напряжений или воздействий, связывающих материю вне пределов этого поля.
Он настолько чувствителен, что его необходимо полностью выключать, когда
он находится вблизи планеты, иначе он просто не позволит вам сесть на нее.
Но в глубоком космосе... что ж, его поле непроницаемо для метеоритов и
прочего подобного мусора. Оно непроницаемо и для гравитации. И - похоже не
испытывает ни малейшего интереса к любому ограничению, касающемуся предела
сверхскоростей. Он движется в своем собственном континууме. А не в общем
поле.
- Вы шутите, - произнес Гельмут.
- Да неужели, сейчас? Этот корабль прилетел на Ганимед прямо с Земли,
покрыв это расстояние чуть менее, чем за два часа, считая время на
маневрирование. Это означает, что большая часть пути проделана со
скоростью порядка 55000 миль в секунду - в то время как спиндиззи
использовал менее пяти ватт энергии, поставляемых обычными сухими
элементами номер 6.
Гельмут недоверчиво глотнул напитка из своего стакана с напитком. -
Так значит у этой штуки практически нет предела скорости вообще? - спросил
он. - Как вы можете быть столь уверены в этом?
- А мы и не можем, - признал Вэгонер. - Помимо всего прочего, одной
из весьма неудачных вещей, сопутствующих общим математическим формулам,
является то, что они не содержат точек обхода, которые могли бы
предупредить вас о таких областях, где их нельзя применить. Даже квантовая
механика в чем-то подвержена подобной критике. Тем не менее, мы ожидаем,
что вскорости узнаем, как именно быстро спиндиззи может передвигать
объект. И мы считаем, что именно вы сообщите нам это.
- Я?
- Да, вы и полковник Рассел, а также мисс Эбботе, я надеюсь.
Гельмут посмотрел на их обоих. Они выглядели по меньшей мере стол же
потрясенно, как и он. Но почему - он не мог понять.
- Приближающийся разгром цивилизации на Земле, делает абсолютно
важнейшим для нас - Запада - немедленно начать организации межзвездных
экспедиций. Обсерватория Ричардсона, на Луне, уже нанесла на карты две
подходящие системы - одна у Вольфа-359, другая - у 61-й Лебедя. И
наверняка, есть еще много других, может быть сотни других систем, где с
высокой степенью вероятности возможно существование планет землеподобного
типа.
В двух словах, то, что мы делаем - это эвакуация Запада - не
физически, конечно, но по сути своей, по идее. Мы хотим, если это можно
сделать, разбросать людей, склонных к поиску приключений, людей с
пронизывающей все их существо любовью к свободе, по все частям галактики.
И как только они выйдут на ее просторы, то смогут процветать без
всякого влияния со стороны Земли. У Советов еще пока нет спиндиззи, но
даже и после того, как они его получат, не осмелятся позволить его
использование. Это слишком удобный и слишком верный путь спасения для
некоторых недовольных товарищей.
Что мы хотим от вас, Гельмут... теперь я, как вы понимаете, подхожу к
главному... это направить этот исход с помощью полковника Рассела. У вас
есть склад ума для этого. Ваш анализ ситуации на Земле подтверждает это,
если вообще нужно какое-то подтверждение. И - для вас сейчас будущего на
Земле практически не осталось.
- Вам придется отпустить меня на какое-то время, - твердо ответил
Гельмут. - Я не в состоянии сейчас нормально соображать. Всего этого
слишком много сразу, чтобы я мог переварить за несколько секунд. И к тому
же, решение не полностью зависит и от одного меня. Если я вам смогу дать
ответ... скажем... через три часа? Это вас устроит?
- Замечательно, - ответил сенатор.
Некоторое время, после того как дверь закрылась за Гельмутом, в каюте
сенатора царило молчание. Наконец Пейдж проговорил: - Так значит это
долгая жизнь для космонавтов. Вот за чем вы все это время гонялись.
Клянусь Богом, долгая жизнь для МЕНЯ, и для таких, как я.
