выставные челюсти барона, заболело тело, ко всему прочему, со второго этажа
его окатили помоями.
- Ах, ты фопа! - воскликнул Хоррис от досады и почувствовал, что встать
не в силах.
Он долго лежал, разгребая волны грязи, и со стороны могло показаться,
что барон нежится в имперском бассейне.
- Вставайте, барин, - послышалось будто бы из приоткрытой двери дома, но
при повороте барона она тут же захлопнулась, и на утренней улице снова
стало тихо. В своей луже Хоррис был одинок и печален.
Потом на помощь барону явился ангел по имени корнет Блюев, уже пьяный,
но с тяжелой банкой сидра под мышкой.
- Вставайте, барон, а то вы здесь лежите, как свинья, прости господи.
Пора бы и ханку пить...
- Ну, свинья, значит, свинья, - философски обронил барон. - Вон, поручик
Адамсон, так тот еще большая свинья. И ничего. Не будет и говорить, значит,
об этом...
Тут барон вспомнил, что еще не встретился с поручиком Бегемотовым.
Ведомый этой мыслью, а также придерживаемый корнетом, он наконец-то
выбрался из ловушки, к большому удовольствю анонима из прикрытой двери.
- Корнет! - просипел барон.
Блюев по привычке отдал честь бутылкой пива, которую достал из кармана,
при этом ловким движением открывая ее об околышек фуражки. Один запах пива
привел барона в норму.
- Дайте хлебнуть, корнет, что-то я после Фронтов себя плохо чувствую...
Я это или не я?
Блюев протянул ему бутылку, а потом затащил барона в пролетку. Ехали
они, как догадался барон, к госпоже Снасилкиной-шестью, поэтому он не
ожидая напоминаний тщательно, насколько это было возможно, почистил свой
костюм.
- Из дерьма да прямо на бал, - сказал он задумчиво и обнял корнета. -
Блюев ты мой родной! С матушкой тебя познакомлю, вот только долги раздам и
сразу же - в Тоже-Же!
- Приободритесь, барон, вас ждут покер и женщины.
- Вот именно, все женщины и женщины...
У госпожи Снасилкиной-Шестью гудела стая народа, очевидно, еще не
ушедшая спать после ночи. Повсюду били посуду, а в летней гостиной, где
застольем руководил ветеринар Мерзивлян, недавно прибывший с Фронтов,
открывали шампанское, отбивая шпагою горлышки у высоких бутылок.
За столиком невдалеке, как обычно, сидели поручик Адамсон, адмирал
Нахимович, ротмистр Яйцев и их временный партнер подпоручик Хабибулин.
Подпоручика часто вызывали в мэрию, где довольно долго выпытывали, не
является ли он самурайским шпионом, почему тогда он так на него похож и
откуда у него такая фамилия. Положение Хабибулина было весьма шатким, его
могли забрать в любую минуту. Ждали только выборов нового мэра, потому что
старый помер года два назад.
В Отсосовске подпоручик был знаменит, потому что местный
художник-баталист Массонов-Кольцман лично написал полотно под названием
"Подпоручик Хабибулин вылетает в трубу из игорного дома". Полотно висело в
офицерском клубе, и кто не знал Хабибулина, сразу же с ним заочно
знакомился.
- Малый шлем, - объявил поручик Адамсон, сделал паузу и пояснил, - в
пиках...
Адамсон сидел неподвижно, озираясь в полумраке. Неожиданно среди
множества лиц он увидел ненавистную, и в данный момент чрезвычайно грязную,
физию вошедшего барона.
- Малый шлем, - совсем неуверенно повторил он, уже не зная, сможет ли он
взять двенадцать взяток.
Поручик совсем уже почувствовал себя крайне неуверенно, когда при новом
взгляде на барона его вырвало прямо на зеленый стол. Сильно смущаясь, он
извинился перед партнерами и ретировался, показывая барону спину.
- Дави гада! - завопил Хоррис и пустил в поручика стоящей рядом дамой,
приглашенной судьей Узкозадовым. - Бей рыло!
Однако никто не обратил на призыв барона должного внимания, сегодня
публика уже устроила потасовку и мордобой братца княжны Машеньки, который
при своей неопытности пытался развратничать за портьерой. Видя всеобщую
пассивность, барон догнал поручика и пожал ему руку.
