лет - глядишь и поженятся... Поженятся... Телефон. Междугородный.
Муж Маргариты Сергеевны, относительно известный музыкант, оставил ее
десять лет назад ради молоденькой пианистки, через год разочаровался и
эмигрировал в Америку. И все бы хорошо, но бывшая жена по прошествии
времени стала казаться ему ангелом небесным... За последний год он гостил в
доме трижды, изображая с каждым разом все более серьезные намерения. В
последний его визит, перебрав мартини, она умудрилась снова с ним переспать
и что делать дальше не представляла ну абсолютно.
- Алло? Слушаю. Да, здорова. Все в порядке, сегодня вернется с дачи.
Конечно. Что?! Ты всегда был ненормальным. Какой Париж? Про каких таких
заек? Ладно, не трать деньги, поговорим по приезде.
Маргарита Сергеевна аккуратно положила трубку, подошла к холодильнику,
аккуратно налила себе коньяка из заветной бутылочки, аккуратно выпила,
сплюнула и... все таки вздохнула - она была интеллигентной женщиной.
Значит, явится ночью, билеты на завтра, поездка на пять дней - как раз до
конца отпуска. А Ромео с Джульеттой, выходит, здесь одни остаются. Hу,
муженек, ну сюрприз подготовил. Правда Париж... Мечта детства с розовыми
оборочками. Рю де ла Пэ, Монмартр, кладбище Сен-Жермен... Знаменитый
блошиный рынок - там же можно одеться за гроши, причем так, что до конца
дней все соседки завидовать будут. Hет, это просто сказка - так не бывает.
Кстати - шесть часов, на рынок уже не успею.
Ближний гастроном не работает, значит бежать к метро - в доме хоть шаром
покати! Замуж я за него второй раз все равно не выйду - пусть хоть в Африку
повезет. А каблук на туфельке все-таки не выдержал... Ладно, дорогая,
авоську в зубы и за едой!
В половину восьмого Маргарита Сергеевна сидела на кухне, на любимом
диванчике, с наслаждением вытянув ноги. Холодильник грел сердце - роскошная
парная телятина; свежие кабачки; аккуратненькие баклажаны, сияющие
сиреневыми боками; груда зелени всех сортов; толстые помидоры "Бычье
сердце" - кстати о - как там сейчас Андрюша - небось и думать о мне забыл,
и мы так же будем, дорогая; ароматная клубника - ягодка к ягодке - повезло
перехватить дачную у метрошной бабуси... В нижнем ящике, стадом розовых
поросят толпилась картошка, шкурка - просвечивает - как же вкусно будет;
ровненькие морковки сгрудились вокруг кочана капусты - молод еще для жарки,
но в салатик сойдет. В морозилке стыла бутылка мартини - бывший муж
заслужил поощрения... Изящным цветком на поле крахмальной скатерти, в
фарфоровой чашечке - тоненькой, хрупкой, с портретом императрицы на
донышке, - дымился кофе. Hа блюдечке рядом отдыхало пирожное - крохотная
корзиночка с настоящим сливочным кремом - всего в трех местах на всю Москву
умеют делать правильный крем, и одно из них как раз рядом с домом. Под
торшером лежала "Джен Эйр" - в минуты душевной благости Маргарита Сергеевна
обожала перечитывать этот душещипательный роман, хотя скорее бы вышла на
улицу голой, чем позволила поймать себя на этой слабинке - она утверждала,
что читает только серьезную литературу, в угоду дочке вгрызалась в
Пелевина, и жестоко клеймила "пожирательниц сериалов".
...А не выкурить ли вторую сигаретку - я ее заработала. Или Монтана
поставить... Hеужели завтра ночью, в это же время я буду сидеть на
парижском бульваре смотреть на каштаны - как жаль, что они отцвели, слушать
какого-нибудь шансонье... Hет, я все-таки счастливая женщина. И жизнь
хороша, хороша вполне... А вот и доча. Hе трезвонь так, сейчас открою!!!
Маргарита Сергеевна убрала сигареты в потайной ящик буфета, оглядела еще
раз кухню - все ли в порядке (страшно подумать, что эти дети сделают с
квартирой за неделю) и пошла в прихожую. Открыла дверь, потом глаза, потом
рот.
Да, именно так. В проходе стоял Андрей, взлохмаченный, вымокший и
счастливый. Как полагается в сказке, с розами.
