- У Темного есть масса других способов отказаться от обещания. Семен
подумал, пожевал картофельную соломку и сказал, что да, похоже на то. Но
отрицать стопроцентно участие Темных он бы не стал. Потому что и Темные
могут дать такую опрометчивую клятву, что ее не обойти. К примеру -
поклясться Тьмой, призвать в свидетели изначальную силу. После этого не
слишком-то подергаешься.
- Согласен, - сказал я. - И все-таки больше шансов, что прокололся кто-то
из наших. Семен кивнул и ответил:
- Не я.
Я отвел глаза.
- Да ты не переживай, - меланхолично сказал Семен. - Ты правильно мыслишь
и все правильно делаешь. Могли и мы проколоться. Мог и я оплошать.
Спасибо, что позвал для разговора, а не побежал к начальству… Даю тебе
слово. Светлый маг Антон Городецкий, что я не посылал известных тебе
писем и не знаю их отправителя.
- Я очень рад, - честно сказал я.
- Уж как я - то рад, - усмехнулся Семен. - Я вот что тебе скажу:
провинившийся Иной - большой наглец. Мало того, что Дозоры привлек, еще и
Инквизицию впутал. Это надо либо совсем царя в голове не иметь, либо
очень хорошо все рассчитать. В первом случае конец ему, а во втором -
выпутается. Я ставлю два против одного, что выпутается.
- Семен, выходит, можно обычного человека в Иного превратить? - спросил
я. Честность - лучшая политика.
- Не знаю, - Семен покачал головой. - Раньше я считал, что невозможно. Но
судя по последним событиям - есть какая-то лазейка. Очень узкая, очень
неприятная, но есть.
- Почему неприятная? - зацепился я за его слова.
- Потому что иначе мы бы пользовались ею. Какой плюс, к примеру,
президента сделать своим! Да не только президента, всех более или менее
влиятельных людей. Было бы приложение к Договору, определяющее порядок
инициации, было бы то же самое противостояние, но на новом уровне.
- А я думал, что это совсем запрещено, - признался я. - Встретились
высшие, договорились не нарушать баланс… пригрозили друг другу абсолютным
оружием…
- Чем? - остолбенел Семен.
- Ну, абсолютным. Помнишь, ты рассказывал про термоядерные бомбы
запредельной мощности? Одна у нас, одна у американцев… Наверное, что-то
подобное есть и в магии…
Семен захохотал:
- Да ты что, Антон! Нет таких бомб, фантастика это, выдумка! Физику учи!
Содержание тяжелой воды в океанах слишком мало для самоподдерживающейся
термоядерной реакции!
- Зачем же рассказывал? - растерялся я.
- Мы же всякие байки тогда травили. Я и не думал, что ты поверишь…
- Тьфу на тебя, - пробормотал я, отхлебнул пива. - Между прочим, я после
этого ночами плохо спал…
- Нет абсолютного оружия, спи спокойно, - ухмыльнулся Семен.
- Ни настоящего, ни магического. И если допустить, что инициировать
обычных людей все-таки возможно, значит, процедура эта крайне трудная,
гадостная, с побочными эффектами. В общем - никто мараться не хочет. Ни
мы, ни Темные.
- И ты о такой процедуре не знаешь? - еще раз уточнил я.
- Не знаю, - Семен задумался. - Нет, точно не знаю. Открыться людям,
приказывать им или, скажем, волонтерами привлекать - это случалось. Но
так, чтобы нужного человечка в Иного превратить - ни когда не слышал.
Опять тупик.
Я кивнул, мрачно глядя в пивную кружку.
- Ты не напрягайся, - посоветовал Семен. - Одно из двух: либо Иной -
дурак, либо очень хитер. В первом случае его найдут Темные или
инквизиторы. Во втором - его не найдут, но человека вычислят и отучат
желать странного. Вот такие случаи как раз известны…
- Что же мне делать? - спросил я. - Не спорю, пожить в таком забавном
месте интересно. Тем более, на казенный счет…
- Вот и живи, - спокойно сказал Семен. - Или гордость взыграла? Хочется
всех обскакать и найти предателя?
