был для вас соринкой в глазу.
При моем последнем посещении вы хотели осудить его из-за какой-то молодой
девушки, и, полагаю, так и сделали. Для прожженных лжецов и пройдох такой
поступок в порядке вещей.
Имирцы отчаянно переглядывались. В грузовом трюме корабля находились
вещи, совершенно для них необходимые, без которых они не могли собрать
свой скудный урожай. Они протестовали, умоляли, убивались, снова и снова
клялись в своей невиновности.
Все было напрасно. Левенгук покинул планету, не разгрузив корабль, в
расчете на другие, более благоприятные рынки сбыта, в заключение
поклявшись никогда более не возвращаться сюда.
Испуганные и потрясенные, имирцы принялись за поиски Ярослава Дубина,
разыскивая ненавистного им человека со всей тщательностью, как иголку в
стоге сена. Но, самое удивительное, они и в самом деле не знали, где тот
находится. Они перевернули город с ног на голову и перерыли роскошный дом
Ярослава от подвала до крыши, надеясь, по крайней мере, найти труп, чтобы
доказать свою непричастность к его исчезновению.
Но Ярослава Дубина так и не нашли.
- Как сквозь землю провалился или спрятался где-то среди снега и
льдов, - в отчаянии заключил один из группы поиска, даже не подозревая,
как недалеко оказался от истины.
Ярослав покинул свой дом при помощи трансфэкса, забрав аппарат с
собой. Когда имирцы обнаружили потайную комнату, она была пуста.
Капитан следующего корабля отреагировал так же, как Левенгук, и тоже
поднял свой корабль с космодрома, пообещав никогда не возвращаться.
- Они не могут бросить нас на произвол судьбы, - говорили оптимисты.
Но капитаны кораблей именно так и поступали, и их ничто не могло
переубедить. Спустя два месяца скудные припасы истощились, и на город
обрушился голод.
Фанатики объясняли голод суровым наказанием за отклонения от заветов
предков, но мало кто их поддерживал. Особенно восставали против них люди,
постоянно слышавшие жалобы своих голодных детей.
В среде молодежи, раздраженной и недовольной, пророс зародыш,
брошенный в их сердца Ярославом, и старики, ко всему прочему, получили еще
и восстание. Их прежде послушные дети открыто заявляли, что симпатизируют
идеям Ярослава и считают образ жизни своих родителей ненормальным, обвиняя
старшее поколение ответственным за так внезапно постигшее их страшное
бедствие.
С тех пор на космодроме Имира не совершил посадку ни один космический
корабль. Имирцы поняли, что полностью отрезаны от внешнего мира. Они
оказались совершенно беспомощны, поскольку у них не было ни кораблей, ни
даже межзвездных средств связи. В их распоряжении был только свет. Но кто
мог поймать посылаемый прожекторами сигнал бедствия, если ближний Космос
был пуст?
Произошел коренной перелом. Даже Старейшины заявляли, что больше не
придают никакого значения воздержанию и готовы были совершить грех: отдать
вечное блаженство за миску супа.
Голод еще усилился и превратил людей в диких зверей. Те, которые
оставили небольшой запас на черный день, были преданы, избиты и ограблены.
Банды голодных бродили по улицам и грабили последние склады
продовольствия. Полицейских избивали. Однажды утром на улице нашли даже
обглоданное тельце.
- Имирцы больше никогда не смогут утверждать, что они лучше всех
других людей, - с каменным лицом сказал Коунс Бассету. - Думаю, вот
теперь-то, наконец, можно начать.
Бассет был согласен. Он и Коунс находились в одном из кораблей
огромного флота, курсирующего вокруг Имира. Корабли принадлежали Бассету,
и это послужило одним из оснований, почему Коунс был заинтересован в
совместной работе с Бассетом, у которого хватало и кораблей, и денег, и
обслуживающего персонала.
По приказу Бассета корабли, прошив верхние слои атмосферы, теперь
стремительно приближались к предназначенным местам посадки. Полетом
руководили лучшие пилоты, потому что космодром города Фестербург мог
принять лишь немногие из кораблей, остальные же должны были искать
подходящие места, а учитывая погоду и промороженность почвы Имира, сделать
это было совсем не просто.
Погибающие от голода имирцы восприняли появление космических кораблей
как чудо. Внутренне уже смирившись с неизбежным концом, они молча
собрались вокруг приземлившихся кораблей.
Коунс был в числе тех, кто совершил посадку на космодроме