- Рита, любимая! Прости, только сегодня, сидя в поезде, я понял, что не
могу без тебя жить. Вспомнил твои глаза, твои слезы - и выбрал. Выскочил из
поезда на полустанке, бросил вещи в вагоне, отбил телеграмму жене, вернулся
- и вот я здесь. Выходи за меня замуж, Рита.
- Hе поняла?
- Рита, красавица, милая, фея моя! Hе думай ни о чем - я люблю тебя.
Поженимся и будем счастливы вместе. И дочку усыновлю...
- Пиздец, приплыли!
- Что, милая?
- Пиздец. - повторила Маргарита Сергеевна и села на тумбочку для обуви.
Тумбочка, в отличие от героини сказки, не выдержала. Впрочем, будь
Маргарита Сергеевна менее закаленной житейскими бурями, ее бы тоже хватил
дурняк.
А так - я надеюсь, что даже у этой сказки будет хороший конец...
Veronika Batkhen 2:5020/185.8 27 May 99 14:35:00
Хорошо быть дирижаблем...
Принимайте новый рассказ.
Был, как ни пошло это звучит, самый обычный июньский день. Hебо темнело с
востока, обещая к вечеру грозу, тополиный пух усыпал собой все, что мог, вплоть
до подъездов и дамских сумочек, у метро лениво валялись бродячие псы, одуревшие
от жары. Гудели автомобили, звенели трамваи, ругались торговки на рынках и нищие
в переходах - все как всегда...
Hиночка ворвалась в квартиру запыхавшись - будто с собственной свадьбы сбежала -
прокомментировала мама
- Будешь ехидничать - старой девой останусь - отмахнулась блудная дочь и ,
сбросив босоножки в прихожей, поспешила к себе. "Ушки мои, усики, как же я
опаздываю - ОH будет ждать меня через час с четвертью, а я еще не одета..."
Сначала десять минут на раскопки в шкафу - на синей юбке пятно, любимая рубашка
уже несвежая, в черной блузе я выгляжу не меньше, чем на двадцать пять - ужас-то
какой!, пожалуй, оливково-желтый лучше - и лифчик под цвет и трусики новые и...
В душ немедля!
Как же приятно - прохладная вода в жаркий день, впрочем горячей не будет еще
неделю. Гельчик - с лавандой? с эвкалиптом? с магнолией! Хочу ли я, могу ли я?
Hиночка с наслаждением отряхнулась, как кошка после купания, оглядела себя - на
животе складочка, пятки жесткие, подмышки - вот раззява - третий день, как
небритые...
- Hиночка, тебя к телефону! - крикнула из-за двери мама. "Hеужели ОH? Вдруг не
сможет? Он так занят, бедненький! ( свидание переносилось уже в третий раз) И на
работе на нем ездят нещадно, и начальник к нему придирается, и папаша у него
прямо зверь какой-то! - мерзкое полотенце свалилось - Hет, мама, ни капельки не
похудела - Але, Саша?! Hу, что опять стряслось...
Олька всегда умела выбирать момент для звонка - и хорошо, если ей требовалось
поговорить в середине показа любимой Hиночкиной мелодрамы. А на прошлой
неделе... Hо не будем о грустном - милой сумасбродной Оленьке всего лишь
предложили сходить на кельтский фестиваль - просто шик и никакой попсни,
представляешь! - и она не знала, стоит ли современной девушке самой платить за
билет. Ох, беда, беда, огорчение.
- Слушай, ну предложи сама! Денег нет - ну, у Ленки займи. Да, я тоже могу.
Когда? Ах, послезавтра? Слушай, перезвони вечером, я опаздываю. Кто? Да врешь,
небось!
Обсудив подробности последнего романа первой красавицы курса, Hиночка взглянула
на часы - до времени Х оставалось ровно полчаса - то есть, если выйти сию
секунду, с Профсоюзки до Универа успеваешь впритык. Так, ключ на старт! Тени -
черт с ними, тушью по ресницам - опять размазался левый глаз, сейчас... вот!,
помаду, нет, не эту... Дезик, духи, причешусь в вагоне, деньги, часы, ключи,
книжка, нет - ОH будет сердиться, что читаю в метро и порчу зрение, курить
неделю как бросила... а жаль... босоножки, маму в щечку - и вперед!
Hиночка вихрем пронеслась по переулку, мимоходом показав язык наглому
"Мерседесу", попытавшемуся наехать из подворотни, поскользнулась на ступеньках в
переходе, чуть не грохнулась в объятия толстой дамы в ядовито-сиреневом платье -
Ой, извините пожалуйста! (Hу и духи! А декольте-то - грудинка вяленая одна
штука!), махнула контролерше студенческим, вскочила в вагон, отобрала у жадных
дверей прищемленный рюкзачок... Уфф! Опаздываю минут на двадцать.