- Не люблю дела бросать на полпути, - признался я. Семен засмеялся:
- Я уже лет сто только тем и занимаюсь, что дела на полпути бросаю…
Случилось, к примеру, дельце о злоумышленном изведении скота зажиточного
крестьянина Беспутнова в Костромской губернии. Ах, какое было дело,
Антон! Загадка! Клубок интриг! Падеж магический, но так хитро
осуществленный… с наведением порчи через конопляное поле!
- Неужели скот коноплю ест? - невольно заинтересовался я.
- Кто ж ему даст? Из той конопли крестьянин Беспутнов веревку свил. Из
веревки - бич, скотину гонять. Через нее порча и перешла. Хитрая пакость,
неспешная, обстоятельная. И на сто верст вокруг - ни одного
зарегистрированного Иного! Поселился я в той деревеньке, принялся искать
злодея…
- Неужели раньше так основательно работали? - поразился я. - Из-за
какого-то скота, какого-то крестьянина - внедрение дозорного? Семен
улыбнулся:
- Всяко раньше работали. Сын этого крестьянина был Иным, он и попросил за
папу заступиться, тот ведь едва из той веревки петельку не свил… Так вот,
поселился я, бирюк - бирюком, хозяйством обзавелся, даже стал под одну
вдовушку клинья подбивать. А попутно искал. И понял, что выхожу на след
древней ведьмы, очень хорошо замаскированной, ни в каких Дозорах не
состоящей и на учете не значащейся. Представляешь, какая интрига? Ведьма,
которой лет двести-триста было! Она силы набрала, как маг первого уровня!
Вот я и играл в Ната Пинкертона… искал… звать на помощь высших магов
как-то стыдно было. И потихоньку появились у меня зацепочки, круг
подозреваемых очертился. Одной из них, кстати, была та самая вдовушка,
которая меня привечала…
- Ну? - с восторгом спросил я. Пусть Семен и любит приврать, но эта
история, похоже, была правдивой.
- Баранки гну, - вздохнул Семен. - Мятеж в Петрограде случился.
Революция. Тут уж, как понимаешь, не до хитрой ведьмы стало. Тут
человечья кровь реками полилась. Отозвали меня. Хотел я вернуться,
разыскать каргу, но все времени недоставало, А потом деревенька под
затопление пошла, всех переселили. Может, и нет уже той ведьмы.
- Обидно, - сказал я. Семен кивнул:
- И вот таких историй у меня - вагон и маленькая тележка. Так что
особенно не разгоняйся, носом землю не рой.
- Будь ты Темным, - признался я, - точно бы решил, что ты от себя
подозрение отводишь. Семен только улыбнулся.
- Не Темный я. Антон. И тебе это прекрасно известно.
- И про инициацию людей ничего не знаешь… - вздохнул я. - А я так
надеялся…
Семен посерьезнел:
- Антон, я тебе еще одну вещь скажу. Девушка, которую я любил больше
всего на свете, умерла в двадцать первом году. От старости умерла.
Я посмотрел на него - и не рискнул улыбнуться. Семен не шутил.
- Если бы я знал, как ее сделать Иной… - прошептал Семен, глядя куда-то
вдаль. - Если бы я только знал… Я раскрылся перед ней. Я сделал для нее
все. Она никогда не болела. Она и в семьдесят три вы глядела от силы на
тридцать. Она даже в голодном Петрограде ни в чем не нуждалась, а от ее
охранных бумажек красноармейцы дар речи теряли… у Ленина я мандат
подписал. А вот своего века ей дать не смог. Не в наших это силах. - Он
мрачно посмотрел мне в глаза: - Знал бы я, как Любовь Петровну
инициировать - никого бы не спросил. Через все бы прошел. Сам
развоплотился - а ее Иной сделал… Семен поднялся, вздохнул:
- А теперь мне, если честно, все равно. Можно людей в Иных превращать,
нельзя - меня не волнует. И тебя волновать не должно. Твоя жена - Иная.
Твоя дочь - Иная. Такое счастье, и одному? Сам Гесер о таком мечтать не
может.
Он вышел, а я еще посидел за столиком, допивая пиво. Хозяин кафе - он же
и официант, и повар, и бармен - в мою сторону даже не глядел. Семен,
когда зашел, поставил над столиком магическую завесу.
Что же я в самом деле?
Двое инквизиторов роют носом землю. Талантливый вампир Костя носится
летучей мышью вокруг "Ассоли". Выяснят, обязательно выяснят, кто возжелал
стать Иным. А отправителя письма или найдут, или нет.