Вэгонер кивнул головой. - Это было одной из частей всего дела,
которую я не мог объяснить вам там, еще в офисе Хэла Ганна, - пояснил он.
- До тех пор, пока вы не прокатились на этом корабле и не уяснили себе,
что именно за штука у нас на нем, вы бы мне не поверили. А Гельмут
поверил, потому что у него уже имелась соответствующая база. По той же
причине, я не стал пускаться в обсуждение с Гельмутом вопроса относительно
антинекротика, потому что это то, что он уже должен быть прочувствовать
сам. У вас обоих достаточно базовых знаний что понять эту часть даже без
объяснения. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я и гроша не дам за
вашего шпиона, Пейдж. Советы могут иметь хоть всю Землю. И действительно,
они всю ее уже скоро приберут к рукам, в независимости от того, позволим
ли мы это или нет. Но мы собираемся разбросать Запад среди звезд,
разбросать его бессмертными людьми, несущими бессмертные идеи. Людьми,
подобными вам и мисс Эбботт.
Пейдж посмотрел на Энн. Она равнодушно рассматривала пустое
пространство прямо над головой Вэгонера, словно по-прежнему разглядывала
портрет основателя "Пфицнера", висевшего в офисе Ганна. Тем не менее, ее
лицо хранило какое-то выражение, которое Пейдж смог правильно прочесть. Он
подавил улыбку и спросил: - Почему я?
- Потому, что вы именно тот человек, который необходим нам для этой
работы. Не покривлю душой, если скажу, что ваше своеобразный выход на
проект "Пфицнера", с самого начала я счел актом Провидения. Когда Энн в
первый раз обратила мое внимание на вашу квалификацию, я был почти готов к
тому, что все это фальшивка. Вы должны были стать человеком - связующим
звеном между одной стороной проекта - "Пфицнером" и другой стороной -
Мостом. Мы загрузили на корабль все, что произвели на сей момент как по
аскомицину, так и по антинекротику, отложив в специальный отсек грузовом
трюма. Энн уже показала вам, как принимать средства и применять его к
другим. И после этого - как только вы вместе с Гельмутом сможете
отработать детали - звезды ваши.
- Энн, - произнес Пейдж. Она медленно повернула голову к нему. - Ты
во всем этом участвуешь?
- С самого начала, - ответила она. - И у меня уже имелись кое-какие
предчувствия, к чему это приведет. Ты был тем, кого необходимо ввести в
курс дела. Не я.
Пейдж еще какое-то мгновение раздумывал над этим. Затем что-то
одновременно совершенно новое и столь же старое дошло до него.
- Сенатор, - заговорил он, - вы пошли на огромные неприятности, чтобы
сделать все это возможным. Но я не думаю, что планируете отправиться с
нами.
- Да, Пейдж, это так. С одной стороны, Мак-Хайнери и его команда
будут считать весь этот проект предательским. И если он все же должен быть
завершен, кому-то придется остаться и стать козлом отпущения. И кроме
всего прочего, идея БЫЛА МОЕЙ. Так что я вполне логичный кандидат. - Он
помолчал какое-то мгновение. Затем задумчиво добавил: - Парни из
правительства могут поблагодарить за это только самих себя. Весь проект
никогда не смог бы воплотиться в жизнь до тех пор, пока бы Запад имел
правительство закона, а не людей, и придерживался бы этого. Уже довольно
давно некоторые люди - и среди них дед Мак-Хайнери - поставили себя
судьями над собой, в независимости от того, следует подчиняться закону или
нет. У них уже имелись прецеденты. И вы мы очутились здесь, на краю самого
огромного разрыва нашего социального согласия, который когда либо
переживал Запад. И он, Запад, предотвратить его не в силах.
Неожиданно он улыбнулся.
У меня будет неплохая возможность использовать этот аргумент в суде.
Энн неожиданно вскочила на ноги, ее глаза неожиданно наполнились
слезами и губы едва заметно дрожали. Очевидно, что за то время, которое
она знала Вэгонера и имела представление о том, что он планировал, ей
никогда не приходило в голову, что старый-молодой сенатор может остаться.