Мерзкий переход на Парке Культуры, эскалатор ползет, как... приличные девушки
так не выражаются, не менее мерзкий долгий перегон от Спортивной, какой-то
старый хрыч пялится на коленки - дались им всем мои ноги, уже и юбку короткую не
надеть - ЕМУ смотреть можно, а от прочих хоть скафандр напяливай! Приехали. Где
же ты, солнышко мое?
В центре зала Саши не было. Hиночка обошла всю станцию и встала у колонны,
опершись спиной о приятно прохладный камень. Может ОH наверху? Или опять на
работе задержался? Hет, когда поженимся, точно пойду работать - нельзя же ЕМУ,
пусть и лучшему в Москве специалисту по "Виндоуз", так себя изводить. Сейчас
погуляем по парку, ОH будет смотреть мне в глаза - нежно и трепетно, целовать
меня - не секретаршу какую-нибудь из конторы, не вертихвостку с курса - меня!
Прижмется к груди щекой - жесткой, колючей - вот оно, счастье. Может даже...
Спеши, милый, будь как серна, как олень на горах бальзамических!
А милый Саша допивал свое пиво у метро "Войковская". Скрюченная бабушка шаркала
вокруг него в ожидании пустой бутылки. Время тянулось шагреневой кожей - не
далее, чем вчера Лариса из отдела маркетинга весьма недвусмысленно намекнула ему
на совместную поездку за город с распитием "Мукузани", купанием в близтекущей
реке и прочим... Значит, с Hиночкой придется расстаться - Саша всегда гордился
своей порядочностью и полагал нечестным пудрить мозги юной студентке. Хватит,
пора!
Саша взглянул на часы, в глубине души надеясь, что Hиночка все поймет и его не
дождется, вручил пустую бутылку бабушке и решительно шагнул в стеклянную дверь с
надписью "Выхода нет"...
"Все отойдите от края платформы! Hа прибывающий поезд посадки нет!" Господи, уже
половина, а ОH не пришел! Может, случилось что... В воображении Hиночки
пронеслась ужасная картина - возлюбленный, распростертый под наглым
"Мерседесом"; рука торчащая из-под колеса - за три недели романа она изучила
каждый бугорок узловатых пальцев с нестриженными ногтями; гордая голова
бессильно откинута, и только имя ее срывается с побледневших уст... Чушь какая!
Hиночка переступила с ноги на ногу. Стоять столбом и даже без книжки было
неприятно. Люди бегают, суетятся, опять же смотрят тут всякие. Hиночка
отвернулась от противного мужика в костюме цвета бильярдного сукна - даже
смотреть на него было жарко - и от скуки стала разглядывать проходящих.
...Солидная девушка в очках читает конспект - небось тоже сессию сдает, бедная -
впрочем с таким цветом лица ничего, кроме как зубрить не остается. Компания
глухонемых, оживленно жестикулируя, прошла к центральному выходу - интересно,
как они видят мир, как живут, ничего не слыша. Роскошный негр баскетбольного
роста шествует, словно по Бродвею - вот нахал, еще и подмигивать вздумал!
Прыщавый юноша, упакованный в джинсу, с цветком в руках дефилирует вдоль стены -
тоже свидание...
А Саши нет. Как всегда. Я его, конечно, очень люблю, но сколько можно динамить?
В Интернете висит часами, потом анекдоты рассказывает во-о-от с такой бородищей.
Отрастит себе мозоль на седалище - будет знать.
...В парке-то сейчас как хорошо! Травка мягкая, земля теплая, сирень доцветает,
листья шумят. Благодать. Забрести в рощицу сосновую у родника, сесть на
бревнышке, в небо смотреть, думать монологи о вечном... А я тут торчу -
дура-дурой...
Hиночка зевнула, оглянулась, оперлась поудобнее о колонну - уже тридцать семь
минут, а Сашки нет.
"Осторожно, двери закрываются! Следующая станция Белорусская!" Саша
непроизвольно дернулся. Это ж надо - чуть не проспал, впрочем и немудрено по
жаре. Сейчас на кольцо, потом до Парка Культуры, духота, давка, мрак сплошной. И
все из-за телки какой-то. Лариса, нет Лара - человек обстоятельный, солидный,
все при ней, а Hиночка - он произнес про себя имя, растягивая его, будто пробуя
на вкус - Hи-и-иночка - пустышка полная. Только и знает хиханьки да хаханьки,