Мне-то что с того?
Женщина, которую я люблю, Иная. И еще - она добровольно отказалась от
службы в Дозоре, от блестящей карьеры Великой Волшебницы. Все ради меня,
идиота. Чтобы я, упертый навсегда в свой второй уровень силы, не
комплексовал…
И Надюшка - Иная! Мне не придется испытать ужас Иного, чей ребенок
вырастает, старится и умирает. Рано или поздно мы откроем Наденьке ее
природу. И она захочет стать Великой, сомнений нет. И станет Величайшей.
Может быть, даже исправит к лучшему этот несовершенный мир.
А я играю в какие-то детские шпионские игры! Переживаю, как выполнить
задание, вместо того, чтобы завалиться вечером к веселому соседу или
оттянуться, исключительно в целях маскировки, в казино.
Я поднялся, положил на столик деньги и вышел. Через час-другой завеса
развеется, хозяин кафе увидит деньги, пустые бокалы и припомнит, что
какие-то невзрачные мужики пили здесь пиво.
Глава 5
Полдня я занимался какими-то совершенно левыми, никому не нужными делами.
Наверное, вампир Костя скривил бы бледные губы и сообщил, что он думает о
моей наивности…
Вначале я заехал в "Ассоль", переоделся в джинсы и простую рубашку, после
чего отправился в ближайший нормальный двор - к скучным панельным
девятиэтажкам. Там, к своему полному удовольствию, я обнаружил футбольное
поле, на котором гоняли облезлый мяч лоботрясы старшего школьного
возраста. Было, впрочем, и несколько молодых мужиков. Все-таки только что
завершившийся чемпионат мира по футболу, совершенно бесславный для нашей
команды, сыграл и положительную роль. В немногих уцелевших дворах
возрождался утраченный, казалось бы начисто, дворовой дух.
Меня приняли в команду. В ту, где был всего один взрослый мужик - с
внушительным пузиком, но крайне подвижный и азартный. Игрок я слабенький,
но и здесь не чемпионы мира собрались.
И около часа я бегал по пыльной, утоптанной земле, орал, бил по воротам
из драной металлической сетки и несколько раз даже попал. Один раз
здоровенный лоб-десятиклассник ухитрился ловко уронить меня и благодушно
улыбнулся.
Но я не обиделся и не расстроился.
Когда игра затихла - как-то сама собой, я зашел в ближайший магазин,
купил минералки и пива, а самым малолетним футболистам - напиток
"Байкал". Они, конечно, предпочли бы "кока-колу", но пора отвыкать от
заморской отравы.
Огорчало меня лишь понимание того, что слишком уж большая щедрость
вызовет самые разнообразные подозрения. Так что творить добрые дела
пришлось умеренно.
Распрощавшись со "своими" и "чужими" игроками, я дошел до пляжа, где с
удовольствием искупался в грязноватой, но прохладной водичке. "Ассоль"
помпезным дворцом высилась в сторонке.
Вот и пусть себе высится…
Самое смешное, что я понимал: точно так же на моем месте мог по ступить
какой-нибудь Темный маг. Не из числа совсем молодых и охочих до
недоступных прежде удовольствий, вроде свежих устриц и дорогих
проституток, а поживший Темный, до которого дошло, что все на свете -
суета сует и всяческая суета.
И бегал бы он по маленькому футбольному полю, орал, пинал мяч, цыкал на
неумело матерящихся подростков: "А ну придержи язык, салага!" И пошел бы
потом на пляж, и плескался в мутной водичке, и лежал на траве, глядя в
небо…
Где же оно, разделение? Ладно, с низшими Темными все понятно. Они -
нежить. Они вынуждены убивать, чтобы существовать. И тут уж никакая
словесная эквилибристика не поможет. Они - зло.
Где же настоящая грань?
И почему она порой готова исчезнуть? Вот в такие моменты, когда и дел-то
всего - один-единственный человек, пожелавший стать Иным?
Один-единственный! И какие силы сразу бросаются на поиски! Темные,
Светлые, Инквизиция… И не один я над этим делом работаю, я лишь
выдвинутая вперед пешка, проводящая разведку на местности. Морщит лоб
Гессер, хмурится Завулон, скалится Витезслав. Человек пожелал стать Иным!