- Приношу свои глубочайшие извинения, поручик! Вы сами знаете, как здесь
не любят, если господ офицеров тошнит прямо на партнеров.
- Я понимаю, - ответил вежливо поручик. - Признаться, я погорячился.
При этих словах внутри поручика что-то пронзительно щелкнуло, и он
разразился новым приступом рвоты, на этот раз уже на самого судью
Узкозадова.
- Вот и хорошо, что вы примирились, - похвалил их судья Узкозадов.
Офицеры протянули Хоррису и Адамсону руки, поздравляя с успешным
разрешением ссоры, несмотря на то, что Адамсона продолжало рвать, а мундир
барона смердил зловонием выгребной лужи, в которой он незадолго до этого
возлежал.
Приглашенная Узкозадовым дама, выбравшись из-за столиков, куда она была
заброшена могучей рукой Хорриса, поцеловала обоих в губы.
Затем все повалили в банкетный зал, где стали пить вишневый ликер и
кавказское белое вино. Больше всех ликовал ротмистр Яйцев, доход которого
(в связи с приездом барона и Блюева) обещал умножиться. Разыгравшись, он
принялся носить на руках молоденькую девушку, неуловимо похожую на княжну
Машеньку, кормить ее икрой и шпротами. Подпоручик Хабибулин тоже пил очень
много ликера (пока его еще окончательно не забрали) и рассказывал каким-то
дамам разные истории. Хорошим слушателем показал себя среди дам всеобщий
любимец - автономно пьяный адмирал Нахимович.
В шесть вечера двери залы со стуком распахнулись и вошел половой Иван.
Громко, чтобы было слышно всем, он прошептал:
- Поручик Адамсон произведен начальником Отсосовского гарнизона. Всем
встать!
За Иваном вошла сама развратная госпожа Снасилкина- Шестью. Она охала,
ахала, потом перешла на икоту и в конце концов рухнула на пол, содрогаясь в
истерике. В зале вскричали:
"У нас новый командир! Ура-ура!", и послышались весьма специфичные
звуки, свидетельствующие о том, что Адамсона снова безудержно рвало.
31.
Княжна Машенька, о которой мы уже достаточно много упоминали, была
блядью простодушной, но дворянского профиля и происхождения. Сама
Мария-Тереза об этом не догадывалась, она умела любить очень хорошо. Во
время оной любви Машенька позволяла своему кавалеру любые позиции, сама
была на многое увлечена и отдавалась с такой простотой и старанием, что ее
просто невозможно было заподозрить в легком или, более того, недостойном
поведении.
Княжна Машенька любила любить, но не всех. Она выбирала самых выдающихся
офицеров, которые пользовались определенным успехом, уважением или громкой
славой. При этом, ее претендент обязательно должен был быть офицером Ставки
- Машенька была чистоплотна.
В свое время избранниками Машеньки являлись: пилот Румбель, однажды
нагадивший во время смотра гарнизона прямо у своего Аэроплана; адмирал
Нахимович, умевший хвастать своими подвигами у женщин настолько, что
появились даже своего рода присказки: "А вот адмирал Нахимович ее бы
сделал..." или "то ли дело вставил бы адмирал Нахимович..." - и подобное.
На поверку адмирал оказался, справедливости ради, импотентом. Выяснив это,
княжна разочаровалась в сплетнях и не верила уже ничьим поручительствам,
даже Снасилкиной-Шестью.
Самым последним кавалером, в которого была влюблена Машенька, был
полковник Легонький. Будучи в Отсосовске проездом, он оставил княжну в
слезах. "У него не только легонький, но и весьма маленький", - печально
заметила она и надолго перестала интересоваться мужчинами, обходясь
обществом одной увлекающей горничной.
В описываемый момент уже увядающей княжной интересовались двое - поручик
Адамсон и подпоручик Хабибулин. Последний, в отличие от своего соперника,
был просто близорук.
Когда поручика Адамсона по очевидной ошибке произвели в начальники
гарнизона, он стал держать себя большим франтом: на улицах обзывал горожан
быдлом, а худых солдат - педерастами. Даже с офицерами держался весьма
заносчиво, и при случае бил по лицу.
