чужебесия. Вожди раскола действительно стояли за реформы, но были против
революции, которая бы искалечила все самобытные начала русской веры,
культуры и государственности.
"Ссылка Аввакума и старообрядцев, - пишет П. Ковалевский, - трагедия
для русской жизни и для русской культуры, так как она оторвала более
половины просвещенного класса, загнала его в Сибирь или в подполье,
отстранила от государственной и церковной жизни. Пока были крепки
православные устои и цари были церковны, западное влияние исправлялось и
приспособлялось к местным условиям, но в момент петровской ломки, русские
культурные силы не оказались в состоянии оказать влияние западной волне,
которая их захлестнула, а обескровленная церковь попала в плен к
государству".(24)
Староверы были самыми яркими охранителями начал русской духовной
самобытности. Других равных им по силе мы в русской истории не знаем. В 17
веке при отсутствии печати, хороших путей сообщения, сурово преследуемые
церковными и светскими властями, они сумели создать сильнейшее народное
движение в защиту близкой их душе родной старины. Это были люди сильного,
цельного духа. Не желая быть предателями дедовской веры, они сами сжигали
себя и своих жен и детей в молельных и скитах, когда Петр I усилил гонение
на них. И они были духовно выше своих противников никониан.
Правильно писал автор статьи, напечатанной в одном из издававшихся в
Германии русских журналов, после Второй мировой войны, что:
"Старообрядчество и никонианство, - было разновидностью драматического
раскрытия русской духовной культуры. Староверы были такие же борцы за
русскую культуру, как и никониане, но они имели превосходство над своими
противниками в том, что они шли до конца, - без надежды на победу, в
надежде на правоту свою клали голову на плаху, восходили на костры, гибли
тысячами перед высшим судьей - Христом".
VII
В расколе виноват не только Никон, но и царь Алексей. Основная вина
царя Алексея находится вовсе не в области политической, и не в том, что он
не желал заимствовать нужное с Запада, а в том, что он поддержал намерение
Никона изменить традиционные русские обряды, на греческие. А в том, что
после низложения Никона, которое тот вполне заслужил, царь Алексей не внял
голосу народа и не поставил перед новым Патриархом вопрос о необходимости
пересмотра введенных Никоном реформ.
Низложение Никона не привело к возврату на древний до-никоновский
путь. На Соборе 1667 года были признаны неправильными решения знаменитого
Стоглавого Собора во времена святого Макария и Иоанна Грозного, в которых
излагались как должно понимать основы Православия. Собор, на котором
участвовали тоже греки, признал решения Стоглавого Собора незаконными и
чуть ли не еретическими. Все доводы "раскольников" о правоте решений
Стоглавого Собора были оставлены без внимания. Собор признал исправления,
сделанные в новых церковных книгах, сделанные по новым греческим книгам,
правильными и всех, кто не почитают таковых книг объявил "раскольниками" и
предал анафеме. Анафеме были преданы Аввакум, диакон Феодор, инок Епифаний
и ряд других сторонников решений Стоглавого Собора.
Это было роковое решение, которое могло только углубить религиозную
смуту. Отмена решений Стоглавого Собора и признание его решений ложными
подрывало веру в истинность религиозного авторитета и всех других Соборов.
Если в делах веры ошиблись все высшие иерархи Церкви, участвовавшие на
Стоглавом Соборе, то, следовательно, могут ошибиться и участники Собора
1667 года. Осужденные "раскольники", не подчинились этим ошибочным решениям
и писали:
"Держим православие, бывшее прежде Никона Патриарха и книги держим
письменные и печатные, изданные от пяти патриархов: Иова, Гермогена,
Филарета, Иосафа и Иосифа Московских всей России и хощем собором, бывшем
при царе Иване Васильевиче, правы быти, на нем же был и Гурий, наш
Казанский чудотворец, с сими книгами живем и умираем".
Великий Собор 1667 года поступил совершенно неправильно объявив
раскольников еретиками. Ведь их расхождение с церковью относились не к
догматам, а только к обрядам. Анафема на раскольников, провозглашенная так
называемым "Великим Собором" только испортила все дело.
"В крутой резкости перемен отчасти кроются причины если не появления
самого раскола, то быстроты и широты его распространения". (25)
Начались преследования "раскольников" еще при жизни царя Алексея.
Сначала преследования носили случайный характер. Но тем не менее, пойдя
вслед за Никоном по неправильному пути, изменив своему высокому
христианскому воззрению, что нельзя заставить веровать силою, Тишайший царь
совершил роковую ошибку. Углубленная его преемниками, эта ошибка привела к
самым трагическим последствиям. Она положила начало отхода сначала от
религиозных традиций, а затем и от национальных политических идеалов.
После смерти царя Алексея, в царствование его сына Федора и
правление царевны Софьи преследование раскольников расширилось.
В 1681 году была запрещена продажа и распространение древних книг и
сочинений, оправдывающих старое православие, начались розыски и
преследования старообрядцев. В 1682 году по повелению царя Федора был
сожжен самый видный вождь раскола Аввакум. Но это только усилило
сопротивление. Даже монахи Соловецкого монастыря отказались служить по
новым книгам и 10 лет отбивались от царских воевод, посланных взять
Соловецкий монастырь. Выступление Никиты Пустосвята в 1682 году в защиту
древних истинных обрядов было расценено уже как государственное
преступление и ему была отрублена голова. При Софье был издан закон
окончательно запрещающий раскол. Тех, кто укрывал старообрядцев, били
кнутом, "раскольников", соблазняющих сторонников реформированного на
греческий образец православия стали казнить.