- Это не правильно! - прошептала она осевшим голосом. - Они просто не
станут слушать и вы это знаете. Они просто повесят вас за это. И если они
сочтут, что вы виновны в предательстве, вас просто запрут на свалке
ядерных отходов - это ведь нынешнее наказание, не так ли? Вы не можете
вернуться!
- Это все напрасные страхи. Свалки ядерных отходов - мощные
химические яды. Вы не протянете слишком долго, чтобы заметить, что они же
еще и радиоактивны, - произнес Вэгонер. - Ничто и никто не может мне
повредить теперь. Работа закончена.
Энн закрыла лицо руками.
- Кроме того, Энн, - мягко, но настойчиво заговорил Вэгонер, - звезды
- они для молодых, вечно молодых людей. А вечный старик стал бы
анахронизмом.
- Но почему... вы тогда это сделали? - спросил Пейдж. Его голос тоже
звучал не слишком твердо.
- Почему? - переспросил Вэгонер. - Вы сами знаете ответ на этот
вопрос, Пейдж. Вы знали его всю свою жизнь. Я мог заметить это по вашему
лицу, как только сказал Гельмуту, что мы отправляемся к звездам.
Предположим, вы скажете МНЕ, что это такое.
Энн устремила свои заплаканные глаза на Пейджа. Ему подумалось, что
он знает, чего она ждала от него. Они довольно часто беседовали об этом, о
чем однажды он мог бы сказать и сам. Но теперь, казалось, в нем
присутствовала какая-то другая, более мощная сила: что-то особое, не
несущее в себе названия или догмы, но, тем не менее сила, к которой он
испытывал преданность всю свою жизнь. В свою очередь, тоже же самое он мог
прочесть на лице Вэгонера. И понял, что заметил это раньше Энн.
- Это то, что загоняет обезьян в клетки, - медленно произнес он. -
Манит кошек в открытые ящики и гонит их вверх на телефонные столбы. Это
вело человека к победе над смертью и принесло в наши руки звезды. Думаю, я
должен назвать это Любопытством.
Вэгонер выглядел удивленным. - Неужели вы действительно хотите так
это назвать? - спросил он. - Мне это, почему-то кажется недостаточным. Я
хотел бы назвать это как-то иначе. Возможно вы позже и назовете это по
другому позже, где-нибудь там, около Альдебарана.
Он встал и какое-то мгновение молча смотрел на их обоих. Затем он
улыбнулся.
- А теперь, - мягко произнес он, - nunc dimittis... "позволь слуге
твоему удалиться в мире"...
11. ЮПИТЕР-5
...социальные и экономические вознаграждения за
подобные научные открытия, как правило, не всегда достаются
ученому или интеллектуалу. И все же, возможно, это явилось
его собственным моральным выбором, выбором единственно
верной человеческой активности: если иметь не сами вещи, то
хотя бы знание о них. Если он любит и имеет такое познание -
все хорошо.
Уэстон Ля Барре
- Итак, вот и вся история, - закончил Гельмут.
Эва долгое время молча сидела в своем кресле.
- Одного я не понимаю, - наконец произнесла она. - Почему ты пришел
ко мне? Я считала, что все это ты воспринимал как ужасающее.
- О, правда, все это действительно ужасно, - подтвердил возбужденно
Гельмут. - Но ужас и страх, как я обнаружил - две совершенно разные вещи.
Мы оба ошибались, Эвита. Я ошибался, считая Мост тупиком. Ты ошибалась,
считая что он несет конец всему в себе самом.
- Я тебя не понимаю.
- Я сам себя не понимаю. Мои страхи будто бы реальной,
непосредственной работы на Мосту, просто иррациональны. Они приходили из
снов. Я обязан был понять это сразу. В действительности, не существовало
никакой возможности работать на Юпитере. Но я ХОТЕЛ. Желание смерти, оно