Теперь Адамсону, понимал и сам Адамсон, для утверждения авторитета
просто необходим роман с какой-нибудь влюбленной барышней. Тут выяснилось,
что от природы поручик ленив и совершенно не способен оказывать знаки
внимания даже такой доступной даме, как княжна Машенька. Лишь иногда,
встречая ее где-нибудь в обществе, он предлагал ей ночь страсти, на что
Машенька смущалась, не понимая какую конкретно ночь имеет в виду уже
обожаемый ею поручик.
Поведение Адамсона вызывало возмущение подпоручика Хабибулина. Прекрасно
сознавая, что должность начальника гарнизона декларативна, ибо город
никогда не имел до этого ни начальника, ни самого гарнизона, подпоручик все
же жутко завидовал Адамсону. Если присовокупить к этому, что Хабибулин
ухаживал за Машенькой шестьдесят пять дней, нет ничего удивительного, что
ему не нравилось, когда поручик матерится в обществе, в том числе и при
самой княжне. Утонченная душа Хабибулина обливалась кровью и потом. Он
мечтал вызвать поручика на дуэль, но, как мы уже упоминали, был близорук и
не видел дальше своих гинеталий.
Очков подпоручик не носил из стеснения, предвидя издевательства
офицеров. Он стал нервным, бросил пить сидр, курить, дал себе слово не
выражаться нецензурно и купил после выдачи жалованья толстенный толковый
словарь. В нем-то он нашел, что "либидо" есть половое влечение, и ударение
при этом надлежит ставить именно на втором слоге.
Заявить об этом открыто судье Узкозадову или показать словарь офицерам
Хабибулин не решался. Страдая, подпоручик теперь часто уходил на берег реки
Течки, где и сидел с удочкой, вперив растроенный взгляд на плывущие
фрагменты навоза по мутной воде. В эти минуты Хабибулин вспоминал какие-то
сентиментальные рассказы, читанные им в детстве, про женщин, упорных и не
всегда дающих сразу. Подпоручик как-то целую неделю вполне пристойно
приставал к Машеньке, но ничего не добился. Он стал сомневаться даже в том,
что в речке водится рыба. В этом он был недалек от истины. Никакой рыбы в
Течке не было. Почему? - авторам неприятно говорить об этом...
С каждым днем злоключения подпоручика Хабибулина нарастали. Как-то он
сошелся и завел дружбу с капитаном Малокайфовым, купил у него три пчелиных
(бесплодных) улья и поставил их в саду своего дома. Озверевшие без матки
пчелы разлетелись по всему городу и однажды укусили в зад, находящегося в
сортире, судью Узкозадова. Этим подпоручик нажил себе злейшего, опасного и
высокопоставленного врага, чему очень удивлялся - он так хотел жить
по-новому, по-хорошему.
Между тем, если Хабибулин все больше и больше отдалялся от Высшего света
Отсосовска, то Адамсона все чаще стали сравнивать по наглости с Хоррисом и
по пошлости с поручиком Бегемотовым.
Бегемотов, кстати, исчез дней десять тому назад, по городу поползли
слухи, что он был отправлен с Секретным заданием к самому Императору, и
многие (замужние и одинокие) дамы уже перестали предохраняться, находя в
этом угрозу для замужних и одиноких в Отсосовске.
32.
Необязательный барон Хоррис так и не вспомнил о своем приятеле
Бегемотове. Более того, вернувшись с Фронтов и переночевав с Блюевым у
одного знакомого офицера, он даже не удосужился зайти к себе домой. Он так
и не узнал, что дом его опечатан, а все имущество по приказу куда-то
выбывшего частного пристава Хрюкова описали и растащили пьяные и
преимущественно бородатые дворники.
Здесь следует сказать, что со дня посещения бароном игорного дома
госпожи Снасилкиной-Шестью, он ни разу не покинул этих гостеприимных стен,
ночуя и постоянно напиваясь в офицерском клубе. Барон ходил по этим этажам
вечно непроспавшимся, небритым и немытым в ванне. Он стал доподлинным
образом напоминать полового Ивана, их стали путать, и были случаи, когда от
него просто воняло. В такие дни Хоррис устраивал в офицерском клубе пьяный
дебош или мордобой. Свалившись на Фронтах с дерева, барон кажется
повредился в уме, поскольку забыл, где он живет, есть ли у него имущество,
друзья. Он забыл все, кроме своего имени, мужского пола и места, где прятал
недопитый сидр.
Изредка барона Хорриса все же посещали видения драки в госпитале после