Государство пошло по ложному пути вслед за церковью. Хранителям
древнего, настоящего русского православия пришлось бежать в глухие леса,
где они стали основывать свои скиты и уходить в изгнание в чужие земли: в
Лифляндию, в Польшу и в Крым.
Ложный шаг всегда вызывает следующий еще более ложный. В то самое
время, как старообрядцам рубили головы, правительством было разрешено
иезуитам проповедовать католичество. В 1685 году иезуиты открыли в Москве
школу и начали проповедовать католичество среди иностранцев и русских.
Вместе с иезуитами усилили свою деятельность и жившие в немецкой слободе
протестанты разных толков.
Единый прежде религиозно русский народ стал раскалываться на куски.
А этим самым подготавливалась благоприятная почва для разрушения всех
устоев русской национальной жизни, так что если говорить о бездне, на краю
которой, по мнению историков-западников, находилась Русь накануне
восшествия на престол Петра I , то эта бездна заключалась не в политическом
и социальном строе Московской Руси, не в отсталости от запада, а в отходе
от древнего, уставившегося со времен святого Владимира, понимания
Православия и традиционной обрядности, существовавшей семь веков.(26)
Этот отход не мог не вызвать потрясений в душе народа, не мог не
отозваться самым отрицательным образом на его дальнейшей судьбе.
"...Среди старообрядцев, наблюдающих гибель истинной церкви и
ожидающих скорого наступления кончины мира, развилось движение ускорить
уход из зараженного ересью мира и унаследовать царство небесное путем
пострадания за веру, именно самосожжения. Это течение мысли нашло поддержку
и у протопопа Аввакума, который также призывал свою паству пострадать за
веру, потерпеть здесь в огня небольшое время и затем унаследовать на вечно
царство небесное. И сам он кончил жизнь на костре по приказу правительства.
Однако при жизни Аввакума это движение не имело еще большего
распространения. Оно значительно усилилось при правительнице Софьи после
неудачной попытки вожаков старообрядчества (священники Сергий, Никита
Пустосвят и некоторые др.) поднять стрельцов против патриарха и церкви
(1682 г.).
Воинские команды посылались для разорения скитов и центров
старообрядчества и ареста главарей и упорствующих. Появление таких команд
усиливало эпидемию самосожжения. Считаю, что до 20.000 человек
старообрядцев погибло этой ужасной смертью". (27)
VIII
Роль раскола в дальнейшем развитии русской православной церкви,
правильно определяет проф. В. Рязановский в своем "Обзоре русской
культуры". "Что касается положения русской православной церкви после
раскола, то ее положения внешне не изменилось, но раскол несомненно имел
неблагоприятные последствия. Он ослабил церковь изнутри благодаря уходу
довольно значительного числа верующих и благодаря последовавшей затем розни
в церкви - борьбе с ушедшими в раскол. В этой борьбе церковь, точнее
церковная иерархия, больше прибегала к помощи государства, чем прежде,
больше сближалась с ним и подпадала под его влияние. Все это и создало
почву для церковной реформы Петра I и начала XVIII века". (28)
Раскол, подорвав народную веру, обессилил церковную организацию и
внес путаницу в народное мировоззрение. Утеряв чистоту самобытного
религиозного мировоззрения, разделившись на два лагеря, народ не смог
отстоять подчинения церкви государству, которое провел Петр, Подчинение
церкви государству, это характерная идея протестантской Европы, которой
подражал во всем Петр. Понимание церкви в результате раскола спуталось не
только у рядового человека тогдашней Руси, но и у самого Петра. Нельзя не
согласиться с Львом Тихомировым, (29) что "факт истории состоит в том, что
без церковной смуты такая ломка была бы невозможна даже и для Петра. В
данную минуту она стала возможна, во-первых, психологически - так как
понимание церкви подорвалось и у самого Петра: и у него, как у множества
других стал вопрос: где церковь?"
Идее Святой Руси, - Петр I противопоставил идею светского
государства и светской культуры. С Петром пришло на Русь совершенно другое
просвещение, идущее от иного корня. В первом случае целью было небо, здесь
- земля. В первом случае законодателям был Бог, здесь - автономный человек
с его силой научного разума. В одном случае критерием поведения было
мистическое начало греха, в другом - утилитарная мораль общежития.
В "Духовном Регламенте", изданном Петром, - Никон по своему "замаху"
сравнивается с папами, добивавшимися абсолютной власти над церковью. И
действительно идея патриаршества, в том виде, как ее понимал Никон глубоко
чужда духу православия, это есть идея церковного самодержавия, при котором
церковь должна подчинить себе государство, то есть идея папства. Если бы
Никон добился чего хотел, он бы сделался православным папой. Упреки,
которые делаются в "Духовном регламенте" справедливы, но сам "Духовный
регламент" есть свидетельство величайшего насилия Петра над русской
церковью.
Личности Никона и Петра очень похожи друг на друга. Похожи друг на
друга по своим методам и крайностям и реформы Никона и Петра, которые на
самом деле вовсе никакие не реформы, а самые настоящие революции, и очень
жестокие революции, оставившие ужасный след в русской истории и приведшие в
конце концов Россию к большевизму.
Никон действовал в церкви как Петр I, Петр I действовал в
государстве, как Никон.
Сходство основных черт характера Никона и Петра Первого очень ясно
видно из следующей характеристики Никона Ключевским: "У него была слабость,
которою страдают нередко сильные, но мало выдержанные люди: он скучал
покоем, не умел терпеливо выжидать, ему постоянно нужна была тревога,
увлечение, смелою ли мыслью, или широким предприятием, даже просто хотя бы
ссоры с противным человеком". Таким же человеком был и Петр I .
Что является величайшим счастьем в жизни народа? - спрашивает
Достоевский в "Дневнике писателя за 1876 год", и отвечает: "Всякому
